Читать интересную книгу Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

Балконы опустели.

У входа в освещенные залы приглашенных встречал неисправимый Пегилен де Лозен. Он кривлялся, подражая ярмарочным зазывалам:

— Возрадуемся, дамы и господа. Сегодня вы присутствовали на самом потрясающем спектакле, который можно увидеть в наши дни: мессир маркиз дю Плесси-Бельер с его номером «великий укротитель». Вы вздрагивали, господа. Вы дрожали, дамы. Вы желали стать волчицами, чтобы, покоренными, припасть к его прекрасным рукам. Теперь хищники насытились, боги удовлетворены. И ничего не осталось от того оленя, который еще утром издавал победный клич в лесной чаще. Проходите, дамы и господа. Будем танцевать!

Глава 5

Королевский ужин. — Публичная семейная ссора Плесси-Бельеров. — Ночлег придворных дам в апартаментах графа де Лозена

НО танцы не начинались, так как королевские музыканты, двадцать четыре скрипача, еще не прибыли из дворца Сен-Жермен. Вокруг большой гостиной на первом этаже разгуливали бравые парни с широченной грудью, которые дули в трубы. Этот духовой оркестр военных трубачей должен был возбудить аппетит гостей. Офицеры королевского рта распорядились внести бесчисленные тончайшие серебряные блюда, наполненные всевозможными лакомствами, благовониями, фруктами. На четырех больших столах, покрытых камчатными скатертями, уже стояли подносы. Некоторые из них были накрыты золотыми или серебряными с позолотой куполообразными крышками, а другие возвышались на небольших металлических жаровнях с углями. Один вид роскошных кушаний притягивал жадные взгляды: куропатки в желе, фазаны по-македонски, жаркое из козленка, голуби по-кардинальски, рис с ветчиной в горшочках. В центре каждого стола на огромных блюдах красовались горы фруктов, вокруг стояли многоярусные фруктовницы, заполненные фигами и ломтиками дыни.

Анжелика, профессиональным взором окинув эти гастрономические изыски, насчитала восемь антре[16], перемежавшихся с разнообразным жарким и салатами. Она была поражена красотой столового белья, ароматизированного мушмуловой водой, искусно сложенными салфетками самых причудливых форм. А ведь пока это лишь «простая», легкая закуска!

За столом сидели только королевская чета, Мадам и Месье. Принц Конде, перекинув полотенце через плечо, вознамерился во что бы то ни стало прислуживать королевской семье, чем вывел из себя герцога Бульонского, главного камергера, ответственного за эту процедуру. Но он не осмелился слишком явно выказывать свое недовольство высокородному принцу.

За исключением этого инцидента, все веселились от души. Подняв крышки, гости обнаружили четыре кабаньи головы, огромные и черные, которые плавали в подливе из зеленых трюфелей и испускали божественный запах. Нашлись здесь и тетерева с красными и голубыми перьями, зайцы, начиненные укропными шариками, и столько супов, что их невозможно было все попробовать. К ужину подавали отлично подобранные молодые, но достаточно крепкие красные вина, их разносили охлажденными в глиняных кувшинах, куда затем погружали раскаленный металлический прут.

Анжелика поела жареных перепелов и салатов, которые настоятельно рекомендовал ей маркиз Лавальер, выпила стакан малинового вина. Маркиз предлагал еще и росолис, сладкий крепкий ликер, прозванный «ликером игривости». Но когда маленький паж поднес два бокала к окну, у которого они стояли и перешучивались, Анжелика ускользнула от своего кавалера.

Как только любопытство и гурманство были удовлетворены, Анжелика вспомнила о мадемуазель де Паражонк, сидевшей на каменной тумбе в ночном болотном тумане. Анжелика решила похитить для своей старой подруги какой-нибудь деликатес с королевского стола; что она весьма ловко и проделала. Спрятав в широких складках платья хлебец, обсыпанный сладким миндалем, и две отменные груши, маркиза выскользнула из дворца. Стоило ей сделать несколько шагов по улице, как она тут же наткнулась на Флипо. Он нес хозяйке накидку — тяжелый атласный плащ, отделанный бархатом, который Анжелика оставила в карете Филониды.

— Откуда ты взялся? Неужели карету починили?

— Как бы не так! Эту развалюху уже не поправить. Когда подступила ночь, мы с кучером вышли на дорогу и попросились на телегу к бочарам, которые ехали в Версаль.

— Ты видел мадемуазель де Паражонк?

— Она там, — мальчишка махнул рукой куда-то в сторону крохотных огоньков, мерцавших в темноте. — Она разговаривала с одной из ваших парижских подружек, я слышал, как та предложила отвезти ее в город в фиакре.

— Вот и хорошо. Бедная Филонида! Нужно будет подарить ей новый экипаж.

Чтобы удостовериться, что все в порядке, Анжелика попросила Флипо провести ее через невообразимое скопление экипажей, лошадей и портшезов до места, где парнишка приметил мадемуазель де Паражонк. Она заметила Филониду уже издали и в «одной парижской подружке» узнала мадам Скаррон — достойную, но бедную вдову, которая частенько появлялась при дворе как скромная просительница, надеясь получить в один прекрасный день небольшую пенсию или какую-нибудь должность, которая помогла бы ей выкарабкаться из денежных затруднений.

Обе дамы уже садились в переполненную общественную карету, занятую в основном мелким людом, в большинстве своем тоже просителями. После целого дня, проведенного в Версале, все они возвращались в город несолоно хлебавши: король объявил, что сегодня не будет рассматривать прошений. Завтра, после мессы.

Некоторые из них остались до следующего дня, устроившись на ночлег в углу двора или на конюшне. Другие возвращались в Париж, чтобы наутро, с зарей, сесть в Булонском лесу на лодку, потом идти сквозь густой лес и в конце концов стоять с прошением в руках в королевской прихожей.

Когда Анжелика добралась до экипажа, тот уже тронулся, и она не успела проститься со своими подругами. Две дамы отправлялись в столицу под впечатлением от дня, проведенного при дворе, где они знали всех, хотя их не знал никто. Их можно было назвать деятельными пчелами, которые кружат вокруг царственного улья и собирают мед слухов, узнавая о любом пустячном случае, происшедшем во дворце. Они знали королевский двор лучше, чем иные дамы, допущенные ко двору благодаря знатному происхождению, но пока не имевшие достаточного опыта и не посвященные в тайны сложнейшего этикета, а значит, не понимавшие, какие выгоды дает та или иная должность, кому покровительствует король или влиятельные лица.

И мадемуазель де Паражонк, и мадам Скаррон, конечно, уже знали, какое оскорбление нанес принц Конде герцогу Бульонскому, взяв полотенце, чтобы прислуживать королю. Любопытно, потребует ли герцог сатисфакции? Имел ли право монсеньор принц вести себя подобным образом, воспользовавшись своим высоким положением и славным прошлым? И столица, и двор еще долго будут об этом говорить. Филонида де Паражонк будет во всех деталях обсуждать происшедшее. Мадам Скаррон станет слушать, размышлять, но одобряет ли или осуждает — в любом случае она не произнесет ни слова. Анжелика пообещала себе как можно скорее посетить обеих приятельниц, потому что нуждалась в их советах.

Мадам дю Плесси накинула на плечи плащ и отдала прихваченные хлебец и фрукты своему лакею.

— Ну просто жуть как красиво, маркиза, — шептал парнишка, сверкая глазами. — Мы с бочарами подъехали со стороны кухонь. «Рот короля» — вот как их называют. Да это рот самого Господа Бога! Вот что бы я сказал. Рай да и только. А как там тепло и как вкусно пахнет! Столько птиц на вертелах, голова кружится… идешь, а кругом перьев по колено… повара взбивают соусы, у них кружевные манжеты до самых пальцев, на боку шпаги, а на пузе — огромные банты, уж не знаю, зачем они там нужны… Ты только представь себе, чтобы наш мэтр Буржю так нарядился!

Если бы не личное приглашение короля, Анжелика с удовольствием последовала бы за своим слугой, чтобы посмотреть действо, которое он описывал. Глядя на первый этаж правого крыла дворца, где располагались кухни, можно было представить себе царившее там оживление, огромные раскаленные печи и жаровни, которые были выставлены даже под открытое небо и тянулись до самого южного парка.

— А вон там я видел Жавотту, — сообщил Флипо. — Она поднималась наверх, чтобы обустроить апартаменты госпожи маркизы.

— Мои апартаменты? — удивилась Анжелика.

Она еще не подумала о том, где проведет приближающуюся ночь.

— Вроде, это где-то наверху.

Длинные руки Флипо, крутившиеся, как флюгер, ткнули куда-то в черное небо, на фоне которого можно было разглядеть только ряды освещенных окон дворца.

— Там же и Ла Виолетт, камердинер господина маркиза, он сказал, что уже был наверху и разобрал постель своему хозяину. Жавотта собиралась отнести туда вашу накидку. Но сдается мне, она просто хотела поболтать с Ла Виолеттом.