тобой в одной лодке, Кара. Смирение — это добродетель в нашем с тобой случае. Поэтому чем раньше сломишь свою волю, тем будешь счастливее. Уж поверь мне.
Я промолчала, прекрасно понимая, что бессмысленно доказывать ей обратное. У Настасьи действительно нет выбора. И будь я на ее месте, вероятно думала бы также.
Когда девушка ушла, я в ступоре застыла у двери, думая о том, что делать дальше. Раз побег отменяется, нужно немедленно заняться расследованием. Чем раньше я разберусь с убийствами и вернусь домой, тем лучше.
Присев за небольшой столик, я стала мысленно разбирать все, что знаю о смертях девушек.
Итак, первое — тела были обнажены на момент смерти. Говорит ли это о возможном изнасиловании? Не исключено… Однако на коже Агнеши не было синяков или других следов сопротивления. Значит вероятнее всего отсутствие одежды это скорее элемент какого-то ритуала, чем признак насилия.
Поехали дальше. Жертв было три, и все они имели русское происхождение. Из этого делаем вывод, что убийца имеет мотив расовой ненависти. Или же религиозной, учитывая ритуальный характер убийств.
Следующее — Агнеше перерезали горло, и явно не обычным ножом, ведь края раны были рваными.
Ну и последнее… Красная пыльца на ее пальцах. Мне так и не удалось понять, что это такое.
Подперев подбородок кулаком, я тупо уставилась в одну точку, пытаясь собрать мысли в одну кучу. Мысли однако собираться не желали, с завидным упорством разбегаясь по черепушке испуганными тараканами. Встряхнув гудящей головой, я раздраженно хлопнула ладонью по деревянной столешнице, и дальше уже продолжила вслух.
— Ну что, поиграем в расследование? — разговаривать с самой собой было до ужаса странно, однако я не отчаивалась, — Эх… Вот зря мне Далана запрещала детективы по первому каналу смотреть, глядишь сейчас была бы поосведомленнее… Ну да ладно, это так, в порядке общего бреда. Итак, убийцей может быть равнозначно как мужчина, так и женщина. Но! С девяносто процентной вероятностью это кто-то из местных. К чему русским убивать своих сородичей? Разве что какая-то наложница устраняет конкуренток. Но тогда бы гибли не только славянки. Нет, здесь что-то другое… Что-то более глубокое и личное.
На мгновение я замолкла, осознав очевидное — слишком мало фактов. Нужно разузнать подробнее о прошлых убийствах.
— Самое время сходить в гости, не правда ли? — загадочно произнесла я, и покинув юрту, направилась на прогулку в местный серпентарий, а если быть точнее, в гарем.
ГЛАВА 7
В открытой беседке под большой круглой крышей было немноголюдно. Обычно в послеобеденное время здесь собирался почти весь гарем, однако сегодня место отдыха и сплетен оказалось почти пустым. Смерть соратницы нагнала на наложниц уныние и страх. Каждая боялась стать следующей, попав в немилость к великим духам.
Убегая от палящего солнца, я стремительно нырнула в тень беседки, своим появлением спугнув двух молоденьких чернявых красоток, перешептывающихся на одной из резных лавочек. Глядя на меня с неприязнью и отвращением они яркими птичками выпорхнули в жаркий полдень, продолжая тихо шипеть друг другу на ушко всякие гадости про русскую страшилу в лице меня.
Я с унынием посмотрела им вслед. Ну и кому мне теперь устраивать допрос? С тяжелым вздохом оглянув беседку, вдруг зацепилась заинтересованным взглядом за небольшую, сухонькую старушку, которая вышивала маленькую подушечку в самом дальнем углу.
А чем не вариант? Главное чтобы ее сознание оказалось не слишком обременено старческим маразмом.
Нацепив на физиономию максимально добродушную улыбку, я осторожными шажками двинулась в сторону свидетеля номер один. Зависнув над старушкой, радушно произнесла:
— Здравствуйте, — ноль внимания. Может она глухая? Я повторила громче, — Здравствуйте!
На удивление резвым для столь почтенного, можно сказать, антикварного возраста движением, старушка вскинула голову.
Вздрогнув от неожиданности, я инстинктивно сделала шаг назад, чуя опасность, исходящую от нее. Да что это со мной? Теперь и бабушек бояться будем?
Вот только назвать эту старушку невинной не поворачивался язык… В черных прищуренных глазах отражалась мудрость, осененная мраком, а худая узловатая ладонь жестом императрицы приказывала мне приблизиться.
— Чего застыла? Присаживайся, раз уж пришла.
Властный голос был полон недовольства и раздражения, однако за всем этим я мельком заметила искру любопытства. Моя персона явно заинтересовала ее.
Гулко сглотнув, я осторожно присела на самый край скамьи, стараясь держать как можно большую дистанцию.
— Я Кара, новая наложница каана… — не теряя настороженности начала я, но была тут же перебита.
— Знаю я, кто ты, — нетерпеливо произнес хриплый старческий голос, — Ближе к делу. Чего тебе от меня надо?
Я опешила. Как-то не так мне представлялся наш разговор. Однако пришлось собраться и продолжить:
— Меня интересуют обстоятельства при которых погибли русские наложницы, уважаемая, эээ… Как я могу к вам обращаться?
Старушка взглянула на меня с еще большей подозрительностью, совсем не спеша выдавать своего имени. Неопределенно прицокнув языком, она слегка пошамкала челюстями, и сказала:
— На кой тебе подробности тех смертей?
Я пожала плечами, толком не зная чем оправдать этот интерес.
— Ну, не знаю… Я ведь тоже русская. Как-то не хочется стать следующей жертвой. Вдруг есть какие-то особенности в прошлых убийствах, что помогут мне избежать смерти.
Уставив взгляд в одну точку, старушка не глядя продолжала делать стежки на шелковой ткани, создавая удивительный узор из множества маленьких ярких птичек. Ее сознание будто было где-то далеко, не здесь.
В ожидании хоть какого-то ответа, я смиренно опустила взгляд на свои ладони, нервно перебирающие мягкую ткань дээла.
— От смерти не убежать, если она стоит у тебя за спиной… — пророческий тон старушки нагонял жуть. Резко переведя взгляд в мою сторону, она добавила, — Не было ничего иного в тех смертях. Да и не поможет все это, уж поверь. Не место тебе здесь и боги это знают. Уйди сама, Шулам, или же тебя уведут духи. Вот только рада ли ты будешь стать гостей в их владениях?
М-да… Маразм так сказать, действовал на опережение. Вся эта псевдо-пророческая лабуда крайне депрессивно подействовала на мой мозг. И потому, не услышав в словах старушки ничего полезного, я встала, и поклонившись, со снисходительной улыбкой произнесла:
— Конечно, конечно… Я обязательно прислушаюсь к вашим советам. Зарублю на носу, так сказать!
— Не веришь, значит? — с ехидным прищуром спросила собеседница, — Ну, да, дело твое. И, да, так и быть, утолю твое любопытство — я Алтан Хатун, бабушка Ердена и мать всего гарема.
С трудом удержавшись от острого желания стукнуть себя по лбу, я чинно поклонилась, и развернувшись, быстрым шагом покинула беседку.
Да как же меня