Читать интересную книгу Шаг в бездну - Наталья Александрова

«Неужели я действительно все это говорила, а он поверил?» – в смятении подумала Надежда.

– Саша, ты представляешь себе немного, что такое одинокая женщина?

– Ты мне будешь про одиночество рассказывать!

– Нет, постой. Я думаю, ты представляешь себе, что такое одинокий мужчина, хотя вряд ли. Вы с женой много лет прожили, а один ты всего два года. Поэтому ты еще полностью всего не ощутил. А может, ты изначально, от природы семейный человек. А я с мужем в тридцать лет развелась.

– А почему развелась-то?

– Да так, характерами не сошлись, да свекровь там еще, в общем, я не жалела, что мы разошлись. Какой-то он был… ну, неважно теперь.

– А почему ты снова замуж не вышла?

– И куда бы я мужа привела? В эту квартиру однокомнатную? Чтобы девочка чужая тут перед глазами маячила, любви, внимания требовала, а он бы на нее смотрел и вспоминал, что он своих детей бросил? Нет, я сразу решила, это не для меня. Ну и вот, представляешь себе женщину, молодую, и одну. Я сейчас даже не про себя говорю, а вообще. Мужчины, конечно, внимание ей оказывают, наконец выберет она хоть женатого, но зато по любви, и все ему готова отдать. А он не берет, и не потому что ему это не нужно, а потому, что у него это все уже есть: и забота, и любовь, и домашний очаг, и дети. А что он ей говорит, что у него жена такая-сякая и его не понимает, так это все вранье. А дальше срывы, неврозы, ущербной она себя чувствует, все ее жалеют – грустная картина. Нет уж, это тоже не для меня. Долго я думала, как мне от этого спастись. И вот постепенно воспитала в себе внутреннюю независимость, стараюсь почаще размышлять на отвлеченные темы, друзья у меня, подруги, Алена, так и живу, обиженной себя не чувствую.

– Ни за что не поверю, что у тебя все эти годы никого не было.

– А я этого и не утверждаю, это же совсем другое дело. Все было без проблем, к общему удовольствию, никто никому ничего не должен.

– Понятно. Значит, жила себе спокойно, как хотела, независимая женщина, а тут является какой-то тип, устраивается к ней чуть ли не жить в квартиру, разговорами замучил, стихи читает по ночам, а она хочет по ночам спать и принимать его раз в неделю на два-три часа, чтобы без проблем. Так?

Она хотела сказать, что не так, что он ей очень нравится, что ей с ним хорошо, и собеседник он замечательный, и стихи она любит, но почему-то промолчала.

Он вышел в прихожую.

– Саша, не уходи так, не надо!

– Да ладно, все в порядке, я пойду.

Когда за ним захлопнулась дверь, Надежда расстроенно опустилась на стул в прихожей. Бейсик умывался на диване и посмотрел на нее из-под лапы с укором: «Вот, обидела хорошего человека, он такой был приличный, никогда по носу не щелкал, как этот противный Аленин Борька. И порцию мне в мисочку клал в два раза больше, чем ты, и еще за столом прикармливал. И колготок он не носил, можно было за ноги его хватать, сколько хочешь, и веником никогда не дрался, а от тебя вообще одни неприятности».

– Ох, Бейсик, мне и так несладко, хоть ты не ворчи.

В понедельник Надежда пришла на работу пораньше, дел действительно накопилось множество. До обеда она прилежно работала, не отвлекаясь на пустые разговоры. Сан Саныч куда-то ходил, с кем-то разбирался в кабинете, Надежде кивнул сухо и весь день ее избегал.

«Как маленький», – подумала она.

Ближе к вечеру Надежда решила все-таки еще раз поразмыслить. Она перебрала в памяти все события предыдущих трех недель и вспомнила, что когда они обсуждали эту историю, они ставили перед собой два вопроса: когда и где Марина могла встречаться с Рубцовым, именно с ним, теперь это можно было сказать точно. Так вот, теперь настало время искать ответ на вопрос: где?

Марина была девушка молодая, и подруг у нее с пустой квартирой и быть не могло, а вот у Рубцова, может быть, кто-нибудь и был, мужики вечно друг друга выручают. Надежда еще раз просмотрела свои записи о Рубцове. Так, родился не в Ленинграде, стало быть, школьных друзей у него здесь нет, а есть только институтские и кто-нибудь с работы. Хотя с работы он вроде бы ни с кем близко не сошелся, не любят его почему-то мужики. А к случайному человеку с такой просьбой не пойдешь, протрепаться может. Постой, постой, они ведь из института по распределению не по одному приходят. Надо выяснить, нет ли кого у нас в институте, кто с ним в ЛИТМО в одной группе учился. Так ему очень удобно было бы: взял ключи, отдал ключи, и все не выходя с работы.

Надежда пошла в совет молодых специалистов и быстренько выяснила, что Андрей Рубцов пришел в институт по распределению в составе группы из восьми человек, из этих восьми человек трое, в том числе и Рубцов, учились в одной группе. А из этих троих, кроме Рубцова в институте сейчас работает только Володя Тихонов, потому что их однокурсница Семенова Маша в данный момент находится в декретном отпуске. Надежда записала служебный телефон и номер сектора Володи Тихонова и отправилась восвояси. Придя на рабочее место, она посмотрела на список телефонов, приколотый у нее над столом, и увидела, что телефон Володи ей очень хорошо знаком. В этом же секторе работала Элка. Элка была когда-то однокурсницей Надежды, в институте они не дружили, да и здесь на работе тоже, но иногда останавливались поболтать. Элка была какой-то заполошной, не ходила, а бегала, двоих сыновей своих вечно воспитывала, свекровь критиковала, а мужа слегка презирала, хотя Надежда не понимала за что: симпатичный мужчина, и характер покладистый, раз Элку столько лет терпит. Впрочем, иногда ей казалось, что Элка на самом деле и мужем, и всей жизнью своей очень довольна, а выступает так, по вредности характера.

Во вторник Надежда перехватила Элку в коридоре, вернее, Элка сама на нее налетела.

– Ой, Надя, привет, давно не виделись, как у вас там, известно что-нибудь о той бедной девочке?

Со времени гибели Марины все сотрудники их сектора стали очень популярны. Надежда отговорилась пустяком и перевела разговор на прошедшие праздники, они ведь с Элкой с тех самых пор не виделись. Элка мгновенно оживилась.

– Ой, мы так отметили, до сих пор вспоминаем. Полночи гуляли, Барсуков напился, ко мне приставал.

– Да что ты? – очень неискренне изумилась Надежда.

Но Элка слушала только себя. Барсуков был начальником их сектора и тайной Элитной любовью уже лет двадцать. Несмотря на такой долгий срок, Элкины чувства не ослабевали, и Барсукову приходилось нелегко.

– А домой мы поехали на такси, он меня провожал, а мой Славка меня у метро встречал до полвторого, пока его милиционер не выгнал. А потом он к парадной подходит, а тут мы подъезжаем. Скандал он мне дома устроил жуткий!

– Смотри, Эльвира, пробросаешься таким мужем! А у кого вы были-то?

– Так у Володи же Тихонова.

– Это кто такой?

– А ты не знаешь? Уже третий год у нас работает, молодой специалист, скромный такой мальчик. К нему еще этот ваш ходит, из вашего отдела, красавец такой.

– Рубцов?

– Ну да, он.

– Они что, дружат?

– Да не знаю, последнее время он часто заходит, только после праздников я его не видела.

– А далеко этот Володя живет?

– Да нет, тут через мост, там такие пятиэтажки. У него мама в прошлом году умерла, так двухкомнатная квартира свободна. Он, конечно, не очень-то приглашал, но мы шестого-то разохотились и так на него насели! Правда квартира, я тебе скажу, в ужасном состоянии. Мебели почти никакой, одни книги на полках. Дверь кое-как запирается, на один замок, и щель вот такая, с палец. У соседей пришлось и стулья занимать, и посуду. Но погуляли здорово, только в час ночи разошлись, а ребята у него и ночевать остались.

В конце коридора показался Барсуков и пошел в другую сторону.

– Олег Иваныч! – понеслась за ним Элка, не попрощавшись.

Тот сделал вид, что не слышит и ускорил шаг. Надежда усмехнулась. Бедный Барсуков!

Усевшись за свой стол, Надежда увидела, что Сан Саныч в кабинете беседует с Леночкой Костиковой. Они сидели рядышком, рассматривали какие-то бумаги, принесенные Леночкой, при этом Леночка что-то мило щебетала, а он глядел на нее ласково, улыбался и даже положил руку на спинку ее стула! Ощутив болезненный укол где-то в области сердца, Надежда решила, что пора принимать меры. Она вспомнила старый испытанный прием, который всегда помогал ей в трудную минуту: посмотреть на себя со стороны. Она посмотрела и увидела, как серьезная и, в общем-то, неглупая женщина не первой молодости краснеет, вздрагивает, посматривает исподтишка, ловит его взгляд и готова почти убить бедную Леночку Костикову только за то, что он посмотрел на нее ласково. Очень хорошо, ну просто замечательно! Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил. Позор какой!

Надежда решительно передвинула стул так, чтобы сидеть спиной к кабинету и задумалась. Она снова и снова вспоминала все детали, все мелкие события день за днем после гибели Марины. Что-то такое беспокоило ее в болтовне Элки, мелочь какая-то, что же это было? Так, праздники, пьянка, Барсуков этот несчастный, квартира пустая, замок… о Господи, ключ! Конечно же, ключ! Элка сказала, один старый замок на двери и щель, значит, вполне может быть французский замок. Надежда сорвалась с места и стала лихорадочно рыться в ящике у Марины, вот он, ключ. И как она сразу не догадалась, идиотка несчастная? А почему замок старый, а ключ новый? Да потому что это совсем другой ключ, не Володин. Значит, Рубцов взял у него ключ и заказал для себя новый, чтобы был на всякий случай. Заказать-то он заказал, а Володе не сказал, ходил к нему, брал ключ для виду, все равно ведь надо было договариваться, чтобы Володя домой не возвращался раньше положенного срока. А почему ключ у Марины был? Потому что она первая приходила, спокойно дверь своим ключом открывала и ждала Рубцова. Скрывать ей нечего, бояться некого, увидит кто из соседей – ей наплевать. А он, Рубцов, потом уже тихо, дождавшись, когда на лестнице никого не будет, быстренько проскочит, и все. А в ящике она ключ оставила, потому что в тот день, шестого ноября перед праздниками, к Володе неожиданно сотрудники нагрянули, и встречаться у него было нельзя. А ей с Рубцовым встретиться надо было обязательно, потому что дальше четыре дня праздников, а потом ей надо было срочно решать, что же делать: оставлять ребенка или нет, а тянуть никак нельзя было, все сроки прошли бы. И вот, значит, в результате этого решающего разговора, Марина, вернее ее труп, очутился во дворе заброшенного общежития.