просто от балды с тобой встречаться начала и ночи с тобой от скуки проводила! – не выдерживаю, взглянув на него, как на идиота. Слава богу, Тимур в меня мозгами пошёл. – Это у вас, парней, всё легко! А у нас, девушек, нет! Мы живём чувствами и эмоциями, – обхватываю себя руками и позволяю слезе скатиться по щеке. – Я просто хочу спокойствия, Егор! Просто спокойствия. Уходи!
– Нет! Не уйду, – упрямо произносит, ломая своим заявлением всю драматичность момента. – Пошли на кухню, Картотьян! Будем обсуждать, кто кому сердце разбил и то, как мне приходится бегать за тобой, потому что ты что-то там себе придумала.
– Не пойду я с тобой никуда, – повторяю его тон. – А ты иди на выход, Громов! – хватаюсь за ручку в намерении открыть дверь и вышвырнуть его.
– Нет! – протестует и опирается рукой о дверь чуть выше замка.
– Да! – дёргаю ручку.
– Нет!
– Да!
– Нет!
– Да, – резче дёргаю ручку и…
– Теперь я точно никуда не уйду, – ослепляет меня улыбкой, довольно глядя на дверную ручку в моей руке. – Теперь никто отсюда не выйдет.
– Можешь с балкона прыгнуть, – предлагаю ему, сжав губы от злости. – Конечно, не первый этаж. Но… тоже вариант.
– К сожалению, из-за травмы ноги в прошлом, мне придётся отказаться от столь заманчивого предложения, – натягивает улыбку. – Уж прости!
– Как же ты меня бесишь!
– Как же ты меня забавляешь, Сара, – тянет он в ответ. – Пойдём пить вино и болтать. И, пожалуй, подругу твою тоже прихватим. Кажется, я понял, почему меня все эти четыре года так ненавидели.
– Тебя ещё мечтали убить, – добавляет Милена, выйдя к нам. Увидев ручку в моей руке, устало вздыхает и берётся за телефон. – Я вызову мастеров.
– Зачем вам мастер, когда есть я? – спрашивает нас удивлённо. – Уж я-то мастер…
– Мы знаем, – в тон произносим мы с подругой, переглянувшись и одновременно подумав о Тимуре. Только этот мастер мог с защитой заделать мне ребёнка.
Глава 5
Сара. Четыре года назад…
– Фух! Слава богу, отменили! – радостно вздыхает одногруппница, собирая свои вещи обратно в сумку. – Я бы ещё одну скучную пару с этим маразматиком слушать не стала.
Дура! Сама она маразматик! Фёдору Семёновичу пусть и под семьдесят, но он один из самых опытных и, главное, компетентных преподавателей. И то, что простуда под конец дня уложила его на лопатки – совсем невесёлая новость.
Взяв свои вещи, иду к преподавательскому столу и останавливаюсь около него, привлекая внимание мужчины.
– Фёдор Семёнович, – обращаюсь к нему. – Может, вас до общежития проводить? Не дай бог, голова закружится и вам хуже станет. Как в прошлый раз, когда вы нас на месяц оставили.
– Сарочка, милая моя девочка, – ласково обращается он ко мне. – Я буду только рад. Давление, чувствую, тоже скакнуло. Ты меня только до общежития проводи. До входа. Мы с тобой поболтаем пока об интересном. А потом пойдёшь по своим делам, – смущённо соглашается и, дождавшись, пока все выйдут, добавляет. – А я тебе за это зачёт поставлю. Просто так. Так сказать, за хорошие дела. Плюсиком, – подмигивает по-доброму, напоминая мне моего дедушку.
– Спасибо, – отвечаю с улыбкой ему.
Вообще, мне зачёт по его предмету не нужен. А его и так хорошо понимаю и могу на любой вопрос ответить. Но если не будет лишних нервов, как обычно бывает перед всеми проверками, будет как-то легче.
Вместе с преподавателем выходим из аудитории, закрываем её, сдаём ключ на охране и идём на выход из аудитории под беседу о живописи девятнадцатого века и о художниках, имена которых так и не стали известны, несмотря на их невероятный талант.
– О-о-о, Егор Данилович! – восклицает Фёдор Семёнович, указав на стоящего у порога академии мужчину. – Я думал, он ещё на больничном.
– Вроде выходит уже, – тяну расстроенно. – Он у моего отца наблюдается. И тот уже разрешил ему лёгкие нагрузки. Поэтому, думаю, на днях вернётся.
– Нехорошо так говорить про своих работодателей, но Громов-старший явно недооценивает своих сыновей, – начинает мужчина заговорщицки. – Младшего задвинул в самый дальний угол, и всю надежду на старших положил. А Егорка на минутку не хуже своих братьев будет. Но с таким подходом отца станет раздолбаем. Попомните ещё мои слова. Недооценивают они младшего.
– Не знаю, – пожимаю плечами, и мы ровняемся с Егором. – Эй, что-то случилось? – обращаюсь к нему, увидев на его лице гримасу боли.
– На ногу не так встал, – тянет, сжав зубы от боли.
И это иглой вины ударяется во мне. Ведь именно из-за меня он эту ногу и сломал. Я тогда бежала спасать свою подругу от домогателя и, вбежав, треснула мужчину по голове сумкой. Он вырубился. А когда я решила, что надо ему больше воздуха предоставить, то случайно уронила швейную машинку ему на ногу. Вот она и сломалась.
– Прости, – виновато шепчу мужчине. – У меня обезболивающее есть. Дать?
– Ага, – мычит. – Дай, пожалуйста.
И я залезаю в свою сумку, доставая таблетки, которые мне врач прописал, чтобы хоть немного облегчить зубную боль. Но эти пилюли от любой боли помогают.
Протягиваю ему таблетки и воду. И вместе с Фёдором Семёновичем наблюдаем за тем, как он их выпивает.
– А ты чего один? – спрашиваю, пряча воду в сумку. – Где водитель или братья? Почему тебя в таком состоянии одного оставили?
– Водителя у меня похитили вместе с девушкой. И знаешь кто? Мой брат! – зло рычит. – Поэтому я один и даже не знаю, как добраться. Если через минуту не вернутся, пойду в академию и попрошу Вадима меня отвезти.
– Егор Данилович, – в нашу сторону бежит водитель Громовых, явно запыхавшийся. – Он угнал вашу машину! И меня выгнал! Сказал на такси ехать!
– Ненавижу! – шепчет Егор, сжав кулаки. И ещё громче выкрикивает. – Ненавижу!
– Я уже такси вызвал, – произносит мужчина, поравнявшись с нами.
– Уволен! – кричит на него Громов. – Как ты посмел послушать его, когда тебя мне отдали?! Ты мой водитель или его?! Отвечай!
– Ваш…
– Сара, – Егор оборачивается ко мне и решительно просит: – Поехали со мной? Ко мне? Сейчас?!
– З-зачем? Вашего брата бить? – натягиваю улыбку. – Пожалуй, откажусь.
– Специально бить не надо! Просто как-нибудь в своём стиле покалечишь его! Две ноги сломаешь! И руки! И челюсть! И…
– Прекрати! – останавливаю его, чувствуя обиду за его слова.
«В моём стиле» покалечу. Я что это намеренно делаю?! Зачем он так со мной? Мне и так больно оттого, что я люблю его, а он меня – нет…
– Так поедешь или нет? – повторяет вопрос.
– Я Фёдора Семёновича отвезти должна, – отвечаю, указав на преподавателя. – Он плохо