Отдышавшись и успокоившись, я аккуратно и медленно спустился по полуразрушенной лестнице и вышел на улицу. Стрелка все так же указывала на уже убитого гоблина, вернее, на его ошметки. Вокруг плиты уже прыгала охрана, названивая прорабу. «Мы тут разгромили пол-стройки, а охранники только сейчас зашевелились. Работники месяца!», — усмехнулся я. Подойдя к ней, я нехотя коснулся забрызганной кровью дубины, отчего та, вместе с телом гоблина, засияла ярким голубым пламенем и волнами маны перетекла в мою руку, наполняя её силой. Стрелка же, последний раз мигнув, исчезла, а где-то над головой раздался уже знакомый мне торжественный звон колокольчика.
Расслабленно выдохнув и отряхнувшись от пыли, я наконец отправился к метро.
Глава двенадцатая
Прокручивая в голове сцены недавней битвы с гоблином, погрузившись в раздумья, я быстро дошел до входа в метрополитен по солнечному второму плану. На некогда казавшейся пустынной площади теперь кишело просто немыслимое количество людей и существ. Благодаря пассивному умению «Взгляда» я мог видеть не только простых людей на первом плане, но и находящихся рядом со мной служащих смотрителей и даже полупрозрачных духов, к которым я побоялся подходить, а активированный «Взор» позволять видеть полуобразы людей и скрывающихся на третьем плане внеплановых существ.
Приближаясь к дверям, я обтекал прохожих людей, как рыба в воде, стараясь не сталкиваться с ними, но, уступая дорогу проходящему мимо существу, скорее напоминавшему прямоходящую лошадь, я оступился и не успел отойти от бегущей прямо на меня девушки. Ойкнув, я выставил руки вперед, пытаясь отгородиться от нее, но, к моему удивлению, она прошла сквозь меня без каких-либо препятствий, расплывшись легкой дымкой. У меня перехватило дыхание, я обернулся, а девушка, вновь собравшись в единое целое, продолжила движение, как ни в чем не бывало. Человек-конь, обернувшись на мой восклик, натурально заржал:
— И-го-го-го-го! Ты же на втором плане, люди не могут коснуться, увидеть или услышать тебя, пока ты сам не захочешь. — Постучав копытом по полу, он тряхнул гривой, развернулся и вошел в метро, проходя сквозь других людей. Я последовал за ним, все равно стараясь обходить их стороной.
Как ни крути, но перебороть себя чисто психологически достаточно тяжело: всякий раз при приближении человека я пытался отпрянуть в сторону или сделать шаг вбок. Пройдя к эскалаторам, я обратил внимание на дежурного, сидящего в будочке. Вместо привычной тетеньки, сидящей в ней, сейчас внутри находилась огромная зеленая орчиха с совершенно нелепой пилоткой на голове. Она, скаля жуткие клыки, вылезающие изо рта, зыркала по сторонам в поисках нарушителей спокойствия. Над её головой гордо красовалась надпись: «Хранитель подземелья, Ур. 23». Сдерживая смех, я устремился вниз по эскалатору, к поездам, и юркнул в закрывающиеся двери поезда, направляющегося в сторону моего дома.
Все спешили поскорее попасть домой после тяжелого трудового дня, поэтому в вагон люди набились как сельди в бочку. Именно здесь я по достоинству оценил возможность проходить сквозь находящихся на низшем плане, потому как в противном случае, меня бы вжали в двери и размазали по стене тонким слоем. Я находился внутри какого-то студента и с интересом осматривал других пассажиров через его полупрозрачный затылок. Здесь было множество различных существ. В глаза мне сразу бросился стоящий напротив парнишка в зауженных джинсах, туго обтягивающих его худосочные ноги, в клетчатой рубашке под элегантной кожаной курткой; на его андрогинное лицо ниспадала длинная челка, закрывающая глаза, а на фоне выбритых висков красовалось проколотое в трех местах ухо, из которого торчали довольно внушительные кольца. Венчало его белокурую голову весьма точное описание: «Светлая Эльфийка, ур. 10».
Сидения были забиты полчищами самой настоящей нежити: зеленые, полуразложившиеся подгнивающие трупы с оторванными конечностями, отсутствующими глазами или челюстями, вооруженные разнообразным дрекольем, покачивались в такт движения поезда, и если бы не их тележки, сумки и повязанные платочки на голову, я бы никогда не узнал за их внешним видом самых обычных бабушек- старушек. Информация над их головами гласила: «Нежить, Ур. 20–40».
Среди всех прочих существ я рассмотрел полноватого мужчину с пышными усами в национальном баварском костюме, состоящем из кожаных в-три-четверти длины штанов, гетров, рубашки, жилета, сюртука и шляпы с перьями. Он стоял в другом конце вагона, оперевшись на стену и держал в одной руке кружку, а в другой — вполне себе баварскую сосиску. Он то и дело откусывал вновь отрастающую сосиску и отпивал из самостоятельно заполняющейся кружки пенное светлое пиво. Находился он в таких же условиях, как и я: на том же месте, где он преспокойно трапезничал, находились обычные люди, собирающиеся выходить на ближайшей остановке, поэтому своими внушительными телесами он заслонял двух небольших девушек. Заметив меня, он указал сосиской в моем направлении и, улыбнувшись до ушей, стал звать меня к себе, помахивая кружкой. Я сделал вид, что не заметил этого и отвел от него взгляд, но он стремительно направился ко мне. Подойдя вплотную, осушив залпом кружку и вытерев усы рукавом, он предусмотрительно запихнул сосиску в карман сюртука и попытался вытереть руку об штаны. Все так же приветливо улыбаясь, он протянул мне жирную руку:
— Гутн Абнд, кухмистер! — обратился он ко мне по-немецки. Его басок отлично гармонировал с его внешним видом. Видя недоумение на моем лице, он заговорил с жутким акцентом по-русски. — Эта па-немеццки «добрый ветчер» знатчица!
— И тебе доброго вечера, попутчик. А почему кухмистер? — спросил у него я, пытаясь аккуратно пожать его запачканную лапу.
— Так ты эта, себья ва-апще видьел? Зачьем тебье тогда кухмистерский колпа-ак? — Он вопросительно наклонил голову, шевеля своими белыми усищами.
Я посмотрел на свое отражение в окне вагона и чуть не подпрыгнул от удивления. Меня осенило: ведь до сих пор даже я не задумывался о том, какой полуобраз мне выдали при посвящении. В целом, внешний вид мой мало чем отличался от обычного: водонепроницаемые теплые ботинки, черные лыжные штаны, не менее черная плотная куртка с капюшоном, за спиной спортивный рюкзак, и как бельмо на глазу на фоне исключительно черного гардероба на моей голове красовался белоснежный поварской колпак!
— Какого ху… КУХМИСТЕРА?! — Вскрикнул я, не веря своим глазам. — Повар!? Это что еще за шутки?!
Мой новоиспеченный знакомый, схватившись свободной рукой за болтающийся от смеха живот, и прижав к нему кружку, чтобы не расплескать напиток, раскатисто захохотал, а затем, успокоившись, спросил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});