Читать интересную книгу Размышления при прочтении «Сцен из Фауста» А.С.Пушкина - Внутренний СССР

Если уж мы заговорили о мировоззрении и методах исследования истории, то пока можно принять как факт, то обстоятельство, что личности, обладавшие обостренным чувством диалектичности мира, могут предсказать (сосчитать) развитие событий иногда на столетия вперед. То есть будущее можно познать только на основе правильного анализа прошлого. Личность же, наделённая от природы обостренным чувством возприятия жизни на основе диалектического метода иногда будущее может и «сосчитать» и порою довольно точно — это в порядке вещей. А уж проверить насколько «сошёлся ответ», т.е. насколько реальная жизнь соответствует счёту — это наша задача. Но мы плохие ученики и, то ли по недомыслию, то ли по лености ума редко заглядываем в «возпоминания о будущем» «учебника жизни». Так, что упрёк Пушкина-Пророка своим современникам: «мы ленивы и нелюбопытны», — это упрёк и нам, его потомкам. Вот только один пример.

9. Троцкисты в селе Горюхино

«История села Горюхина» написана Пушкиным в 1830 году. Можно согласиться с В.Кожевниковым, работником Государственного музея им. А.С.Пушкина, что «История села Горюхина» — это история России, но… лишь наполовину. Пушкин не только и не столько отобразил историю прошлую, сколько «сосчитал» историю будущую. Это произведение, наряду с другими творениями Пушкина, следует понимать как завершённое. А незавершённым оно видится «пушкинистам-профессионалам» лишь потому, что творивший и толкущие творение, пользуются различной методологией: «пушкиноведы» разсматривают текст сам по себе в отрыве его от истории и политики. Судить же о завершённости или незавершённости произведения следует не по планам и замыслам творца, а по результату, т.е. самому произведению. Об этом знает каждый, кто хоть раз пытался писать самостоятельно, а не по заказу. Но слава Богу, Пушкин писал не для пушкинистов, а для России и её народа.

Но о чём же всё-таки писал Пушкин в «Истории села Горюхина» и почему мы считаем, что он «ведал»? Не будем навязывать своё мнение читателю, а сошлёмся лишь на Ф.М.Достоевского, который тоже здорово «ведал» и потому в своей речи на пушкинских праздниках в 1880 г. прямо заявил: «Пушкин ещё впереди!»

Итак, соотнесем написанное Пушкиным в «Истории села Горюхина» с событиями, происшедшими в России ровно сто лет спустя, т.е. в 1930 г.

«Мрачная туча висела над Горюхиным, и никто об ней не помышлял. В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранного, в самый день храмового праздника, когда весь народ шумно окружал увеселительное здание (кабаком в просторечии именуемое) или бродил по улицам, обнявшись между собою и громко воспевая песни Архипа Лысого, въехала в село плетёная крытая бричка, заложенная парой кляч едва живых; на козлах сидел оборванный жид, а из бричкпи высунулась голова в картузе и, казалось, с любопытством смотрела на веселящийся народ. Жители встречали повозку смехом и грубыми насмешками. (NB. Свернув трубкою воскрылия одежд, безумцы глумились над еврейским возницею и восклицали смехотворно: „Жид, жид, ешь свиное ухо!…“ Летопись горюхинского дьячка)»

Удивительно, но Пушкин особо выделил, что правителя нового в Российское Горюхино привез еврей, а «безумцы» поначалу глумились над «еврейским возницею». Всякий знает — кучерами, извозчиками, евреи никогда на Руси (вне черты осёдлости) не были — не их профессия. Это, разумеется, аллегория, но совершенно особого рода, то есть — на уровне «ведовства».

Вот речь нового приказчика, которую автор назвал «краткой и выразительной»:

«Смотрите ж вы у меня, не очень умничайте — вы, я знаю, народ избалованный, да я выбью дурь из ваших голов, скорее вчерашнего хмеля».

Или, к примеру, последний раздел, названный «Правление приказчика».

«Принял бразды правленая и приступил к исполнению своей политической системы; она заслуживает особого рассмотрения.

Главным основанием оной была следующая аксиома: чем мужик богаче, тем он избалованнее — чем беднее, тем смирнее.

Вследствие сего, старался о смирности вотчины, как о главной крестьянской добродетели. Он потребовал опись крестьян, разделил на богачей и бедняков».

1. Недоимки были разложены меж зажиточных мужиков и взыскаемы с них со всевозможной строгостию.

2. Недостаточные и празднолюбивые гуляки были немедленно посажаны на пашню, — если же по его расчёту труд их оказывался недостаточным, то он отдавал их в батраки другим крестьянам, за что они платили ему добровольную дань, отдаваемые в холопство имели полное право откупаться, заплатя сверх недоимок двойной годовой оброк… Мирские сходки были уничтожены. Оброк он собирал понемногу и круглый год сряду.

Сверх того, завел он нечаянные сборы. Мужики, кажется, платили и не слишком более противу прежнего, но никак не могли ни наработать, ни накопить достаточно денег. В три года Горюхино совершенно обнищало. Горюхино приуныло, базар запустел, песни Архипа-Лысого умолкли. Ребятишки пошли по миру. Половина мужиков была на пашне, а другая служила в батраках; и день храмового праздника сделался, по выражению летописца, не днем радости и ликования, но годовщиною печали и поминовения горестного».

Точка. И ещё строчка многоточия, свидетельствующая о том, что «История села Горюхина» на этом не кончается, но автор смог поведать её читателю только до этого момента. На сто лет вперед «сосчитал» Пушкин неплохо. И главного приказчика — Л.Д.Троцкого (а с ним и целую армию троцкистов), которого мировое еврейство ввезло в послереволюционную Россию и, разсмотрел и даже речи-приказы его «краткие и выразительные» услышал. Одной фразою напомнил об уничтожении демократии и про приёмы насильственной коллективизации, приведшие к обнищанию русского крестьянства, потомкам поведал.

Примеры такого «ведовства» — Пушкина можно множить безконечно, но известно, что «профессионалы-пушкинисты» навесят на них ярлык «домысла» дилетантов. Им простительно, ибо не ведают, что творят и не способны чувствовать жизнь, как таковую, и уж тем более не способны её адекватно отображать, поскольку им недоступна диалектика, как метод постижения жизни. Доказательства? Пожалуйста:

Один из самых известных и популярных в период 1920-х гг. метафизиков-идеалистов А.В.Луначарский [40], не ведая, что творит, так писал о Пушкине в одной из своих статей:

«Добролюбов не мог не понять, что Пушкин в иных случаях был фальшивым. Пушкин был человеком до чрезвычайности уживчивым со средой, показал себя способным к очень гибкому внешнему и внутреннему оппортунизму».

Каково! Вот вам, читатель, — ваш «живой Протей», каким его видели троцкисты, призывавшие сбросить Пушкина.

Первый нарком просвещения, никогда не понимавший диалектики, не понимал и того, что обострённое чувство диалектичности мира как раз и выражается в чрезвычайной чуткости к изменению внешней среды, т.е. реального мира. А гибкое реагирование на эти изменения есть доказательство владения диалектикой жизни, а не оппортунизма. Но люди, подобные Луначарскому, склонные к конформизму (перестроились внешне, после победы революции в России, но изменить своего мировоззрения оказались неспособны), всегда готовы, ловко жонглируя терминами и скользя по понятиям, приписывать свои недостатки другим, особенно своим идеологическим противникам.

Пушкин был не просто великий русский национальный поэт. Он одним из первых прикоснулся к «току истории» и погиб. Погиб, а не «принял смерть ради сохранения некой тайны», как хотят нас уверить некоторые современные пушкинисты [41]. Пушкина уничтожили его идеологические противники за то, что он постоянно срывал покровы со всех и всяческих тайн.

Поначалу они считали, что он делает это по недомыслию, свойственному ребячеству гения, и пытались его приручить, вовлекая в масонские ложи. Но чем старше он становился, тем опаснее и острее становилось оружие гения. Он стал страшен своим ведовством и они убили его. Но за ним встали другие: Лермонтов, Тютчев, Достоевский, Есенин…

Русская земля богата «ведающими». Охранители же изоляции — «вольные каменщики» — и по сей день зорко следят, чтобы «ток истории» безпрерывно крутил их «главный двигатель прогресса» — деньги, эту «отчуждённую сущность труда и бытия человечества». К Пушкину у них особый счёт. Ведь он при жизни смело оголял «провода истории» и вот уже более полутора столетий им приходится много трудиться, заделывая изоляцию на этих проводах. Несть числа «торгующим электрикам» в храме Пушкина. Это о них В.Пикуль верно заметил в своём письме А.Гулыге:

«История в нашей стране вообще разработана безобразно плохо, мы мало что знаем (да и знать не желаем) — от этого здесь открытый простор для всяческого разбоя — и тактического, и стратегического. Главные разбойники устроили себе „малину“ в Пушкинском доме, где громко чавкая, они жуют новиковых-радищевых, со смаком высасывая мозги из костей Пушкина и Льва Толстого, уже отполированные ими до нестерпимого блеска» [42].