Читать интересную книгу маленькие и неприметные - Сергей Семипядный

Чердачная дверь была заперта на замок, поэтому Уквасов поспешил вниз, чтобы обследовать соседний подъезд. Замок был и здесь. И он вынул из сумки монтировку, а спустя минуту сунул обратно – вход на чердак был открыт. Лишь ступив ногой на земляной пол чердака, Уквасов тотчас понял, что он тут не единственное живое существо. Уквасов замер. Слева кто-то разговаривал. Двое или трое. Судя по всему, они говорили между собою, спорили. Через несколько секунд он определил, что голоса принадлежат двум нетрезвым мужчинам и женщине, тоже пьяной. Пьяные и крикливые, поэтому и не слышали, как он взламывал замок, открывал скрипучую дверцу чердачного входа, не заметили свет, проникший из подъезда и разрезавший здешний мрак надвое.

Уквасов медленно переместился в темноту, решив не трогать дверцу, дабы лишний раз не рисковать быть обнаруженным. Но как пробраться мимо этих троих? А никак, пожалуй. Придётся сдать вправо и уже там выбираться на крышу, уже оттуда наблюдать за окнами своей квартиры. Что не очень удобно, так как под углом.

Однако делать нечего. Можно, конечно, и влево податься, но каким образом? Если только на пузе проползти. Ползти пузом по грязи, ползти да и звякнуть нечаянно какой-нибудь банкой консервной. Лучше по крыше осторожно переместиться, если уж обязательно потребуется, если уж никак. А связываться с пьяной компанией… Уквасов попытался вслушаться в их разговор, но ничего не понял. Словесная окрошка, только взвизги матерных слов, произносимых женщиной, и можно разобрать.

Оказавшись на крыше, Уквасов бросил взгляд в сторону окон дома напротив. Лишь коснувшись ногами крыши, Уквасов поспешил отыскать глазами окна своей квартиры. И это получилось почти мгновенно. Он нашёл ярко светившееся окно с прекрасно знакомой люстрой, которую в позапрошлом году лично и повесил.

Но в данную минуту люстра его не интересовала. А вот часть обнажённого человеческого тела слева… Уквасов вздрогнул. Что это могло быть? Похоже, он увидел часть спины, нижнюю часть спины. А больше ничего не было видно. Надо достать бинокль. И ещё необходимо сместиться влево.

И, на ходу вынимая из сумки бинокль, Уквасов побежал по крыше. Под ногами что-то звякнуло, но он не обратил внимания. А вот здесь можно и остановиться, благо и бинокль уже почти прижат окулярами к лицу.

Уквасов увидел Александру. С головы и до колен. Обнажённая, она была у окна. И в следующее мгновение, воздев руки вверх и в стороны, Александра задёрнула шторы. Он едва не застонал. А если бы и застонал, то уж во всяком случае этого не заметил бы.

Уквасов, впавший в некую прострацию, стоял минуту или две неподвижно, затем вновь поднёс бинокль к глазам и посмотрел на только что задёрнутые Александрой шторы. Да, практически никакого просвета, лишь в самом верху осталась узкая полоска света.

– Жлобы, гляньте, кто к нам пожаловал! – раздался женский голос в нескольких метрах позади и слева от Уквасова. Он быстро обернулся и обнаружил высокую и худющую женщину. – Жлобы, я извращенца поймала! – снова закричала женщина.

– Это вы про меня? – удивился Уквасов.

– Про тебя, милый, – подтвердила женщина, страдающая недостатком массы тела, женщина-дистрофик, попросту говоря.

– И никакой я не извращенец, – решительно возразил Уквасов.

– Можно подумать, я не видела извращенцев, – с усмешкой сказала дистрофичка. – Видала я таких, милок. Да нормальных меньше, чем вас, уродов. Женщины ходят и изнывают, а вы чем занимаетесь? А я скажу. А вы онанизмом занимаетесь, извращенцы! А женщины – без мужиков!

– Но какое, простите, мне дело до женщин, которые изнывают?

– Тебе до них дела нет, я знаю! Тебе бы себя ублажить и всё!

– Отстаньте от меня! – бросил Уквасов и отвернулся.

И снова устремил взгляд на окна своей квартиры. Но там всё было по-прежнему. И почему-то всё ещё горел свет. Если она легла спать, то логичнее было бы выключить электричество.

– Этот, что ли? – услышал он мужской хриплый голос. – И как ты догадалась, что извращенец? А, Верка?

– Бинокль у него. Шары-то налил, дрянь подзаборная, не видишь ничего.

Теперь уже рядом с Веркой стояли двое мужчин, один повыше, второй пониже. Но оба, как будто, ростом меньше этой Верки.

– Не подзаборная, а чердачная, – вмешался в разговор второй мужчина. Он был невысокого роста, но имел удивительно густой бас.

– Да я первый раз на чердаке пью, – возразил хриплоголосый.

– Первый? – насмешливо переспросил бас.

– Да, никогда не было. Я, между прочим…

– Ладно, – перебил бас, – успокойся. Надо решать, что с извращенцем делать.

– А сбросьте его с крыши, – предложила дистрофичка Верка.

Только сейчас Уквасов, мысли которого всё это время были в нескольких десятках метров отсюда, там, где жена… находилась в одной комнате и одной постели с другим мужчиной, начал осознавать, что находится он в довольно непростом положении. Два пьяных типа и какая-то сумасбродная бабёнка, которая вполне серьёзным тоном предлагает своим дружкам сбросить его с крыши.

– Вы эти разговоры прекратите! – строго проговорил Уквасов. – Что это за разговоры такие? – И он направился мимо компании блюстителей нравственности, решив поскорее покинуть крышу.

Низкорослый заступил ему дорогу, а тот, что был повыше, схватил за плечо и прохрипел:

– А ну постой, мужик! И – рассказывай!

– Что рассказывать?

– Всё! Может, ты и «лифтёр» ещё? А может, ты маньяк-убийца?

– Хватит трепаться! – прикрикнула Верка. – Он в любом случае заслужил смерть.

– Вы ошибаетесь, – начал Уквасов, изо всех сил стараясь говорить спокойным голосом, – я никакого отношения не имею ни к маньякам, ни к иным извращенцам.

– А бинокль тебе зачем? Хотел увидеть бабью сиську и получить удовлетворение?

– Удовлетворение я получаю иным способом.

– В лифте на девочек нападаешь? Которые из школы возвращаются, да?

– Ни на кого я не нападаю.

– Если у него имеется нож или ствол, – заметил бас, – то он – серийный убийца. В детстве я вешал кошек, кстати, на чердаках. И этого я бы повесил самолично.

– Лучше просто сбросить с крыши, – заявила Верка и придвинулась к Уквасову, чтобы внимательнее его осмотреть. – Упадёт он, толстенький, и превратится в лепёшку дерьма. Которое к утру уберут. Не менты, так дворники. И следов меньше. Сам, мол, сбросился. Хочешь быть самоубийцей? – обратилась она к Уквасову.

– Пропустите меня. Мне пора. – Уквасов сделал попытку вырваться, но теперь уже и бас вцепился в его ветровку, а затем и ударил его в область солнечного сплетения.

Драка была недолгой. Относительно недолгой. То есть если её сравнивать с киношными драками, которыми изобилуют боевики.

Но Уквасову драка таковой не показалась. Ему все эти ужасные мгновения между достигавшими цели ударами противников представлялись гораздо более ёмкими, нежели это возможно было вообразить, являясь сторонним наблюдателем. Он пытался отвечать на удары, но у него это плохо выходило. Враги дрались неистово, так, словно они были правы, будто бились они за правое дело, а не избивали ни в чём не повинного человека. Уквасов же не столько дрался, сколько отмахивался, больше надеясь не победить в кулачном бою, а вырваться и убежать.

Однако спастись бегством ему не удалось. Скоро, будучи сбитым с ног, он закрыл голову руками и даже не попытался вновь подняться. Будь что будет – что-то в этом роде было в эту минуту в его голове и доминировало.

Его попинали, затем подняли и потащили с крыши вниз, на чердак. Враги матерились и кричали нечто несуразное. Они кричали о суде и казни. Хорошо уже то, что с крыши не сбросили, порадовался Уквасов.

– Вот сюда его! Мордой к свету! – приказала Верка, и его бросили в пыль.

Когда Уквасов поднял голову, все трое сидели напротив него на топчане. Лиц их не было видно.

– Юрец, налей-ка! – распорядился бас.

– Сейчас, Толян, выпьем. Сейчас я разолью остатки. Момент.

– Остатки? Уже кончилось?

– Не переживай, – успокоил Юрец, – будет у нас на что выпить.

– Ты думаешь, у него деньги имеются?

– Сейчас посмотрим.

Юрец поднялся с топчана, обыскал Уквасова и извлёк из внутреннего кармана пиджака бумажник.

– Есть там что-то? – поторопил обладатель баса, которого звали Толяном. – Сколько?

– Нам хватит, – довольно произнёс Юрец. – Правда, только на сегодня.

– Уроды, вы грабить его собрались или казнить? – сварливо сказала Верка.

– Подожди-подожди, женщина, – прохрипел Юрец. Он засунул деньги в карман, бумажник бросил Уквасову и принялся разливать водку. В стакан, консервную баночку и в баночку стеклянную, в такую, в каких раньше мочу на анализы сдавали.

– Сколько там? – ворчливо спросил Толян. – Уворовать себе собрался, скотина?

– Да на! – вспылил Юрец, вытащил деньги и сунул их в руку Толяна. – Четыре по пять и две по десять. Карманы тебе вывернуть?