Читать интересную книгу Если бы у меня было много денег - Валерий Гусев

– Просьба женщины для батыра - закон. Послезавтра, в десять утра, у вас будет человек со всем, что надо, и с нотариусом. - Голос его вдруг резко изменился, зазвенел: - Только без глупых фокусов - очень плохо будет. Сама не захочешь жить.

Яна бросила трубку, схватила сигареты:

– Кончай меня обнимать - воспользовался! Завтракать будешь?

– Успокойся, ты прекрасно провела разговор. Завтра меня не будет в городе. Но шестого утром я буду рядом. И не один. Мы тебя надежно подстрахуем. Не забудь только о моей просьбе.

– Ты уезжаешь? - Яна вскочила. Похоже, она ничего больше не услышала, кроме этого.

– На один день. По твоему же поручению. На розыски твоего…

– Да пошел он… Пропади пропадом со своим бизнесом, корягами и девками! - Она упала в кресло и снова схватилась за сигареты. - Подожди, не уходи сразу. Посиди чуть, ладно?

– Я хотел к Костику заехать.

– Успеешь, я тебе расскажу, как его найти. Ты жениться не собираешься?

– Я с тобой еще не развелся. Некогда.

– Все воюешь?

Второй раз мне сегодня пришлось обозвать женщину дурой. Но сейчас - про себя, с восхищением.

– Дэдди! - заулыбался Костик, когда я сунулся в его палатку. - Верная рука - друг красно…

– Стоп! - перебил я его. - Учись уважать чужие убеждения. Особенно если своих еще не имеешь.

Костик сидел суперменом - задрав ноги, зажав в руке банку пива. Напротив, в уголке, светился экран маленького телевизора. Под нижней полкой Прятался ночной горшок. Вокруг - товар, обычный дерьмовый комплект из напитков, сигарет, шоколада, подозрительных жвачек.

– Тебе здесь нравится? - Это он спросил с наивной гордостью дикаря, натащившего в пещеру всякую дрянь с помойки белого человека.

– Еще бы! - усмехнулся я. - Все, что надо для настоящего джентльмена. Полный набор «вечных ценностей»: «Сникерсы», тампаксы, презервативы.

Костик догадался покраснеть. Скорее всего с досады.

– А дальше что? Так и будешь сидеть в этой будке с горшком? Институт ты бросил…

– А что там делать? Та же торговля, да еще за экзамены и зачеты плати. Да и зачем он мне? Куда я - с высшим образованием? А здесь я - человек. Уважаемый…

– Кто тебя уважает, Костя? Покупатели? Ой ли! Коллеги? Эта шпана вряд ли вообще на какое-то уважение способна. Хозяева?…

– По-вашему, - взвился Костик, - коммерсант не человек? Человеки только полярники, летчики и геологи? И прочие герои труда? Чтоб ясные дали и светлые цели? И трудности без конца…

– Не утрируй. Люди не делятся на торговцев и космонавтов. Они делятся на честных и нечестных. То, чем вы занимаетесь, - это не торговля. Совсем недавно в УК это квалифицировалось как спекуляция. И наказывалось по закону.

– Во-во, - проворчал Костик, - у вас все наказывалось законом.

– Да, многое. И проституция, и фарцовка, и валютные сделки. Но все это шло на пользу обществу. Это была необходимая его чистка.

– Общество, народ… - перебил меня Костик. - А личность? Всегда у вас были впереди общественные интересы. И никакой частной собственности. - Костик глянул на часы и закрыл окошко. - Время пить «Херши». Или коньячку дернешь? - небрежно спросил он.

– Я за рулем. И ехать далеко. Так какая же нужна тебе частная собственность?

– Всякая. Мне все нужно и побольше - один раз живем.

– И именно для этого?

– А для чего же еще? Вы ведь своим коммунизмом то же самое обещали. Ну да еще всякие там идеалы - человек должен посвятить свою жизнь борьбе за счастье других, достигать всяких целей, оставить свой вклад в истории человечества…

И это говорит Костик. Тот самый, который в начале «перестройки» тайком вынес из пионерской комнаты школы знамя дружины и спрятал его дома, на антресолях. И смущенно мне объяснил: «Учителя сказали, что теперь это все не нужно. Я и забрал. А то ребята стали все ломать, ногами топтать…» Да, славно с ними поработали…

В окошко стукнули, и просунулась добродушная тупая морда. Затем - широкая лапа ладонью вверх.

Костик расстегнул карман куртки, вынул конверт и вложил его в эту лапу.

– Все путем? - спросила морда. - Никто не беспокоит? - Взгляд с намеком на меня.

– Все о'кей! - И Костик захлопнул окошко.

– Благодетели? - усмехнулся я. - Вымогатели? Уважаемый человек? Или тебя уважающий?

– Это, по-вашему, охрана.

– Сделать его? - Я привстал.

– Зачем? - Костик пожал плечами. - Этого сделаешь, другой придет. Тут все поделено. Закон бизнеса.

– Бандитский закон, Костик. Ладно, если туго будет, свистни. Я ребят своих приведу. Кстати, я мог бы тебе подыскать работу по-достойнее.

– Ты себе лучше подыщи, - вдруг грубо посоветовал Костя и, похоже, сам испугался.

Ах вот в чем дело!

– Чем же тебе моя работа не нравится?

– Уж лучше торговать, чем стариков дубинками и ногами охаживать.

– Костя, ответь мне на один вопрос: ты считаешь меня порядочным человеком?

– Безусловно… - Он замялся.

– Ты можешь поверить, что я способен ударить слабого или безвинного человека? Бросить несчастного в беде? Брать взятки? Предать друга? Струсить, спрятаться за чужую спину?…

– Ты хочешь сказать, что твоя профессия - бороться за справедливость? Но я ведь не то имел в виду. Я - про твоих коллег-знатоков. Кстати, они тоже с нас имеют…

– Напротив: люди делятся не на коммерсантов и милиционеров, а на…

– Хватит, - улыбнулся Костик. - Это я запомнил. - Но… Не обижайся… Как это сказать… Ты немного старомодный. Отстал от жизни. Сейчас - другое время, другие принципы…

– Время всегда другое, Костя. А принципы во все времена одни. Для порядочных людей. Долг, честь, совесть.

– Батя, так нельзя сейчас жить. Долго не продержишься. Сперва уступи место в метро, иначе вышвырнут. За борт.

– Ты дядю Андрея помнишь? Он уступил свое место в шлюпке. В наше время. Сейчас я разыскиваю его убийц. И знаешь, кто они? Твои хозяева. Те, кто пересадил тебя с институтской скамьи в этот вонючий ларек. А надо будет - и на скамью подсудимых вместо себя посадят. Подумай об этом.

Я не стал говорить ему об опасности, угрожающей матери: побоялся, что он бросится ей на помощь, наделает глупостей, - просто попросил почаще ей позванивать.

– Сигарет тебе хороших дать в дорогу? - спросил Костик на прощание и вдруг застенчиво добавил: - Ты там поосторожнее. И с матерью поженился бы, что ли, снова…

Всю дорогу до «имения» я спорил с Костиком. И находил аргументы. И доходчивые примеры, и правильные слова. Но что слова! Их надо брать не словами, а поступками. Как их и взяли наши враги. Неужели мы потеряли это поколение? Никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным, как в этом разговоре. И устал от него, будто меня, крепко держа за руки, долго и злорадно били в темном подъезде «неустановленные лица».

Не успел я въехать в ворота, как среди гряд в высокой траве замелькал задранный хвост Поручика. Он обежал меня и пошел сперва рядом, как обученная собака, а потом обогнал и первым вскочил на крыльцо, словно ему не терпелось сообщить хозяину радостную весть.

Гулянка у Полковника была уже в разгаре. Груня, заметно хмельная, сидела за столом прямо, торжественно, скинув косынку в цветочках на плечи, и держала в руке стакан с вином, смущенно улыбаясь. Полковник в распахнутом кителе откинулся на спинку стула.

– Извини, Алеша, без тебя начали. Но повод больно серьезный.

– Садись скорей. У Аграфены Петровны нынче дата - шестьдесят лет трудового стажа. Случайно обнаружили. Когда карабкались по ее генеалогическому древу. Сучковатому и замысловатому.

– Садись, Алеша, не слушай его - больно хмельной. - Груня придвинула мне тарелку с капустой, положила две толстые, еще горячие котлеты. - Закусывай с дороги, небось оголодал. - Будто я за триста верст ехал.

– Ну, - Полковник поднял стакан, - раз уж еще один красно-коричневый прибыл, пьем за Советскую власть, которую мы не ценили, как неразумные дети - свою мать, и которую мы предали. И нет нам за то прощения. И нет спасения. И пройдем за то большие муки.

Груня поджала губы, поставила стакан:

– Извиняй, Петрович, не буду пить.

– Что так? - подмигнул Полковник.

– Меня совецка-то власть не больно жалела…

– Обижала?

– А как же? Кулаков разоблачала, колхозы понастроила, тюрьмы. Культ личности изобрела. Бомбу эту, атомную…

Груня всю жизнь проработала в сельской больнице: вначале нянечкой, позже - медсестрой. Одна, без мужа, растила дочь. Теперь она (дочь) - директор СП, матери горсти семечек не пришлет даже на праздник. Выручала Груню, при ее пенсии, корова, которую она за гроши купила в разогнанном колхозе. Полковнику и Поручику Груня приносила каждое утро по банке парного молока и денег с них, особенно с Поручика, конечно, не брала.

– А пенсию мне дала? - продолжала перечислять Груня обиды. - Сто двадцать рублев. А сейчас? Сейчас я больше тыщи получаю.

– Ну да, - вредничал, посмеиваясь, Полковник. - Я слыхал, ты себе с этих тыщ телевизор новый купила, холодильник? Может, и дом справишь?