Читать интересную книгу Книга русских инородных сказок - Макс Фрай

13. Беспомощное состояние помощника

(без просьбы о пощаде)

Благодарный Помощник отстегивает от пояса кобуру и кладет ее на заснеженную мостовую. Достает из внутреннего кармана пальто нож с выкидным лезвием, извлекает из-за голенища нечеловеческих размеров тесак. Холодное оружие обретает свое место рядом с огнестрельным у моих ног. Туда же отправляются добытые за пазухой граната-лимонка, газовый баллон и экзотические нунчаки.

Потом Благодарный Помощник медленно воздевает руки к лиловому студню немилосердного Космоса и тихо, шепотом, словно бы щадя мои взвинченные нервы, сообщает: «Гитлер — капут!»

14. Пощада

Его добровольная капитуляция повергает меня в умиление. Комок непрожеванных слов утешения пульсирует в горле. Непрошеные слезы сосульками повисают на ресницах. Повинуясь внезапному, мне самому непонятному, но властному порыву, я поднимаюсь на ноги. Распахнув дубленку, прижимаю худощавое тело Благодарного Помощника к груди, глажу его по голове, бормочу ласково:

— Ну конечно, капут. Гитлер, безусловно, капут! Но это не очень страшно. Что нам с тобой тот Гитлер! Жили без него как-то и дальше проживем. Подумаешь — Гитлер…

Благодарный Помощник жалобно сопит, укоренившись носом в моей ключице. А волосы у него мягкие, как у ребенка…

15. Благодарный помощник указывает путь

— Ладно, — наконец, бормочет он. В последний раз доверительно шмыгает носом и переходит на деловой тон. — Пожалуй, теперь я должен указать тебе Путь.

— Это который Дао, не выраженное словами, что ли? — я не верю своим ушам.

— Нет, что ты, — он смеется от неожиданности. — Дао — это не по моей части. Я могу указать тебе только Путь к жилищу Антогониста-Вредителя.

— Не слишком заманчивое предложение, — вздыхаю. — Но за неимением лучшего… Ладно, черт с тобой. Указывай.

16. Жилище антагониста-вредителя

Оружие Благодарного Помощника остается на снегу, всеми забытое. Одним невыстрелившим ружьем стало в эту ночь больше — что ж, вольно им, бессмысленным сущностям, множиться…

Мы берем такси и едем на улицу Генерала Карбышева. В такую погоду я бы предпочел визит на площадь Жанны д'Арк или, скажем, Джордано Бруно; на худой конец подошла бы и улица Сергея Лазо — или кого там еще сжигали заживо?

Но моего мнения, увы, никто не спрашивает.

Благодарный Помощник расплачивается с таксистом, и мы покидаем транспортное средство.

— Вот этот подъезд, — говорит Благодарный Помощник. — Код девять-один-один, потом нужно нажать решетку. Шестой этаж, квартира шестьдесят шесть. Заходи без стука, там, как ты понимаешь, не заперто.

Нижняя часть его лица укутана шарфом, и слова не хотят выбираться наружу, копошатся в темных аллеях своего шерстяного колючего убежища. Но я с грехом пополам разбираю.

— А потом что? — спрашиваю.

— Откуда мне знать? — Благодарный Помощник пожимает плечами. — Сам гляди, по обстоятельствам…

Киваю, разворачиваюсь, ухожу. Жму кнопки хитроумного замка, в награду за труды попадаю в темный подъезд, устланный грязным, размокшим картоном. Бумажные хляби разверзаются под моими ногами, но я выбираюсь из этого мелкого болота на лестничную твердь.

Лифт не вызывает у меня доверия. Только отпетый идиот доверится лифту в подъезде Антагониста-Вредителя, а у меня в этой сказке ни единого старшего брата. То есть светлый путь Дурака не про меня. Разве что в следующий раз.

Поднимаюсь на шестой этаж пешком. Дверь в квартиру за номером 66 не только не заперта на ключ, но даже слегка приоткрыта. Меня здесь, надо понимать, заждались.

Тяну дверь на себя. Переступаю порог.

Мой Антагонист-Вредитель, как и следовало ожидать, нетерпеливо топчется в коридоре. Скрипит зубами, Щурит глаза, сжимает руки в кулаки. Злодействует, словом, как может.

17. Облик антагониста

Антагонист мой воистину прекрасен, и это все, что можно о нем сказать.

Хоть и Вредитель, согласно неумолимому сюжету. И вообще сволочь редкостная.

Он, впрочем, не виноват. Его, думаю, тоже никто не спрашивал.

18. Появление искомого персонажа

Зато из-за спины Антагониста-Вредителя выглядывает Искомый Персонаж. Приветливо скалится, машет мне рукою, подпрыгивает от нетерпения. Он мне, надо понимать, чрезвычайно рад.

Откровенно говоря, до сих пор я представления не имел о его существовании. И что мне теперь с ним делать, ума не приложу. Такая уж у нас дурацкая сказка.

19. Добыча с применением хитрости или силы

На всякий случай применяю Хитрость, потом применяю Силу, а потом еще раз Хитрость напоследок. Хватаю Добычу, выскакиваю на лестничную клетку, запираю дверь, наваливаюсь на нее спиной. Надо же мне отдышаться.

Добыча нетерпеливо тянет меня за рукав. Добыча — это, оказывается, и есть Искомый Персонаж. Он, откровенно говоря, не вызывает у меня теплых чувств. Он даже чувств комнатной температуры у меня не вызывает. На фига было его добывать, кто бы мне объяснил?..

— Идем, — канючит он. — Идем скорее. А то ведь еще погоня будет…

Ах, ну да. Погоня. Как же я забыл?

20. Погоня, преследование в форме полета

Спускаемся по лестнице (Искомый Персонаж хотел было шмыгнуть в лифт, но тут уж я настоял на своем), чавкаем ботинками по картону, выходим на улицу, в метель. Благодарного Помощника уже нет, зато таксист на месте. Курит, ждет. И это первая хорошая новость за весь вечер. Не потому, что я боюсь Погони — подумаешь, Погоня! — просто в салоне его желтой «шестерки» почти тепло.

Только это меня сейчас, откровенно говоря, и волнует по-настоящему: температурные условия Погони, о которых в сказке, между прочим, ни слова не сказано.

Преследование меж тем идет своим чередом. В Форме Полета, как и было обещано. Антагонист мой прекрасен на фоне звездно-облачного киселя. Мне, в общем, даже хочется, чтобы он нас догнал. Он мне симпатичен. Мы с ним в одной лодке: друг без друга мы ничего не стоим; кому мы нужны — по отдельности-то?

Но фиг он нас догонит, пусть даже и в Форме Полета.

Не положено.

21. Вновь трижды то же испытание, реакция героя на этот раз положительная

Испытатель предоставляет себя в распоряжение героя, осуществляя этим спасение от погони

Таксист поворачивает к нам свой прокуренный лик, и я с досадой узнаю в нем давешнего Испытателя. Здравствуй, жопа, новый год! Приехали, называется…

Вновь трижды свершается Испытание; я уже почти ничего не соображаю: что за Испытание такое? Неужели то же, что уже было прежде? Но ведь прежде никакого Испытания толком и не было… Или все-таки было?

Ничего не понимаю, словом.

Зато реакция моя на этот раз положительная. Не могу сказать, в чем это выражается. Просто вот — положительная реакция. Словно бы анализы сдал в венерологическом диспансере. Испытатель предоставляет себя в мое распоряжение, осуществляет этим спасение от Погони, как и было предсказано.

Спасшись от Погони, я возвращаюсь наконец домой и обрушиваюсь на диван. Искомый Персонаж идет на кухню и ставит чайник.

— А что, хлеба ты не купил? — ворчит он, грохоча дверцами моих кухонных тайников. — Надо было по дороге…

Господи, неужели он собирается тут жить? Вместе со мной, в однокомнатной хрущевке? И это у них называется «счастливый конец»?!

По-моему, херня какая-то получилась.

Но они говорят: сказка.

Сказочники, блин.

Ублюдки.

Ненавижу.

Елена Хаецкая

ИЗ ПОВЕСТИ «ГУЛЯКИ СТАРЫХ ВРЕМЕН»

Рассказ о Горьком Гансе

Горький Ганс — под таким именем вошел в местные предания этот знаменитый выпивоха былых времен — жил приблизительно за сто лет до описываемой достопамятной беседы. Был это тогда совсем молодой человек, мало чем примечательный — разве что волосами цвета свежеоструганной морковки; трудился он — не слишком, впрочем, усердно — на огороде своей матушки, пока та не умерла и не оставила бедного Ганса совершенно без призора.

Здесь требуется заметить, что восемнадцатилетние молодые люди, даже и с морковными волосами, недолго бывают без женского пригляда. Ганс, разумеется, не стал исключением из этого правила. Огород его очень быстро зарос замечательнейшим бурьяном — как раз кстати, чтобы целоваться с одной застенчивой девицей по имени Дагмар.

Об этой Дагмар старые люди помнили, что она была крепкая, как яблоко, и такая же румяная; косы у нее были толстые и жесткие, так и топорщились на голове, завязанные лентами с модными тогда бархатными фигурками кошек и мышек. Фигурки свисали с кос на ниточках и вели в волосах Дагмар бесконечную охоту.

Избранница Ганса совершенно ему подходила, поскольку, кроме привлекательной наружности, обладала полезной для счастливого брака особенностью: нравом она совершенно была подобна будущему супругу, то есть склонялась более всего к лени, мечтательности и тягучим беседам ни о чем. Ясным летним деньком, когда чуть за полдень и по небу начинают неспешно перемещаться облачка, — вот тут самое время, улегшись среди распаренных бурьянов и глядя в небо, гадать, какие фигуры этими облаками представляются. И всякий раз, когда Ганс и Дагмар думали об облаках одинаково, их охватывало ни с чем не сравнимое блаженство, и они тут же, не сходя с места, целовались.