Читать интересную книгу Покойник «по-флотски» - Наталья Лапикура

– А если без шуток, то пора колоть подозреваемых.

– Так вызывай и работай!

– Относительно «вызывай» – думаю, что лучше брать тепленькими, дома, в привычной для них обстановке.

– Когда-нибудь, Сирота, тебя самого твои подозреваемые тепленьким, дома, в привычной для тебя обстановке отправят туда, где вместо кофе смолу пьют. Зато в большом количестве… Иди, лучше, проспись, а с утра доложишь по всей форме. Будем думать. И попробуй мне только сегодня еще куда-нибудь дернуться, кроме собственной квартиры!

Я пообещал, но сделал все по-своему. Как только двери за Стариком затворились, я вытащил из сейфа бутылочку с нашатырем, а из шкафа – стакан. Налил воды, отмерил десять капель из бутылочки, закрыл глаза и в два глотка оприходовал в себя эту гадость. После короткой борьбы «кто – кого», я – желудок или желудок – меня, попустило. Ну, дальше уже косметика – нашарил в кармане несколько зернышек кофе, отправил в пасть и зашагал к выходу, напевая: «Песня близится к заключению, ничего не имею в виду…»

Вообще-то я уже хорошо знал, что конкретно имею в виду. Если кого-то интересует цепочка ассоциаций, то с превеликим удовольствием! Что я выпил, Старик усек не из моего душевного разговора с бронзовым гетьманом. Я не раз общался с памятником и на трезвую голову – приятно поговорить с умным человеком. Эту мою привычку хорошо знали в Управлении. Меня выдал явственный запах коньяка. И вот само понятие «запах» вызвало воспоминание, которое долго и робко бродило где-то в моем подсознании. Это было что-то, зафиксированное механически и забытое уже несколько минут спустя, поскольку другая информация отвлекла…

Люди не всегда отделяют существенное от несущественного. Поэтому у них много проблем, особенно, если эти люди служат инспекторами в уголовном розыске. Вот и у меня абстрактное понятие «запах» проассоциировалось с конкретным «амбре», которое я зафиксировал потому, что бросил курить и был слишком восприимчив к ароматам. Иначе бы все растворилось в море вони большого города, и я не собрал бы цепочку, которая ведет к цели. Собственно, это была пока что не цепочка, а тоненькая ниточка, которую в суде разорвет даже самый желторотый адвокат. Но лучше уж такое, чем никакое.

Под знакомым домом «народных мстительниц» не было. Я вспомнил – сегодня же Москва показывает «От всей души» с Валентиной Леонтьевой. Бабульки побежали наплакаться. От души.

От автора. Я пишу детектив, а не «Историю советского телевидения». Поэтому замечу вскользь, что эта ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ телепрограмма, которую вела популярная дикторша, имела такой невероятный успех, что всяческие там «Изауры» и «Марианны» на ее фоне тихо отдыхают. Не верите? Порасспросите у старших.

Алексей Сирота:

Медсестра открыла дверь почти сразу и не очень удивилась. Я раскланялся:

– Имею вам кое-что сказать. Оно, конечно, пустячок, внимания не стоит, но я почему-то не дотерпел до утра. Разрешите войти?

В этот раз мы устроились в комнате.

– Как продвигается очередь на выезд в Германию?

– Благодарю вас, без проблем. История с мужем не помешает, если вас это интересует. Собственно, ценность для Группы представляю только я, а он – что-то вроде бесплатного приложения. Или нагрузки.

– Это приятное исключение, – отозвался я. – Как правило, бывает наоборот. В нагрузку к мужьям едут жены. У меня один знакомый журналист прорвался вольнонаемным в армейскую газету в ГДР. Супруга поехала с ним, работы для нее не нашлось, зато он горбатился, как папа Карло. И вот месяца за три до окончания контракта благоверная ему и говорит: «Поеду-ка я пораньше, ремонт сделаю, новую мебель достану, радиотехнику смонтирую. Чтобы ты вернулся на все готовое». Он, идиотина, еще всем хвастался, мол, какая у него хозяйственная женушка. Вернулся на родину, а дома – какой там ремонт – сейчас!.. Даже лампочки вывернуты. Из мебели – одна табуретка посреди кухни, а на ней судебный иск касательно развода и раздела жилья. Поскольку имущество она уже разделила: себе – все, ему – табуреточку. И записочка: дескать, прости, но я давно уже люблю другого, а он меня голой-босой, без жилплощади и приданого, брать не желает. Поскольку не тот у меня возраст и не те времена на дворе. Посему – прости и прощай!..

– И что, простил он ее? – поинтересовалась медсестра.

– Натурально! Сейчас он живет в коммуналке на выезде из города, а она – в отдельной квартире в центре. Вместе с этим принципиальным возлюбленным, у которого, оказывается, была только койка в общежитии, временная прописка и коллекция алкогольных этикеток. Ну, приятель мой попытался с собой покончить, но его откачали. Работу, правда, бросил, собирает пустые бутылки по скверикам, пьет… но это уже мелочи.

– Грустно, конечно, но какое отношение имеют мои проблемы к вашему другу?

– А никакого! Кстати, я вам уже сказал, что вы вдова? Если нет, то примите мои соболезнования. Искренние, так сказать…

Она не вскрикнула и не упала в обморок. Правда, руки дрожали, но у кого бы они не задрожали после такой информации? Я поднял голову и начал пристально рассматривать большой крюк, ввинченный в потолок. Она заметила это, покраснела, ее передернуло…

– Только не убеждайте меня, что там должна висеть люстра, которую вы планируете привезти из ГДР. Такой крючочек выдержит даже люстру из Большого театра в Москве. Это крепление – не для того дела. А совсем для иного. Можете не одергивать рукава халата, я уже увидел царапины у вас на запястьях. Кто будет говорить – я или вы? Кажется, я… Тогда слушайте и не переспрашивайте.

Нашатырь-таки подействовал хорошо. Это уже утром опять разболится печень, а сейчас все хорошо и голова работает, как положено…

– Возможно, вы до сих пор считаете, что все мужья такие, как ваш, ну, может, ваш немного хуже. Вы наивная деревенская соплячка, которая думает, что городским человека делает прописка, а девушку настоящей женщиной – штамп ЗАГСа в паспорте. К вашему сведению, вы вышли замуж не за мужчину. Вашим законным супругом было мерзкое, больное ничтожество, развратный мальчишка, который ловит кайф, подсматривая через дырку в женский туалет. Существуют десятки способов, подчеркиваю, нормальных способов двум взрослым людям дарить друг другу настоящее наслаждение. А ваш покойный макаронник…

– Как вы смеете!..

– Смею! Он не просто подвергал вас физическим и моральным пыткам. Следующим утром, на службе, приходил в курилку и рассказывал со всеми подробностями таким же, как и сам, извращенцам, как подвешивал вас на этот крюк и насиловал стоя. Вот откуда ссадины – от веревок. А когда он был в особливо хорошем настроении, цеплял вас, как сам говорил, за четыре точки, как теленка на бойне, пока вы не теряли сознание. Ну, а «по полной программе» – это еще и с битьем, впрочем, без следов. Он это умел. Это хорошо, что вы краснеете. Может, наконец, поймете, чем отличается нормальный интим от садизма!

– Боже, это же теперь все узнают!..

– Протоколы допроса свидетелей, перед которыми похвалялся ваш муженек, лежат в моем сейфе с подписками о неразглашении. Но есть конкретика, которая интересует следствие.

– Какая?

– Сейчас объясню. Помните, когда я пришел к вам впервые? Мы сидели и разговаривали на кухне. Но еще с порога я почувствовал запах мастики. Не помните? Ничего не чувствовали? Правильно, вы уже притерпелись. А я очень чувствителен к запахам, потому что опять бросил курить. Меня даже слеза прошибла. Вот я и подумал: у женщины муж где-то пропал, может, навсегда, а она взялась натирать пол на кухне. Именно на кухне. Потому что в комнате – полакировано, а в коридоре коврики. Решили отвлечься?

– Конечно, – согласилась медсестра. – Мы вообще эту квартиру без паркета получили, только линолеум. Сначала сделали пол в комнате, потом в коридоре, а вот как раз перед теми выходными дошли руки и до кухни. Тут решили лаком не вскрывать, а натереть мастикой. Все же кухня, мало ли что! Кипяток прольется или соус какой-то.

– И в самом деле, кухня – это такое: что-то да и прольется. Если не соус, то кровь. Вон вы сколько мастики наляпали, так, как будто красили, а не натирали. Это чтобы следы крови скрыть? Я вам верю – если бы паркет на кухне был натерт до убийства, кровь можно было бы смыть даже холодной водой, а потом лишь пройтись суконкой или щеткой. Но кровь, на ваше горе, впиталась в светлое дерево так, что просто отмыть было уже невозможно. Тогда вы залили пол густой мастикой темно-красного цвета. Такой портят полы в учреждениях, а для собственных покупают немецкую, в пластиковых тубах. У отечественной есть только одно преимущество – она по-настоящему красит дерево. Только я сейчас вызову бригаду экспертов, они переберут весь паркет по дощечке, но следы крови все-таки найдут. Она должна была затечь в щели и снизу.

– Вы действительно это сейчас сделаете?

– Нет, подожду. Это звучит по-дурацки, но чистосердечное признание и вправду облегчает наказание. И не только… Душу тоже облегчает. Вы же не профессиональная преступница, вы, как любит говорить мой немолодой начальник, не по этому делу. Потому давайте оформлять чистосердечное раскаяние и явку с повинной.