- Что? Нет! Я слышала ваш разговор!
- Какой именно?
- Тогда, в коридоре, - испуганно затараторила я. - Около комнаты Эмиля. Вы говорили про каких-то людей Гора, про то, что я похожа, и про какую-то Олесю, а потом… Потом про то, что разберетесь после… когда с Эмилем все будет в порядке…
Я не уловила момент, когда Дамир стал приближаться. В чем-то они с его другом были очень похожи. Раз, и он уже нависал надо мной, схватив за волосы на затылке. Не больно, но весьма ощутимо. И смотрел так, словно искал ответы на все вопросы разом.
Вторая рука накрыла шею, и я едва не задохнулась от этого. Страх обжег внутри, мгновенно выпуская в кровь адреналин.
- Надеюсь, ты не врешь, - наконец, медленно произнес он. - Потому что иначе тебя ждет незавидная участь.
Я облизала пересохшие губы, а затем набралась наглости и спросила:
- Вы не ответили на мой вопрос. На кого я так похожа?
- Задашь этот вопрос еще раз, и все закончится куда плачевнее. Не лезь в это - мой тебе совет.
Дамир отпустил меня и, развернувшись, направился к выходу. Но уже возле двери обернулся и снова задумчиво посмотрел на меня напоследок. Словно решал, стоило ли мне верить…
8. Карина
Я очень надеялась, что Дамир все же поверил мне. Потому что если нет… Тогда мое положение стало еще хуже. Хотя могло ли быть хуже? Очевидно, что да. Это я отчетливо увидела во взгляде мужчины.
Что он, что Сабуров, были матерыми хищниками, которые уверенно чувствовали себя в этой среде, где нормально было ходить с автоматом наперевес или с руками по локоть в крови.
Это был их мир. Жестокий и беспощадный. Мир, который был совершенно не для меня.
И вот в этом мире должен был жить мой ребенок?
Я содрогалась от одной только мысли об этом. Однако воспоминание, что Рустам отправил меня вчера в клинику, давало надежду на то, что, возможно, помочь его сыну можно и без зачатия еще одного малыша.
Я до сих пор еще с трудом осознавала, что тот улыбчивый кроха - моя плоть и кровь. Признаться, я была далека от желания стать матерью. По крайней мере, в ближайшее время так точно. Для меня все мужчины казались… лишними в жизни. Я не испытывала рядом с ними приятных эмоций. Хотя умом, конечно, понимала, что в будущем, когда-нибудь, когда я стану нормальной и смогу двигаться дальше, я бы хотела семью, надежного человека рядом.
И уж совершенно точно я не думала, что выяснятся такие вот факты.
Эмиль.
Ребенок на тех фото, что я видела в его комнате, выглядел счастливым и здоровым. И я в который раз задалась вопросом, что же с ним такое. Я и так бы испытывала сочувствие к крохе, но зная, что он фактически и мой сын тоже, никак не могла полностью абстрагироваться.
Мне хотелось еще раз увидеть его. Разглядеть получше. В прошлый раз Рустам слишком быстро нагрянул в детскую.
Весь следующий день я размышляла, стоит ли рискнуть и попробовать снова выбраться в комнату ребенка. Но в итоге желание узнать больше про мальчика победило. Правда, до того, как снова пойти в детскую, я все же расспросила горничную про хозяина дома. Та хоть и неохотно, но все же ответила, что Сабуров уехал до вечера. А затем с каким-то мстительным удовольствием добавила, что уехал он со своей девушкой. Это было настолько забавно, что я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться работнице в лицо. Неужели она правда считала, что мне нужен этот человек? Да я бы с радостью сбежала отсюда.
В общем, в детскую я все же выбралась. Шла, постоянно озираясь и оглядываясь. Было стойкое ощущение, что вот-вот из-за поворота выйдет хозяин дома, и тогда мне точно не поздоровится. Но мое желание разузнать про ребенка было куда сильнее. Да и я все же успокаивала себя тем, что Сабурова не будет до вечера. А я всего на полчасика - быстро осмотреться, и все.
В комнате все осталось, как было. Те же игрушки, те же рамки с фото. Помимо тех трех, что увидела в первый раз, нашла несколько других, стоявших в дальнем углу на этажерке рядом со шкафом.
Каждое новое фото добавляло еще пару штрихов к портрету Эмиля. На одном из них он был на чьих-то руках. Судя по всему, мужских. И я даже знала, чьих именно. Рустам. Это его тату попали в кадр. Эмиль широко улыбался. По-детски счастливо и беззаботно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Разглядывая фотографии, я невольно задумалась - а мог ли такой человек, как Сабуров, испытывать что-то искреннее и светлое? Хотя бы к своему ребенку.
Любил ли он его по-настоящему? Или же Эмиль был для него просто наследником его империи, тем, кто должен продолжить дело, и прочая чепуха?
Мне сложно было представить, чтобы этот мужчина смотрел с любовью. Ведь он был настолько равнодушным и безразличным, с такой легкостью ломал чужие жизни под себя…
Осторожно вернув все фото на место, обошла комнату еще раз, рассмотрела игрушки, оставшиеся в кроватке. И решив не искушать судьбу, уже собиралась вернуться к себе, но стоило мне приоткрыть дверь, как я услышала голос.
Мужской.
И не узнать его было невозможно.
Сабуров. Он с кем-то говорил. И судя по всему, шел сюда…
У меня были считанные мгновения, чтобы придумать, как не попасться на глаза…
Судорожно оглянулась по сторонам. Единственным решением был шкаф. Голоса становились все ближе, и я решилась - залезла и прикрыла за собой створки.
Как раз вовремя.
Раздался щелчок - дверь открылась, и в комнату вошел хозяин дома. Через небольшую щель я видела, как он прошел к кроватке и достал какую-то игрушку. Он был один. Хотя я подумала, что с ним кто-то все-таки был. Но, возможно, этот кто-то остался там, в коридоре.
Рустам подошел к комоду, на котором стояли те самые фото, что я разглядывала в первый раз. Мне было неплохо видно выражение его лица. И, пожалуй, впервые я увидела его таким - задумчивым, расслабленным.
Каким-то другим.
Сейчас на его лице не было той холодности, что обычно. Он вообще казался погруженным в раздумья. И я снова задалась вопросом - может ли этот монстр любить хоть кого-то? Любит ли он своего ребенка по-настоящему, как должен любить родитель?
Рустам между тем не просто смотрел на фото сына, а провел пальцами по нему, стиснул зубы, и я увидела на его лице боль.
Неприкрытую. Искреннюю.
Ту, что он наверняка не показывает никому и никогда.
А значит, если Сабуров увидит меня здесь, в момент, когда он наедине со своими эмоциями, хорошего ждать после этого не стоит…
Между тем стоять неподвижно становилось все сложнее - тело затекало от одного положения, да и дышала я как можно тише, чтобы ни в коем случае не выдать себя.
Когда Рустам поставил фото обратно, я даже зажмурилась в надежде, что вот он сейчас уйдет, и я смогу немного расслабиться, а уж после тихонько вернуться к себе.
Вот только вместо этого в комнату вошел Дамир.
Да что же такое!
- Так и знал, что найду тебя здесь, - пробасил тот, подходя к другу. - Как он?
- Пока по-прежнему. Если анализ Карины окажется хорошим, то обойдемся малой кровью.
- Думаешь, она совместима? - заинтересованно спросил Дамир.
- Надеюсь. Это отлично ускорит решение проблемы и поможет Эмилю. Девять месяцев слишком долго. Он может не выдержать… - Казалось, мужчина говорил отстраненно и вполне спокойно, но на последних словах его голос едва заметно дрогнул.
- Он твой сын. Он не сдастся, - заверил его друг.
- Да, ты прав.
- Когда будут результаты?
- Ближе к вечеру.
- И если она подойдет…
- … то пересадку проведут в ближайшее время, - закончил за него Сабуров. - А после уже выясню, для чего ее послал Гор.
Я едва успела подавить вскрик. Потому что отлично поняла, ЧТО стояло за этими словами.
- Вряд ли она в теме, - раздался задумчивый голос Дамира. Это оказалось весьма неожиданно.
- Ты же сам говорил, что вокруг крутились шестерки Горского, - возразил Рустам. - Уже передумал?
- Крутились. Один даже соседом заделался.