Читать интересную книгу Миротворец - Андрей Величко

Глава 7

В субботу второго июля император завтракал у меня. На сей раз ему явно не лез кусок в горло — впрочем, и я тоже не жаловался на излишний аппетит. Мы ждали вестей из Сеула, куда сегодня в порядке подготовки к визиту в Корею наследного принца Ёсихито прибыл премьер-министр Ито. Причем нам нельзя было сидеть на узле связи или еще каким-либо образом показывать, что мы ожидаем чего-то экстраординарного! О том, что на премьера готовится покушение, документов вообще не было, а знали об этом в России всего несколько человек, включая нас с Гошей. В Японии дела обстояли примерно так же.

— Срочно, секретно из Владивостока! — ожил динамик на терминале узла связи.

Гриф «секретно» допускал передачу по внутренним защищенным линиям, так что я приказал:

— Читайте.

— Из нашего посольства в Корее. В семнадцать сорок по местному времени произошло покушение на Хиробуми Ито. Премьер ранен, состояние крайне тяжелое, находится в японском посольстве. Стрелявший задержан охраной, других сведений нет.

— Срочно докладывать любые новости на эту тему, — велел я и обратился к Гоше:

— Видал? Пока еще жив, так что, может, и не помрет.

— Дай-то Бог, — кивнул Гоша и, сняв трубку прямой связи с Зимним, распорядился послать в Токио телеграмму от своего имени — с выражением возмущения, соболезнования и просьбой держать его в курсе.

— Ждем, — повернулся он ко мне. — Не знаешь, там хоть есть приличные врачи?

— Самые лучшие. Микадо ведь тоже не такой уж бесчувственный пень, вот и послал неделю назад в Корею своих лучших лейб-медиков подлечить тамошнего императора Сунджона, который в очередной раз слег не пойми с чем. Аппаратура и медикаменты у них наши, так что с этой стороны все в порядке, нам можно не дергаться. И вообще, пора, пожалуй, об этом сообщить в Брест.

В Брест-Литовске находился штаб армии генерала Ноги, недавно закончившей свою передислокацию из Манчжурии. И уж японцы-то явно имели право на оперативные и точные сведения о покушении на своего премьера.

— Надеюсь, корейцев в Польше нет? — усмехнулся Гоша.

— Откуда, там и евреев-то меньше половины осталось. И русских мы по возможности эвакуируем, под предлогом неспокойной внутренней обстановки.

Минут через сорок пришла еще одна радиограмма из Владика, где описывалось состояние раненого премьера. Оно характеризовалось как тяжелое, но стабильное. Террорист выпустил в Ито две пули — в грудь и в живот. Стрелял он из российского ПФ, только благодаря чему пули и прошли навылет.

— Хорошо, что «парабеллум» дорогой, — пояснил я, — вот после двух таких ран из него Ито бы точно не выжил. А пули «браунинга» остались бы внутри, тоже не подарок.

— Ладно, — засобирался Гоша, — я к себе, если что — звони.

После отъезда величества я велел соединить себя с домом Ненашевых, что в Кесовой Горе. Его обитатели были уже предупреждены о том, что с ними хочет побеседовать канцлер, так что трубку сняли после первого же звонка.

— Петр Ненашев у аппарата! — бодро доложил мне бывший сержант.

— Здравствуйте, Петя. Ну как, сбылась мечта вашего батюшки о китайских рабочих вместо здешних батраков? В общем, дайте ему трубку, пусть сам расскажет.

Слушая старшего Ненашева, я делал пометки, с кем еще побеседовать на эту тему. А появилась она из самоочевидных соображений — скоро война. И, значит, часть сельхозугодий будет просто выведено из обращения — та, что окажется в зоне боевых действий. Кроме того, призывники — это в основном крестьяне, и с мобилизацией количество земледельцев начнет уменьшаться. Все это приведет к снижению производства, и как конечный результат мы получим трудности с продовольствием. Чтобы их уменьшить, среди китайских военнопленных была начата вербовка в сельхозрабочие.

Разумеется, заменить всех призываемых в армию мужиков китайцами было невозможно — только первая очередь призыва составляла два с половиной миллиона, в то время как количество пленных не дотягивало и до двух, а по деревням можно было отправить не больше половины. Но мы и не собирались заменять всех призываемых. Общины все равно почти не давали хлеба государству, так что им придется выкручиваться своими силами. А вот новым хозяевам вроде Ненашевых намекнули, что можно — разумеется, абсолютно частным порядком — нанимать батраков в лагерях военнопленных. Обхозам я собирался предоставить такую возможность чуть позже, когда будут осмысленны первые результаты у кулаков. Посредником в этом тонком процессе выступал Еврейско-Китайский банк, и через него же вербуемые китайцы могли переводить деньги на родину, потому как работающим в сельском хозяйстве они выплачивались не по окончании срока, а по договоренности с работодателем. Задачей же государства в моем лице было следить, чтобы эти самые «датели» не наглели. И китайцы тоже. Впрочем, судя по докладам пребывающего в Кесовой Горе комиссара, Ненашев-старший оказался отнюдь не дураком и сразу уяснил, что можно, а что не очень. И он был вовсе не один такой в России, операция имела вид множества частных инициатив отдельных хозяев. На самом же деле это была одна из граней подготовки России к войне. К мировой…

Я отложил бумаги по китайским батракам и задумался. Да, лет восемь или даже пять назад я был столь наивен, что надеялся как-то не допустить мировой войны. Но за годы, проведенные практически на вершине власти, я понял всю беспочвенность подобных мечтаний.

Итак, в каждом государстве есть люди двух профессий, с первого взгляда не имеющих между собой ничего общего, кроме того, что они жизненно необходимы тому самому государству. Без них оно не выживет. Первая профессия — это палач. И задача государства состоит в том, чтобы работа палача проходила под тотальным государственным контролем. Никакая отсебятина в этом роде деятельности недопустима. Потому что очень высока вероятность профессиональной деформации, в результате которой человек становится зверем. А зверь на свободе — это страшно. Но еще страшнее звери у власти. Бывали в истории подобные прецеденты, ох как бывали… Так что при малейшей попытке выйти за отведенные ему государством рамки палач должен быть уничтожен.

Вторая необходимая профессия называется «финансист». Государство не может без них обойтись, как и без палачей. Но и здесь тоже должен быть тотальный контроль и строжайшая регламентация, по той же самой причине и с теми же самыми мерами социальной защиты. Человек, постоянно имеющий дело с деньгами, может переродиться в мутанта. Чужого. Для которого смысл жизни состоит в увеличении подконтрольной ему денежной массы. И точно как переродившийся в зверя палач, финансист-мутант сначала будет рваться к свободе, а потом — к власти. Он напишет государству законы, по которым ему будет удобнее всего грести под себя. А дальше начнет сказываться главное различие между зверем и чужим… Зверь, произошедший от палача, по природе своей одиночка, в стаю может сбиваться только при наличии яркого лидера. Финансист же, мутировавший в чужого — существо коллективное. И в силу этого гораздо более приспособленное к захвату власти сначала в отдельных государствах, а потом и во всем мире.

Так вот, к лету одиннадцатого года этот мир был поделен на два лагеря. Первый — страны, где у власти все еще оставались люди. Хорошие или не очень, умные или не блистающие особым интеллектом — но все же люди.

А во втором лагере власть уже захватили чужие.

Сейчас обе стороны практически закончили подготовку к схватке не на жизнь, а на смерть. К схватке, которую люди в покинутом мной мире уже проиграли. И я чувствовал, что проиграть ее еще и здесь мы просто не имеем права.

Но долго удержаться в столь возвышенном состоянии духа у меня не получилось, и, буркнув «совсем тут зашился с этой войной, уже самому себе агитки начинаю рассказывать» я быстренько законспектировал только что посетившие меня мысли. Потому как думал-то я в общем правильно, вот только степень патетики несколько превысила допустимый уровень. Пригодится, однако… Правда, не помешает добавить малость позитива про финансистов. Итак, когда этого существа можно не опасаться? Только если отъем чужих денег для него вынужденное занятие, а не единственная профессия. То есть как у Маши — в первую очередь она императрица, потом королева, и только потом акула капитала. Ну не можем мы реформировать Россию без денег, вот она их и добывает.

Я глянул на часы — первый час, с текучкой пора закругляться. А вот обдумать, куда приспособить то, что я тут поназаписывал, самое время. Хм, чужие, и придет же такое в голову… Кино, что ли, про них снять? А почему нет, спрашивается — очень даже благодатная тема. По Циолковскому уже сняли что-то фантастическое, так что самое время развивать этот прогрессивный жанр. Итак, полетели наши куда-то и встретились с чужими… Куда, зачем, на чем — это без меня придумают, а вот основные идеи будущего фильма надо обозначить мне. Итак, начнем собственно с чужого. Такой, как показан в одноименном фильме того мира, не годится. Монстр монстром, яйца еще в людей откладывает… Нет, надо потоньше. Помню, читал я как-то давно один рассказ, по нему вроде тоже фильм сняли, как он назывался? А, «Кто ты» Кэпмбелла. Вот там чужой уже получше, он метаморф и может принимать облик жертв. И телепат, но в данном случае это лишнее. Значит, телепатию у метаморфа уберем, а способ размножения подкорректируем. Кэмпбелловской твари нужно было сначала сожрать жертву, и только потом она могла приступать к трансформации. Нет, не годится, пусть она заражает людей воздушно-капельным путем. Особым вырабатываемым в организме метаморфа вирусом, который вызывает перестройку организма, начинающуюся с мозга. Причем далеко не каждого, у большинства к этому иммунитет.