Почему? Потому что нет у неё сожалений о прошлой жизни! Вроде бы должно страдать о сыне, доме, знакомых, а она наслаждается красотами и мечтает о приключениях. Да еще на мужиков залипает! Вот ни разу не захотелось поплакать по оставленному родному человеку, устыдиться тому, что она, старая, живет, а юная девочка – нет. Наоборот, в попаданке росло чувство радости от предоставленной возможности дышать, видеть, есть, ЖИТЬ! А неловкости не было.
Ирина Михайловна от таких раздумий сначала разнервничалась, потом разозлилась. Она ведь не по своей воле сюда попала, в конце концов! Её мнение кто-то там, наверху, не спрашивал, всерьез о таком она сама не размышляла, да и девочка не по ее вине тело это покинула! Они, в некотором смысле, обе – жертвы мельницы богов, невидимых, но могущественных. Это Ирина осознает себя здесь, а может, и Арина где-то сейчас думает о том же в каком-то лучшем для неё мире? Не проверишь, но вдруг?
Вообще, мудрствование никогда не было сильной стороной Ирины Михайловны. Она не то, чтобы не думала, она ГЛУБОКО не задумывалась о сути мира там или каких философских материях. Она просто жила и делала то, что нужно и можно в ее ситуации. Назвать себя поверхностной женщина тоже не считала правильным, поскольку рассуждала трезво, умела сопоставлять факты и делать выводы, но больше как практик, а не ради самого процесса – он ее утомлял. Вот так начнешь копать и только депрессию заработаешь от потерянных лет или утраченных возможностей. Её девизом можно считать афоризм «Делай, что должно, и будь, что будет».
Поэтому, нечего винить себя в занятии чужого тела, нужно принимать новую жизнь как данность, не рвать на себе волосы от оставленного прошлого и разбираться со всеми проблемами по мере их поступления. Сейчас она плывет на корабле, вокруг красота, погода хорошая, пока все нормально. Так чего зря суетиться? Вот поесть не мешало бы. А что немного опростоволосилась – так с кем не бывает?
Глава 17
Погрузившись в себя, Ирина не заметила, как начало темнеть, и караван пристал к берегу. Члены команды один за другим начали спрыгивать в воду и выходить на пологий берег недалеко от небольшой рощицы. Ротмистр, которого Ирина не видела, по сути, весь день, предложил сойти на землю, размяться и перекусить.
-Ночевать можем на корабле, а можем вместе с командой на берегу. Они разведут костер, будут готовить. Вон, уже рыбу ловят. Ты как?
Ирина огляделась и кивнула: пройтись хотелось, да и смыть с себя утомление от мыслительной практики не помешало бы. Но как ей попасть на сушу? Ротмистр с Миколой вслед за моряками спрыгнули вниз, а Ирина с Диной замялись на краю борта – высоко! Один из моряков подхватил Ирину на руки, встал на борт и – чух, они уже в воде, и мужчина несет ее на берег. С Диной поступили также, только женщина опять начала кричать и ругаться, а несший ее северянин улыбался и подкидывал женщину как маленькую, вроде и не ощущая ее веса.
-Шумная женщина, распугаешь рыбу, что мы будем есть? Тебя? –здоровяк нахмурился, и Дина заткнулась. – Вот и молчи, так лучше.
***
Лагерь северяне оперативно разбили недалеко от берега, выбрав открытое со всех сторон пространство. Ирину и Дину усадили на принесенные из рощицы метрах в тридцати березовых бревнах, не позволив вмешиваться в процесс обустройства и готовки. Дина что-то бурчала себе под нос, а иномирянка, усилием воли отбросив одолевавшие ее в течение дня мысли, которые так и норовили снова заполнить черепную коробку, наслаждалась иллюстрацией к крылатой фразе ее мира: «Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как работают другие люди». Истинно!
Ирина Михайловна отметила, что викинги (так называть нордов было привычнее, хотя бы внутри себя) действуют очень умело и слаженно: без суеты, лишних разговоров и внешнего управления мужчины занимались костром, подготовкой спальных мест, ловлей и чисткой рыбы, переносом с корабля необходимого инвентаря, осмотром периметра… Они двигались, несмотря на габариты, красиво, четко, быстро. По ощущениям, к костру на ужин их с Диной позвали меньше чем через час, когда на поляну уже опустилась ночь.
Дина молчала, но неудовольствие от компании такого большого количества мужчин вокруг читалось в ее суетливых поисках места у костра подальше от викингов, стремлении оградить собой Ирину от остальных, демонстративно-самостоятельных попытках набрать варево из общего котла, одергивании Миколки, тянущегося к воинам и принуждении ротмистра к ночевке на корабле. Мельтешение Дины явно смешило нордов, Ирину же оно раздражало.
- Дина, хватит суетиться, сядь и поешь спокойно. – Валиева довольно резко дернула няньку за рукав рубахи и вынудила сесть рядом с собой. – Нам уже отвели место для сна, пан Збышек видел наши одеяла, уложенные на принесенные из рощи ветки, мы не замерзнем, зато отдохнем от качки. Все будет хорошо, нам ничего не угрожает. Ешь, милая, и успокойся.
Дуэнья фыркнула, но ложкой заработала. Северяне поделились с пассажирами горячей похлебкой (то ли ухой, то ли жидкой кашей с рыбой), подсохшим хлебом и травяным отваром. Ирина с опозданием поняла, что воду для готовки брали из реки, не мудрствуя лукаво, где потом мыли плошки и котлы и мылись сами воины.
«Священны воды твои, великая Ганга» – передернулась от всплывших в памяти картин массовых омовений и прочего в мутных потоках главной артерии Индостана, вызывавших у Ирины брезгливый шок.
«Как бы чего не вышло от такого единения с природой – подумала попаданка. – Впрочем, чему я удивляюсь, для древних это норма жизни, да и пестицидов и прочих химикатов нет. Авось, не отравлюсь я местной водичкой».
От горячей пищи, духовитого отвара, стрекотания сверчков, приятной прохлады от реки и приглушенных переговоров мужчин, навевающих покой, Ирина почувствовала непреодолимое желание лечь и уснуть. Первый день путешествия, новые впечатления и философские монологи утомили.
-Дина, пойдем спать, – зевая, предложила попаданка няньке, встала, нашла взглядом ротмистра и капитана, сидевших у одного из костров. И направилась к ним, намереваясь уточнить место ночевки. Дина пошла за ней.
- Пан Збышек, герр Густафссон, скажите, где мы с няней могли бы устроиться на ночь? И спасибо, капитан, вам и вашим людям за ужин и первый день плавания.
Ирина, приложив руку к груди, поклонилась норду, затем и остальным мужчинам, привлеченным ее появлением у костра капитана. В ответ воины закивали головами, кто-то сказал нечто непонятное, после чего мужчины засмеялись, но не зло – чужеземка это почувствовала. «Вот хохмачи, все-то им весело». Дина было хотела опять выступить, но сдержалась.
Кормчий бросил короткий приказ, и сбоку от женщин возник воин в годах, жестом позвавший за собой. Он довел напарниц сначала до лесочка, потом до укрытой зарослями осоки заводи, и только после всех дел – к навалу из веток и травы чуть в стороне, но в зоне видимости и с корабля, и от костров. Ирина опять поклонилась в знак благодарности, воин изобразил пантомиму «Спите» и удалился.
- Какой кавалер внимательный…А ты, Дина, перестань дуться и шарахаться. Не тронут нас, уверена.
- Да я понимаю, да только уж больно их много и здоровые все…Смущаюсь я, паненка – и нянька потупилась! – Я ж нигде не была, чужих мужиков не видала, а уж таких-то – кивнула она в сторону – и подавно…А нам с ними скольки дён плыть…
Ирина не сдержалась и рассмеялась.
- Дина, так ты бы присмотрелась! Хорошие же мужики-то! Глядишь, и сладиться с кем!
Дуэнья всплеснула возмущенно руками:
- Паненка, да что ты буробишь? Как додумалась-то? Стыд какой..
Дина запыхтела и начала укладываться, попаданка хмыкнула и тоже легла на не слишком удобное ложе. Нянька накрыла ее и себя покрывалом, и женщины, пригревшись, вскоре уплыли в царство сновидений.
Глава 18
Утро у путешественниц началось, как у пенсионеров – когда проснулись. Ирина, открыв глаза, потянулась, распрямляя конечности и вытягивая затекшую от лежания на грубом ложе спину, и села, оглядываясь. Вокруг так же споро, как вечером, сновали норды, горели костры, слышались громкие разговоры на отрывистом северном наречии. Дина уже сидела на постели, а к ним подбежал Миколка.