Знак любви
Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим.
Псалтирь, 25:4
Я всегда твердо верила в Бога и молитву, и когда люди говорили, что Бог разговаривал с ними, я в их словах не сомневалась. Я только гадала, на что это похоже. Как звучит этот голос? Почему Бог не говорит со мной? Может быть, одни люди больше одарены благодатью, чем другие…
Но пару лет назад я молилась о своей внучке, и… Сначала мне показалось, что я схожу с ума.
У моего сына Лео и его жены Селесты родилась прекрасная девочка, которую назвали Фелисией. Через несколько лет они развелись, и опеку над дочерью получил мой сын, но Селеста тоже о ней заботилась.
Когда Фелисии было девять лет, ее мама отправилась в Южную Каролину навестить друзей. Она позвонила дочке, сказала, что через пару дней будет дома, и отправила ей по почте брелок для ключей с ее именем.
Но домой Селеста не вернулась.
Ее мать подняла тревогу, когда несколько дней от нее не было звонков. Через пару дней позвонил сотрудник полиции из Северной Каролины с вопросом, были ли у Селесты какие-то особые приметы. Мама Селесты описала ее татуировки – цветок на запястье и бабочку на щиколотке. Тогда полицейский сообщил горестную новость – тело Селесты нашли в поле у шоссе. Она была убита и пролежала там трое суток.
Бедняжка Фелисия пережила трагедию, какую не пожелаешь ни одному ребенку. Я зашла к ней в спальню, где она молча сидела на полу. Я села рядом, и мы начали разговаривать. Фелисия рассказала, что, когда она в последний раз разговаривала с мамой по телефону, та радовалась, что уже едет домой и через пару дней увидится с дочерью. Сквозь слезы Фелисия вспоминала про отправленный ей почтой именной брелок для ключей. Но Фелисия так и не получила этот подарок.
Через пару дней я снова поехала навестить Лео и Фелисию. Я вела машину, непрерывно молясь за всю семью Селесты, но главным образом за свою внучку. Собираясь свернуть с шоссе к дому сына, я услышала голос – не человеческий, не женский и не мужской, – который говорил мне: «Достань брелок для Фелисии».
– Что?
«Достань брелок для Фелисии».
Я совершенно растерялась. Где мне его искать?
И снова: «Достань брелок для Фелисии».
На этот раз я выкрикнула вслух:
– Где, Боже, где мне его взять?!
Я уже подъезжала к дому сына, когда опять услышала тот же голос: «Езжай дальше – и увидишь».
Мне было велено ехать по шоссе, потом свернуть в указанном месте, снова повернуть налево и войти в ближайший магазин. Все это я послушно выполнила. В магазине продавали бижутерию для девочек, но сперва я не увидела ничего похожего на брелок.
Я взглянула на женщину-кассира:
– У вас ведь здесь нет брелоков для ключей, верно?
Та ответила:
– Есть, конечно, вот же они! – и указала на круглую вешалку, сплошь увешанную самыми разными брелоками – всех типов, форм и цветов. Теперь я окончательно растерялась. Какой мне выбрать? И тут же услышала: «Возьми голубой со словом АНГЕЛ».
«Почему именно этот? Почему – АНГЕЛ?»
Но я протянула кассиру брелок, который стоил всего пару долларов.
Около дома сына прозвучало: «Напиши на обратной стороне».
Я вынула из сумки ручку, и мне было сказано, что я должна написать.
Металл был довольно мягким и продавливался под стержнем. Я написала: «Фелисии. Будь хорошей девочкой. Мама».
А потом я вошла в дом.
Мой сын был в гостиной. Я спросила:
– Где Фелисия?
Мое сердце колотилось от волнения, в кулаке за спиной я сжимала брелок. Лео спросил, что происходит. Я сказала, что мне нужно видеть Фелисию, и подмигнула. Он позвал ее, она прибежала с радостным криком «Бабушка!» и повисла у меня на шее.
Я сказала:
– У меня есть для тебя кое-что очень важное.
Она непонимающе уставилась на меня:
– Что?
Я напомнила о ее последнем разговоре с мамой и о брелоке для ключей:
– Кажется, я его нашла.
– Где? – спросила девочка, явно растерявшись.
– Не важно где. Мне просто было сказано привезти его тебе.
Я дала ей брелок, и малышка заплакала, а потом показала подарок отцу.
Я сказала:
– Не понимаю только, почему на брелоке написано АНГЕЛ. Разве твоя мама не говорила, что там должно быть твое имя?
Лео проговорил:
– О Боже, мама, ты ведь не знаешь! Когда Фелисия родилась, Селеста хотела назвать ее Энджел – Ангел, но я ее отговорил!
Тогда заплакала я. Я поняла, что это Святой Дух говорил со мной, чтобы доставить Фелисии брелок от мамы.
Пола КотеЕвангелие от Луки, глава 16
И Он начал говорить им: ныне исполнилось Писание сие, слышанное вами.
Евангелие от Луки, 4:21
Я сидела на церковной скамье. Слушать пастора становилось все труднее. Я пыталась прогнать из памяти сцены того ужасного дня, моля Бога помочь мне сосредоточиться на проповеди.
Прошло всего несколько недель после аварии, и я была совершенно без сил. Меня преследовали картины трагедии, в которой погиб мой муж Макс. Мы были женаты всего два года. Я не понимала, почему Бог это допустил, ведь нет на свете ничего, что произошло бы без Его ведома.
Я пыталась прислушаться к пастору, держа на руках свою десятимесячную дочку Брианну, и молила о покое и освобождении от ужасных воспоминаний.
Пока я сидела и молилась, эти воспоминания постепенно вытеснила настоятельная потребность открыть Библию на шестнадцатой главе Евангелия от Луки. Я не понимала, что нового я могу узнать из этой главы, поскольку читала ее много раз.
Тем не менее я решила, что Бог, должно быть, хочет показать мне что-то конкретное, и стала перелистывать страницы…
Я заплакала и рассмеялась одновременно, когда на правом поле книги, рядом с 16 главой, оказались слова, написанные почерком моего мужа: «Я люблю тебя! Макс».
Лиза Джо КоксКладбищенские шутки
Он еще наполнит смехом уста твои и губы твои радостным восклицанием.
Иов, 8:21
Прошло больше года с тех пор, как я в последний раз побывала на сельском кладбище Тен-Майл. Когда-то я ездила сюда каждую неделю, но время шло, моя сердечная боль стихала и визиты случались все реже.
Когда я вышла из машины, жаркое летнее солнце обожгло мне шею. Откуда-то доносился гул газонокосилки, и воздух был напоен ароматом свежескошенной травы. По другую сторону дороги несколько ленивых коров прекратили свое неторопливое шествие к кормушке и уставились на меня. Я смотрела на них, пока мне не надоела вонь коровьих лепешек; тогда я повернулась и прошла через главные ворота на ухоженную территорию кладбища.
Внутри меня происходила странная борьба эмоций. Поскольку я давно здесь не была, какая-то часть меня спешила поздороваться со старыми друзьями. Другая часть погружалась в скорбь, бремя которой я влачила так долго. Но я пришла, чтобы выразить свое уважение умершим, поэтому проглотила ком в горле и пошла дальше, шаг за шагом, к трем могилам, которые когда-то навещала так часто.
Вот тогда-то я и заметила спринклер для полива. Очень большой, поистине фермерских размеров, он возвышался над землей, вращаясь и поливая траву на кладбище – круг за кругом, периодически выбрасывая длинную, прямую струю воды. Я остановилась и постояла, наблюдая, насколько сильно и близко к тому месту, куда я шла, бьет струя. Я наблюдала ее вращение в четыре или пять полных оборотов, прежде чем решила, что у этих трех могил она меня не достанет.
У меня был заведенный порядок. Я всегда начинала с могилы моего бойфренда Шэннона, затем делала два шага вправо, к его матери Бекки, и, наконец, три шага назад, к его бабушке, которую он называл Нэнни. Подойдя к Шэннону, я начала с обычного приветствия: «Привет, малыш! Как у тебя дела там, наверху? Сегодня здесь внизу ужасно жарко…» Дальше шла легкая болтовня на любые темы, какие только приходили в голову, чтобы на пару секунд отсрочить приход прежней, привычной печали. Я опустила голову, чувствуя, как ее волна поднимается в груди… и тут это случилось. ПЛЮХ! В меня выстрелила струя воды из спринклера. Но ведь я только что убедилась, что он не дотягивал до этого места!
На самом деле не стоило удивляться. Шэннон всегда был остряком, и такого рода шутки вполне в его духе. Но ведь Шэннон, в конце-то концов, мертв! Правда, при жизни он потрясающе умел смешить всех вокруг. Он мог растормошить даже незнакомого человека, и делал это с легкостью. Он веселил подавальщика в окне автозакусочной, людей в очереди в продуктовом магазине или в банке – где угодно. Всего минута – и собеседник уже хватается за живот от хохота.
Помню, Шэннон решил заявиться в ближнюю таверну прямо в купальном халате и шлепанцах – просто ради смеха. Как обычно, всем присутствующим это страшно понравилось, и в два часа ночи он шествовал домой в сопровождении полудюжины попутчиков. Они танцевали, смеялись и пели несколько часов!