— Нюрочка, здравствуй, — сказал я с порога. Официантка перевела на меня соловый взгляд, но, узнав, тут же преобразилась. Вскочила с места, заулыбалась, расцвела.
— Здравствуй, Артемушка! Что-то давненько не захаживал. Аль женился, жена завтраками кормит?
— Типун тебе на язык! — наигранно ужаснулся я.
— Завтракать будешь или только кофе?
— И то и другое. — Пройдя к стойке, я сел на высокий табурет. — Жареные шпикачки, чипсы, кетчуп с паприкой и, естественно, кофе. Черный, натуральный.
— Бегу, родненький! — засуетилась Нюра. — Пять минут, и все будет готово!
Она включила кофеварку и умчалась на кухню — в межсезонье повар не работал и все готовила Нюра. Была она то ли дочкой хозяина кафе, то ли племянницей, о чем не раз намекала, ведя планомерную осаду моей холостяцкой жизни — мол, приданое есть, дело за тобой. А за мной «заржавело». Причем настолько, что захаживал сюда все реже и реже. Девочка симпатичная, аккуратная, но я таких, озабоченных созданием семейного очага, обходил десятой дорогой. Пеленки, распашонки, претензии… Зачем мне эта обуза?
Из динамика музыкального центра приглушенно лилась музыка и вкрадчивый мужской голос задушевно выводил:
Такого снегопада, такого снегопадаДавно не помнят здешние местам.
М-да, как говорится, не по сезону… «Зимняя» песня закончилась и тут же сменилась бравурной «летней»:
Тополиный пух, жара, июль,Ночи такие звездные…
Я чуть не расхохотался. Ни снега, ни тополиного пуха за окном не наблюдалось. Уж лучше бы сводку погоды передали.
За стойкой появилась Нюра со шкварчащими на сковородке шпикачами.
— Я тебе с лучком поджарила… Пальчики оближешь! — заявила она, выкладывая шпикачки на тарелку и пододвигая ко мне. Затем налила чашку кофе и поставила рядом.
Полив шпикачки кетчупом, я принялся за еду. Нюра присела напротив, подперла кулачком щеку и принялась смотреть на меня умильным взглядом.
— Ну, как?
— Что — как?
— Вкусно?
Я прожевал кусок и изобразил на лице восторг.
— Женюсь! — выпалил. — Немедленно!
— Тебе бы все шуточки шутить… — покраснела Нюра и, отведя взгляд, затеребила оборку фартука. — А я здесь одна, можно сказать, увядаю…
— Прямо-таки и увядаешь! Цветешь и благоухаешь! Не переживай, цветочек, сядет и на твой пестик мохнатый шмель.
И тут я. почувствовал на затылке чей-то пристальный взгляд. Скосив глаза на крайний столик, я увидел, что седеющий мужчина о чем-то тихо переговаривается со своим то ли сыном, то ли внуком. Значит, не он. Кто же тогда мог наблюдать за мной в пустом кафе? И, только переведя взгляд на зеркальную витрину за спиной Нюры, я понял, кто на меня смотрит. За окном, на тротуарной плитке у кафе, сидел рыжий пес и не сводил с меня взгляда. После вчерашних событий я был готов к тому, что за мной установят слежку, и мои чувства обострились. Причем настолько, что среагировали на взгляд голодного пса. Это уже паранойя…
Я повернулся на табурете и сквозь стекло посмотрел псу в глаза. Рыжий пес взгляда не отвел.
— Чья это собака? — спросил я, вновь поворачиваясь к Нюре.
— Какая собака?
— Вон, за окном.
— У меня здесь кафе, а не площадка для выгула животных, — обиженно протянула Нюра.
— Брось, Нюрочка, дуться, — ласково сказал я. — Жениха мы тебе найдем. Молодого, красивого и, главное, верного, а не такого кобеля, как я.
Нюрочка оттаяла. Хоть ни на йоту не верила пустопорожнему трепу, но ласка и клятвенные обещания действуют на женщин безотказно.
— Так чья это собака? — вернулся я к своему вопросу. — Ты же во дворе всех собачников знаешь, выгуливают своих питомцев под твоими окнами.
— Ага, — согласилась Нюра. — Как зима, снег, так все собаки сбегаются на площадку гадить… — Прищурившись, она всмотрелась сквозь стекло в пса. — Нет, эту псину в первый раз вижу… Бродячая она, вон и ошейника нет.
Я кивнул в подтверждение своей догадке и принялся доедать шпикачки. Вкусно Нюра готовила, знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Но на «вкусно поесть» я не собирался менять холостяцкую свободу.
«Летняя» песня о жаре и тополином пухе закончилась, и наконец прорезался голос диск-жокея:
— Зима давно сдала свои права, а до лета еще далеко. Поэтому наше музыкальное путешествие по временам года мы заканчиваем песней, соответствующей сегодняшним погодным условиям.
Из динамика страдальчески полилось:
Лишь только подснежник распустится в срок,Лишь только прокатятся вешние грозы,На белых стволах появляется сок,То плачут березы, то плачут березы.
Напрасно я иронизировал по поводу подборки песен — диск-жокей не зря ел свой хлеб, составляя программы.
— Пицца у тебя с чем? — спросил я, запивая завтрак лофе.
— Ты не наелся, родненький? — вскочила со стула Нюра. — С курятиной и грибами. Сегодняшняя.
— Острая?
— А какую ты хочешь?
— Без перца.
— Разогреть? — Нюра схватила с прилавка пиццу и метнулась к микроволновой печи.
— Не надо, — остановил ее я. — С собой возьму. Расплатившись, взял пиццу со стойки и встал.
— Спасибо, Нюрочка, было очень вкусно.
— Заходи чаще, — жалостливо, в тон звучащей песни протянула Нюра, глядя на меня томными глазами.
— Как только — так сразу! — клятвенно пообещал я. Выйдя из кафе, я остановился и посмотрел на пса.
Пес встретил мой взгляд спокойно и не подумал подняться, чтобы подойти. Что ж, как говорится, если гора не идет к Магомету…
Я подошел к псу, наклонился и протянул пиццу.
— Будьте любезны, угощайтесь.
Пес приподнял одно ухо, окинул меня взглядом сверху донизу и аккуратно взял из рук пиццу. Затем лег, вытянул передние лапы, положил на них пиццу и принялся не спеша есть.
Да уж, аккуратист еще тот, невольно восхитился я. Аристократ! Определенно домашний, воспитанный. Привык, что не он служить должен, а ему прислуживать. Глядя, как он «трапезничает», поневоле пожалеешь, что предложил пиццу не на одноразовом блюдечке с голубой каемочкой…
Из кафе во двор пробилась песня о «плачущих березах» — видимо, Нюра усилила звук. Была весна, и Нюра страдала.
Внезапно я понял, чем сейчас буду заниматься. Что просто необходимо сделать, если поневоле придется уносить ноги из Холмовска. Знал я одну такую плачущую по весне березку. Наверное, большая выросла, давно не проведывал…
— Будь здоров, — кивнул я рыжему псу и твердым шагом направился к стоянке, где вчера оставил «Жигули».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});