так и застыла в этой позе. Тело вдруг отказалось повиноваться ей. Оружие с лязгом выпало из одеревеневших пальцев. Рот не открывался для крика, язык не шевелился.
Хафиз, довольно улыбаясь, подошел вплотную. Ссохшийся, похожий на коричневый кактус, он едва доставал макушкой ей до подбородка и лишь благодаря остроконечному колпаку казался значительно выше. Он поднял дряблую ручку и потрепал Виту по щеке, продребезжав:
– Это ненадолго, красавица. Я предпочитаю, когда женщина двигается.
Вита чуть не задохнулась от возмущения. На щеках выступила краска. Если бы она могла, то плюнула бы Хафизу в лицо и пнула бы его как следует каблуком пониже пупа. Но, обездвиженной, ей оставалось только негодовать.
Хафиз щелкнул пальцами, и незримые силы подхватили ее и понесли к кровати – той самой, с привинченными ножками. Ее безвольные руки раздвинулись в стороны, и она почувствовала тугие веревки на запястьях, а потом – на лодыжках…
Паралич неожиданно прошел. Вита попыталась шевельнуть руками и ногами, но тщетно – теперь они были крепко прикручены к кровати.
– Мерзавец! – прошипела она, давясь от ненависти. – Гнусный насильник! Извращенец!
Хафиз сделал недовольный жест рукой, и внезапно звуки перестали срываться с губ Виты. Она открыла было рот с намерением обругать Хафиза позатейливее – ничего.
– Это тоже на время, дорогая, – пояснил колдун, снимая колпак и обнажая бурую шишковатую лысину, – чтобы ты поразмышляла над тем, какие слова более приличествуют столь интимному моменту.
Он навалился на нее, поймал сухим сморщенным ртом ее ускользающие губы, провел скрюченными артритом пальцами по гладкой шее и плечам. Виту передернуло от отвращения. Боже мой, меня изнасилует столетний старикашка! Кому рассказать – не поверят…
– Что здесь происходит? – раздался требовательный женский голос с капризными нотками.
Хафиз с явной неохотой оторвался от сладкого молодого ротика и обернулся. Вита тоже повернула голову, любопытствуя, кто вольно или невольно спас ее от неприятной участи, и сердце, всколыхнувшееся было надеждой, снова упало. Из огня да в полымя, мрачно подумала Вита.
Посреди комнаты, изумленно глядя на своего посвященного, стояла Миленион.
– Вот как? – приблизившись, она окинула Виту взором, в котором читалась нехорошая насмешка. – Ты и впрямь не зря ждал эту птичку, Хафиз. Неужели у вас роман?
Она дернула Виту за подбородок тонкими пальцами, больно оцарапав ее длинным ногтем, выкрашенным черным лаком:
– Нет, конечно же, нет. Зверушка угодила в силок. Так даже лучше. Белый ублюдок наверняка прикончил бы тебя слишком быстро. А раз ты у меня в руках, я сумею насладиться твоей смертью. Ты заплатишь мне сполна.
За что? – мучил Виту вопрос. К несчастью, лишенная голоса, она не могла его задать.
Миленион заметила клинок Виты, лежащий на полу, быстро подошла и подняла его.
– Ого! – она повернула лезвие краем к свету, покачала его, любуясь бликами. В этом коротком слове прозвучало уважение и восхищение, маскируемое надменностью.
Она ловко рассекла воздух с резким свистом, затем подошла к Вите, поигрывая мечом, как бы шутя приложила холодную сталь к пульсирующей на шее жилке. Вита сглотнула, на лбу выступил пот.
– Что? – зло засмеялась Миленион. – Трясешься, смертная? Наверное, это унизительно – быть зарезанной собственным оружием. Так я с тобой и поступлю… если ты не умрешь раньше, а уж об этом я постараюсь позаботиться. По одному дню пыток за каждый день жизни, который ты у него отняла!
У тебя осталось меньше одного дня, хотела сказать Вита, но немота не давала ей шанса объясниться с Миленион.
– Госпожа… – почтительно вмешался Хафиз. Голосок его был хриплым от возбуждения.
– Ладно, Хафиз, – Миленион снисходительно улыбнулась ему. – Поразвлекайся, ты заслужил награду. Я буду в библиотеке. Позовешь меня, когда закончишь.
Она прошествовала к дверям, заметая пыль развевающимися полами своей фиолетовой накидки. В дверях она обернулась и посмотрела на Виту:
– Желаю приятно провести время.
Ее издевательский хохот затих в глубине коридора.
Открытая колбочка продолжала наполнять комнату флюидами, подчинившими себе существо Хафиза. Едва Миленион переступила порог, он вновь бросился к распятой на кровати Вите, присосался к ней, словно пиявка, алчно ощупывая все, что нашаривали его узловатые пальцы. Вита зажмурилась, чтобы не видеть его лицо, может, и бывшее привлекательным век назад, но сейчас совершенно невыносимое. Ее раздирали противоречивые чувства: с одной стороны – гнев, стыд и гадливость, а с другой – не очень уместная в такой момент гордость химика-синтетика за отменное качество продукта. Хафиз представлял собой чудом живую мумию, от него и мужчиной не пахло, только плесенью какой-то… Но даже через его мантию и ворох своих юбок она ощущала, что аппарат колдуна находится в полной боевой готовности.
За окном захлопали кожистые крылья, и по камням заскрябали острые когти. Спасение, встрепенулась Вита. Но спустя минуту дверь распахнулась, и она поняла, что рано обрадовалась. В комнату вбежал Лисаан собственной персоной – белый маг, мужчина лет сорока с умеренной комплекцией, светлой бородкой, длинными светлыми волосами и властным лицом. На нем были узкие замшевые брюки и белая шелковая туника.
– Хафиз, мои люди разметали Хешшираман по камешку, – начал он с ходу, – но Виталии там не оказалось. Она улизнула у нас из-под носа… Хафиз! Это же она!
– Знаю, – огрызнулся черный маг, не прекращая лапать Виту.
– Отойди с дороги и дай мне пустить ей кровь! – гаркнул Лисаан, доставая знакомый Вите меч, и устремился к ним.
– Подождешь, – невежливо ответил Хафиз.
– Ты с ума сошел, старик! – Лисаан схватил его за шиворот, оторвал от Виты и отшвырнул прочь. – Седина в бороду, бес в ребро?
Он занес меч над голой шеей Виты. Та заранее закрыла глаза, прощаясь с жизнью. За свои двадцать пять лет ей не однажды приходилось смотреть смерти в лицо. Но всегда у нее была возможность защищаться. А теперь…
– Нет, – Лисаан опустил меч. – Это и впрямь подождет, – он решительно скинул с себя тунику и начал расстегивать ремень. Зелье подействовало и на него.
– Молокосос! – завопил Хафиз. – Ты еще зелен иметь дело с женщинами!
– А из тебя давно песок сыплется, – презрительно заметил Лисаан, пытаясь задрать Вите все юбки сразу.
– Она – моя! – пронзительно взвизгнул Хафиз и угрожающе повел рукой.
Длинные волосы Лисаана вспыхнули лиловым пламенем. Он выкрикнул контрзаклинание – пламя погасло, – и скатился с Виты, делая какие-то пассы.
Хафиз прогнусавил что-то, и вокруг него образовалась прозрачная сфера, о которую разбились молнии Лисаана. Тот таким же образом отразил ответный огонь. Бой зашел в тупик.
– Так, да, старый хрыч? – Лисаан рассерженно потянул меч из ножен. – От этого защитный экран тебя не спасет!
Хафиз на удивление ловко отпрянул и, схватив клинок Виты, подставил его под удар. Зазвенела сталь. Лисаан, не ожидая от древнего старца подобной прыти, едва успел увернуться от ответного выпада.
Вита смотрела на них, не зная, кому желать победы. На ложе предпочтительнее иметь дело с молодым, но Хафиз, в отличие от Лисаана, не