Читать интересную книгу Неподобающая Мара Дайер - Мишель Ходкин

— Э-э… Нет.

— Я не хочу к ней прикасаться, — сказала женщина. — Я видела, как по ее шкуре ползают блохи.

— Леди и джентльмены, вот вам полиция Майами.

— Иди к черту, Гадсен.

— Успокойся. Собака никуда не денется. Она едва может ходить, не то что бежать. Дело не в том. Это питбуль, и ее просто усыпят.

— Собака никак не могла этого сделать. Парень споткнулся и раскроил себе череп о кол рядом с грудой деревяшек, видишь? Даже не нужно дожидаться спецов, чтобы это определить.

— Я и не говорю, что это сделала собака. Я просто говорю, что в любом случае придется ее усыпить.

— Плохо.

— По крайней мере ее избавят от страданий.

После всего, через что прошла эта собака, ее усыпят. Убьют.

Из-за меня.

Я снова почувствовала тошноту. Рука моя задрожала, когда медик измерял мой пульс.

— Как ты сейчас себя чувствуешь? — спросил он негромко.

Глаза его были добрыми.

— Прекрасно, — солгала я. — Правда. Теперь со мной все в порядке.

Я надеялась, что, если все время буду это твердить, этого хватит, чтобы убедить его: я говорю правду.

— А что?

— Тогда мы закончили. Детектив Гадсен?

Мужчина-детектив и женщина в костюме подошли к нам, и мужчина — детектив Гадсен — поблагодарил медика, двинувшегося обратно к машине «Скорой помощи». Вокруг кишели другие люди, некоторые в форме, некоторые в штатском. Подъехал фургон, на задней части которого были выведены по трафарету слова «Судебный патологоанатом».

Скользкий страх обволок мой язык.

— Мара, так? — спросил детектив Гадсен, а его партнерша вынула записную книжку. Я кивнула. — Как твоя фамилия?

— Дайер, — ответила я.

Партнер Гадсена это записала. Подмышки ее желто-коричневого костюма потемнели от пота. Его подмышки тоже. Но, хотя я впервые приехала в Майами, мне не было жарко. Я дрожала.

— Что тебя сюда сегодня привело, Мара? — спросил Гадсен.

— Э-э… — Я сглотнула. — Это я позвонила и подала жалобу насчет собаки.

Не было смысла лгать на этот счет. Я оставила свою фамилию и номер телефона, когда говорила с офисом отдела по отлову животных.

Детектив не отвел глаз, но я заметила, что выражение его лица изменилось. Он ожидал, пока я продолжу. Я откашлялась:

— Я просто хотела заглянуть после школы и проверить, увезли ли собаку.

Он кивнул.

— Ты видела еще кого-нибудь, когда была тут нынче утром?

Я покачала головой.

— В какую школу ты ходишь? — спросил он.

— В Кройден.

Женщина-детектив записала и это. Мне очень не нравилось, что она все записывает.

Гадсен задал еще несколько вопросов, но я все время невольно искала глазами собаку. Должно быть, пока меня осматривал медик, мертвое тело убрали, потому что оно исчезло. Металлическая дверь захлопнулась, и я подпрыгнула. Я и не заметила, как детектив Гадсен перестал говорить. Теперь он ожидал моего ответа.

— Простите, — сказала я.

Несколько больших дождевых капель ударили по металлу и жестяному лому, как пули. Снова собирался пойти дождь, и скоро.

— Простите, я не слышала, что вы сказали.

Детектив Гадсен внимательно рассматривал мое лицо.

— Я сказал, что моя напарница проводит тебя до кампуса.

Судя по виду женщины-детектива, ей хотелось войти в дом.

— Со мной и вправду все просто прекрасно.

Я улыбнулась, демонстрируя, насколько со мной все прекрасно.

— Тут совсем недалеко. Но все равно спасибо.

— Мне все-таки хотелось бы, чтобы…

— Она сказала, что с ней все прекрасно, Винс. Иди-ка и взгляни на это, ладно?

Детектив Гадсен внимательно посмотрел на меня.

— Спасибо за звонок.

Я пожала плечами.

— Я должна была что-то сделать.

— Конечно. Если вспомнишь что-нибудь еще, — сказал детектив, протягивая мне свою визитку, — звони мне в любое время.

— Позвоню. Спасибо.

Я пошла прочь, но, завернув за угол, прислонилась к прохладной оштукатуренной стене и прислушалась.

По гравию похрустывали чьи-то шаги; вскоре к ним присоединились еще одни. Детективы разговаривали друг с другом, в разговор вступил третий голос, которого я не помнила. Наверное, кто-то зашел в дом прежде, чем я сюда добралась.

— Скорее всего, он умер семь часов назад.

— Итак, примерно в девять утра?

В девять. Спустя несколько минут после того, как я от него убежала. Я не могла сглотнуть, в горле пересохло.

— Это мое предположение. Жара и дождь мешают точно определить время. Вы же знаете, как это бывает.

— Знаем.

Потом я услышала что-то насчет температуры, трупных пятен, падения из-за того, что человек споткнулся, и траекторий — сквозь громкий гул крови, пульсирующей в ушах. Когда шаги и голоса стихли вдали, я рискнула выглянуть из-за угла.

Они ушли. Может быть, в дом? И под таким углом я увидела собаку. Она была некрепко привязана к покрышке в дальнем конце двора, ее шерсть сливалась с землей. Дождь теперь лил ровно, беспрестанно, но она даже не вздрагивала.

Не думая, я побежала к ней. Моя футболка промокла насквозь. Я огибала мусор и детали машин, ступая как можно осторожнее. Спасибо дождю за то, что он скрывал звук моих шагов. Но, если кто-нибудь в доме обратит внимание на происходящее снаружи, меня, наверное, услышат. И точно увидят.

Когда я добралась до собаки, небеса мстительно разверзлись. Я опустилась на колени, чтобы отвязать ее от покрышки. Потом слегка потянула за привязь.

— Пошли, — прошептала я ей на ухо.

Собака не двинулась. Может быть, не могла. Ее шея была стерта до мяса, кровь сочилась из того места, где ее натер тяжелый ошейник, и я не хотела ее тянуть. Но потом голоса сделались громче и стали приближаться. У нас не было времени.

Я обхватила собаку одной рукой вокруг туловища и подняла ее на лапы. Она была слабой, но осталась стоять. Я снова зашептала ей и ласково подтолкнула в крестец, чтобы заставить пойти. Она сделала шаг, но дальше не двинулась. В голове моей зазвенела паника.

Что ж, я подняла собаку на руки. Она весила меньше, чем должна была, но все-таки оставалась тяжелой. Пошатываясь, я длинными шагами двинулась вперед, пока мы не убрались со двора. Из-за пота и дождя волосы мои прилипли ко лбу и шее. К тому времени, как мы завернули за угол, я тяжело дышала, и у меня дрожали колени. Я опустила собаку.

Я сомневалась, что смогу донести ее до машины Даниэля. Да и что бы я делала потом? Так далеко я не загадывала, но теперь на меня навалилась вся чудовищность ситуации, в которую я влипла. Собаке требовался ветеринар. У меня не было денег. Мои родители не очень любили животных. Я украла нечто с места преступления.

Место преступления.

Образ яркой арбузной мякоти, выплеснувшейся из черепа мужчины прямо в грязь, снова появился в моем мозгу. Он был, несомненно, мертв. Всего через несколько часов после того, как я побывала возле его дома. Умер именно так, как я ему того желала.

Совпадение. Это должно быть совпадением.

Должно.

Собака заскулила, рывком вернув меня к реальности. Я погладила ее и сделала нерешительный шаг вперед, осторожно, чтобы привязь не терлась об ее шею, которая, судя по виду, должна была очень болеть.

Уговаривая собаку идти вперед, я дотянулась до кармана, в котором лежал мобильник. Я получила одно голосовое сообщение. От мамы, из ее нового офиса. Пока я не могла ей перезвонить; мне нужно было доставить собаку в клинику для животных. Я набрала 411, чтобы выяснить, где тут поблизости ветлечебница. После я собиралась придумать, как обрушить на родителей новость, что — сюрприз, сюрприз! — у нас есть собака. Они должны были бы сжалиться над своей чокнутой дочерью и ее жалким питомцем. С меня сталось бы извлечь выгоду из трагедии — ради высшей цели.

Дождь снова прекратился, так же внезапно, как и начался, оставив после себя только туманную дымку. И, завернув за угол перед парковкой, я заметила характерную подпрыгивающую походку некоего характерного придурка, направлявшегося в мою сторону. Он проводил пальцами по мокрым от дождя волосам и теребил что-то в кармане рубашки. Я попыталась пригнуться за ближайшей припаркованной машиной, чтобы избежать общения с ним, но в ту же секунду собака гавкнула. Мы спалились.

— Мара, — сказал он, приблизившись.

Наклонил голову, и тень улыбки породила морщинки в уголках его глаз.

— Ной, — ответила я самым невыразительным голосом.

И пошла дальше.

— Ты собираешься представить меня своему другу?

Его ясные глаза остановились на собаке. Ной крепче сжал зубы, как следует разглядев ее: костлявую спину, пятнистую шерсть, шрамы, и на секунду он сделался тихо взбешенным. Но это выражение лица исчезло так же быстро, как и появилось.

Я попыталась принять небрежный вид, как будто для меня было в порядке вещей проводить время, совершая моцион под дождем в сопровождении истощенного животного.