его сковал один лишь страх. Страх того, что Мира его не примет, что не поверит ему и даже не узнает. А если бы узнала, поверила, приняла бы? Смогла бы она смириться с тем, что светлый и весёлый молодой парень превратился в тёмного демона, который ничего не чувствует и несёт смерть всему живому? Страх и желание встречи боролись в нём, в такой растерянности он никогда не был. Через несколько минут колебаний Крит сказал про себя: «Не сейчас», — и, опустив голову, поднялся на крышу, бросив очередной последний взгляд на любовь всей своей жизни. Он убедился в главном: Мира жива и здорова, её жизни ничего не угрожало. Крит даже не обратил внимания на телефон, лежавший на полу у кровати, на то, что большинством книг были телефонные справочники. Мира искала его, звонила его родным, друзьям, в больницы и морги, она так же нуждалась в нём, как и он в ней. Любовь ещё связывала эти души.
Солнце уже выглянуло из-за горизонта, и его лучи заливали светом спящий город. Крит сидел посередине крыши с опушенной головой. В его сердце нарастал гнев по отношению к себе, а разум опутывала мысль, что с Мирой им не быть вместе. Солнечный свет испарил его лохмотья и плащ, оставив Крита с голым торсом. Он осмотрел своё тело, и ярость достигла критической точки: Крит рванулся с места и с неистовым криком снес спутниковую тарелку, она чуть было не упала с крыши. Он резко вертел головой, ища, чтобы ему ещё разнести, но внезапно его отвлёк низкий спокойный голос.
— Что ты разорался? Людей разбудишь, — Грегориан стоял позади Крита и поправлял свой капюшон. Крит мгновенно развернулся и с таким же воплем кинулся на демона. Грегориан легко ушёл с линии атаки, ударив Крита в живот, да так сильно, что тот сложился почти вдвое. После чего этой же рукой перебросил его через себя и впечатал в крышу.
— Выпустил пар? — так же невозмутимо спросил Грегориан. Крит, всё ещё лежа на спине, с отвращением к себе ответил:
— Я не смог раскрыться перед ней, я побоялся увидеть её реакцию! Ты был прав — нам не быть вместе, — Крит поднялся, и ярость опять разгорелась в груди. Он полностью потерял над собой контроль и хаотично бил своего хозяина, истошно вопя:
— Почему ты был прав!? Почему ты всегда всё знаешь?! Зачем ты сделал это со мной, почему!? Лучше бы ты убил нас обоих, а не…, — Грегориану надоела эта истерика и он, блокируя очередной удар, схватил своего импульсивного слугу за горло.
— А я ничего и не делал, ты сам это выбрал, по своей воле, — отбросив Крита назад, он продолжил, — ты знал, что я запретил тебе к ней приходить. Смотря на твои хладнокровные убийства, я предположил, что все человеческие чувства покинули тебя, очевидно, я ошибся, — Грегориан задумался. Успокоившись, Крит встал и продолжил диалог:
— Не во всём.
— Ах, это.… Да, здесь я был совершенно прав, — задумчиво говорил демон, — так вот, ты нарушил мой приказ, пришёл к ней, увидел, что ты почувствовал? — Крит, немного колеблясь, растерянно ответил:
— Я убедился, что с ней всё хорошо, она жива, здорова, — Крит пытался вспомнить свои ощущения, когда он смотрел на Миру, тогда Грегориан повторил вопрос:
— Что ты чувствовал? — глаза Крита рассеяно бегали и остановились, когда он понял, что его хозяин опять оказался прав. Охотник с ужасом прошептал:
— Ничего! — и действительно ничего, кроме страха и злости. Человеческая сущность медленно, но верно покидала его, лишь разум цеплялся за привычный порядок вещей, Крит больше не любил, он только думал, что любил. Пока он не мог смириться с этим, и будет пытаться перебороть демона внутри себя. Грегориан тихо подошёл к своему слуге, обнял его за плечи и произнес:
— Пойдём, новое задание отвлечёт тебя от переживаний. — Крит ничего не ответил и не пытался препятствовать, и оба демона исчезли с крыши дома, освещаемого солнцем.
Они вновь оказались на утесе в долине. Как только они зашли в пещеру, Грегориан попросил Крита снять перчатку. Взяв перчатку, он прислонил её к груди, и субстанция из кристаллов плавно впиталась в тело Грегориана. Затем он бросил перчатка обратно Криту.
— Что ты сейчас сделал? — с интересом спросил охотник.
— Я поместил души в себя, затем передам их дальше. Помнишь, ты спросил меня, придётся ли тебе убивать невинных людей?
— Да.
— Так вот, тебе придётся их убивать, — брови Крита нахмурились, а Грегориан продолжил, — чистые души обладают более мощной энергетикой. Обычно это дети, девственницы и служители Господа. В твоём случае два последних вместе.
— Ты хочешь, чтобы я убил монахиню!? — возмущенно возразил Крит.
— Да, её зовут Аделина, служит в католической церкви при монастыре. Вот более точные координаты, — Грегориан дал охотнику записку, — сам знаешь, пойдешь, когда наступит ночь. — Грегориан развернулся и собрался уходить, как Крит внезапно заявил:
— Я не стану этого делать! — твёрдо сказал он.
— Тебя никто не спрашивает! — аналогично ответил Грегориан, — и, кстати, в детстве на неё уже покушались, так что девушку могут охранять.
— Люди мне теперь не опасны — безразлично отрезал охотник.
— Охранять могут не только люди, — сказав это, он исчез из пещеры.
Крит недолго смотрел на место, где был его хозяин, а затем ударил по камню, разбив его на несколько кусков. Разумеется, убивать невинного человека Криту не хотелось, а если её кто-то защищает, то им придётся сражаться, не имея никаких шансов на победу. Но он должен был повиноваться, иначе умрёт он и Мира, хотя в некотором смысле для Крита, Мира уже умерла. Быстро надев перчатку, Крит посмотрел на адрес в записке и двинулся к краю скалы. При солнечном свете охотнику требовалось сильнее концентрироваться на месте назначения, и он решил проговаривать про себя не только город, но и имя жертвы. Новый метод сработал, и вскоре ветер рассеял, оставшееся от Крита облако дыма.
Охотник вновь очутился на крыше здания в незнакомом городе. На сей раз крыша была двухскатной, и Крит, не сумев устоять, покатился вниз и упал на балкон, идущий по периметру здания. Он очутился на крыше того самого монастыря, где жила Аделина. Сейчас разница во времени не сыграла ему на руку — солнце ещё висело на небосклоне. Монастырь был весьма велик: семиэтажное здание протяжённостью в несколько корпусов, разделяемых колокольными башнями, занимало целый квартал города. В конце стояла главная колокольня, от которой под прямым углом, тянулось такое же здание. Крыши были зелёного цвета с рифленой поверхностью. Витражные