Читать интересную книгу Лаура и Жаки - Габриэль Ару

Жак IV разговаривает с Ирэн по телефону.

Поднимается занавес. Жак IV сидит в кресле и разговаривает по телефону. Напротив, на столике лежит чудесная роза, завернутая в прозрачную бумагу. Недалеко от него стоит ваза, в ней еще две красивые розы. Жак IV— мужчина высокого роста, атлетического телосложения. Его добродушная внешность и мягкие манеры не могут скрыть вспыльчивый, легко возбудимый, эмоциональный характер. Видно, что это добрый, доверчивый, преданный и искренний человек. У него редко бывают приступы гнева; возможно, сегодня мы станем свидетелями такого его состояния.

Жак IV. Гм… гм… гм… Моя дорогая Ирэн, по-моему, вы сегодня очень странная… Очень сожалею, но вынужден вам это сказать… Я всегда к вам относился, как к другу. (Молча слушает.) Нашему другу. Простите, но для меня существует только один вид друзей, те, которые любят нас обоих и которых мы оба любим… Слишком цельный? Нет, человек не может быть слишком цельным. Отрежьте ему палец — и он перестает быть цельным. Поэтому я всегда был против любых операций, в том числе и аппендицита… Нужно иметь хорошее здоровье? Безусловно. У меня здоровья хватает… О, в моральном плане это еще опасней. Мне кажется, что если бы я хоть раз отошел от своих принципов, я бы на всю жизнь скомпрометировал себя в собственных глазах… Нет, это нетрудно. Мне кажется, гораздо труднее поступать иначе. Нет, позвольте… По-моему, всякая неопределенность требует изворотливости, которой я не обладаю. Я совсем другой человек… Нет, это не излишняя скромность, просто я знаю свои способности. Я или верю полностью, или не верю совсем. Я прекрасно знаю, что Лаура легкомысленна как мотылек, но я смогу удержать ее. И именно за это я ее люблю… У нас уже есть в доме один слон, и этого вполне достаточно. Вы только подумайте, она мне все сама рассказывает, я читаю ее письма, а она мои. Такова была ее воля. Она мне звонит по сто раз в день и рассказывает все, что делает, хотя я сам никогда ни о чем ее не спрашиваю. Это основа наших отношений… Нет, между нами нет недомолвок… Ничего не изменилось, я дарю ей каждый день по розе, как и в первые дни нашей любви. И каждый раз она меня благодарит. Смешно, не правда ли?… Отелло? Я? Нет, вы далеки от истины. Отелло мучила ревность, это типичный ревнивец… А! Я заблуждаюсь?… Это цельная и доверчивая натура? А кто же стал безумцем, когда узнал, что его обманывают?… Нет, какой дурак! Он должен был верить одной Дездемоне и никого не слушать. Доказательство — ее невиновность. Если бы не этот Яго… Что?… Я вас принимаю за Яго? Нет, дорогая Ирэн, прошу вас только об одном. Вы мне ничего не говорили. Я все забыл. Никогда больше не будем возвращаться к этому разговору, и я вас люблю, как и прежде. Я знаю, чего вам стоило начать этот разговор… Как? Вы не хотите?… Вы не хотите нас больше видеть? Вы меня поражаете… Что?… Нет, Ирэн, прошу вас. Мне очень неприятно вас перебивать… но я больше не хочу об этом говорить. О!. Ирэн, почему дерьмо?… Нет, я не боюсь слов. Я не мальчик из церковного хора. Раньше я сквернословил. Но с тех пор прошло много времени, теперь я не дерусь, ни с кем не ругаюсь, избегаю грубостей, даже за рулем… Потому что это некрасиво и бесполезно… Когда-нибудь я пойму, что в этом есть свой смысл?… Иногда даже полезно для профилактики?… Вынуждают обстоятельства? Нет, это не для меня… О, я не хочу сказать, что вам это доставляет удовольствие! Не сердитесь, Ирэн! Положила трубку!

Короткая пауза.

Ладно! (Тоже кладет трубку. Покачивает головой, улыбается. Видно, что он старается не думать о разговоре. Встает, делает несколько шагов, поднимает оброненную Лаурой перчатку. По тому, как он берет ее в руки, видно, какую он испытывает нежность и любовь. Затем его взгляд останавливается на розе. Берет розу и замечает под ней конверт. Бросает на него мимолетный взгляд. И тут же останавливается, пораженный то ли почерком, то ли надписью на конверте, но реакция наступает не сразу. Подходит к вазе, медленно разворачивает бумагу и вдруг, как бы что-то неожиданно осознав, машинально ставит розу в вазу и возвращается на прежнее место. Стоя около кресла, рассматривает конверт, немного наклоняется и начинает читать. То, что написано на конверте, производит на него впечатление. Садится в кресло, держа конверт в руке, тщательно изучает адрес, марку. Не вынимая письма, сидит неподвижно в кресле.) Через некоторое время хлопает входная дверь, в комнату входит Лаура. Жак IV сидит молча, не шелохнувшись. Молчание длится довольно долго. Догадавшись, что означает эта странная тишина, Лаура мысленно готовится к предстоящему разговору. Она взволнована не меньше, чем он.

Конец варианта.

Входит Лаура. Пораженная неподвижной позой Жака IV и его молчанием, она решается начать разговор первая. Голос у нее неестественный.

Лаура. Жак, спасибо за розу.

Жак IV. Можешь ею подавиться!

Лаура (задыхаясь). О, Жак, как можно быть таким вульгарным!

Жак IV. Я не вульгарный, я грубый. Это разные вещи. Бывают обстоятельства, когда грубость не только необходима, но даже полезна.

Лаура (с возмущением). Должен же быть всему предел!

Жак IV. Нет, пределов никаких нет! Мы сейчас с тобой оказались в такой ситуации, что без этого никак не обойтись.

Лаура. Я готова на любой разговор, но думаю, что это можно сделать спокойно.

Жак IV. Что касается меня, то я совершенно спокоен.

Лаура. Иначе невозможно, Жак.

Жак IV. Не знаю, надолго ли меня хватит, но сейчас я совершенно спокоен.

Пауза.

Лаура (подходит ближе и видит в руке Жака IV письмо). Ты прочел письмо?

Жак IV. Нет.

Лаура. Ты не читал его?

Жак IV. Я прочитал только то, что написано на конверте.

Лаура. И все?

Жак IV. На нем написано «до востребования», разве этого недостаточно?

Лаура. Не знаю.

Жак IV. Письмо, предназначенное моей жене и отправленное до востребования… Тебе не кажется, что это может вызвать какие угодно подозрения? Отелло этого вполне хватило бы, чтобы задушить Дездемону. Заметь, что он, может быть, все-таки сначала прочел, а уж потом перешел к действию. Я решил подождать тебя. Но твое поведение наводит меня на другие мысли. Это письмо оказалось на видном месте не случайно. Ты не потеряла его, ты специально его сюда положила.

Лаура. Да.

Жак IV. Любопытно. Я становлюсь проницательным, и сам же от этого страдаю.

Лаура. Если хочешь, можешь его прочитать.

Жак IV. Я не нуждаюсь в твоем разрешении. Не знаю, стоит ли… может быть, позже… ведь это причинит мне боль.

Лаура. Я пробовала с тобой говорить, но это так трудно…

Жак IV. Ты прекрасно знаешь, что я не понимаю намеков.

Лаура. Тогда я решила использовать как приманку письмо.

Жак IV (показывает на конверт). Так это приманка?

Лаура. Да… Может быть, у меня получилось неловко… и жестоко, но надо же было как-то вызвать тебя на объяснение. Жак, ты должен меня понять! Я хочу сама распоряжаться своей жизнью! Каждый человек имеет на это право!

Жак IV встает и закатывает ей звонкую пощечину. Она, приглушенно вскрикнув, падает на диван.

Жак IV (совершенно спокойно). Учти, это еще не грубость.

Лаура. А что же по-твоему? (Сжавшись от страха, но без единой слезинки сидит на диване.)

Жак IV. Я искореняю глупость. Почещину может дать любой. Если бы у тебя был повод, ты бы тоже меня ударила, не сомневаюсь.

Лаура. Никогда! Это не в моих правилах.

Жак IV. Я чувствую, что теряю над собой контроль. Ну что ж, тем хуже, придется прочесть письмо.

Лаура. Лучше не надо, Жак! Выпей что-нибудь.

Жак IV (оборачивается). Выпить? Зачем?

Лаура. Посмотри, в каком ты состоянии!

Жак IV. Это еще ничего…

Лаура. Разве я могла себе представить? С тех пор как я тебя знаю, я никогда не видела тебя в таком состоянии, за все время ты ни разу даже не повысил голос.

Жак IV. А разве я не предупреждал тебя, что я очень необузданный?

Лаура. Но ты никогда таким не был.

Жак IV. Ты не давала для этого повода.

Лаура. Когда человек необузданный, это сразу видно.

Жак IV. Всю свою необузданность я вложил в любовь к тебе. Поэтому на другое у меня просто не оставалось.

Лаура. Если бы я знала…

Жак IV. Ты бы никогда не оставила письма, ты бы придумала что-нибудь другое? Но что это меняет?