По обе стороны небольшой, вымощенной каменными плитами пристани простирался пляж с белесым песком. Издали у самого берега вода океана казалась зеленой, а на глубине становилась темно-синей. Вдоль утоптанной и выгоревшей на солнце песчаной дороги тянулись дома с закрытыми ставнями. Несколько загоревших до черноты детей, играющих с собакой посреди улицы, проводили Эрнесто любопытными взглядами.
Пока он шел, ничего, более-менее похожего по описаниям Паолы на их виллу, не попалось ему на глаза. Но он не стал расспрашивать детей. Закинув сумку на плечо, побрел к полосе прибоя. Его дорогие сандалии оставляли широкие следы на мокром песке. Селение кончилось, а пальмы и кипарисы укрывали от любопытных взоров стоящие за дюнами разрозненные строения.
И вдруг впереди он увидел ее.
Она как раз выходила из воды. Между ними было приличное расстояние, но Эрнесто знал точно, что это была именно Аделина.
Двумя руками женщина откинула назад мокрые волосы и провела по ним ладонями, отжимая воду. От этого движения ее грудь соблазнительно обтянул тонкий трикотаж купальника.
Эрнесто смотрел как завороженный. Каждая деталь ее образа — распущенные черные волосы, нежный овал лица, потрясающая фигура — излучала чувственную женственность.
Боже! — подумалось ему. И его пальцы с силой впились в ремешок сумки. Тело напряглось.
Он почувствовал, что брюки вдруг стали тесными, и ему пришлось оправить их, прежде чем идти дальше.
Эрнесто Монтес отчаянно выругался. Аделина не должна была так воздействовать на него и казаться столь сексуально привлекательной!
Он тщательно обдумал все, что произошло между ними в ночь смерти Федерико. И ни разу не позволил себе допустить мысль, что этот инцидент означал нечто большее, чем случайный импульс. Он всего лишь передал ей ошеломляющее известие, а потом утешил ее. И если последнее настолько понравилось ему, что запало в душу, то в этом была не его вина…
Эрнесто почувствовал горячую тяжесть и ноющую боль внизу живота. Он вспомнил об удовольствии, которое испытал, когда разложил Аделину на постели и ощутил ритмичные движения женского тела и конвульсии последовавшего затем оргазма.
В первый раз со времен юности Эрнесто занялся сексом без всяких предосторожностей, нарушив этим самым свое железное правило. Почему? Знал, что у нее нет других мужчин? Или же потому что она, прожив в браке с дядей восемнадцать лет, ни разу не забеременела?
Неожиданно он осознал, что, появись у него еще один шанс, он сделал бы это снова. Нежные изгибы ее тела притягивали как магнит.
Аделина наклонилась, чтобы поднять с песка полотенце. Когда она распрямилась, его руки горели от желания пройтись по ее влажному купальнику и притронуться к затвердевшим от прохладной воды соскам.
Женские руки плавно провели по едва заметной выпуклости внизу живота. И на мгновение ему показалось, что взгляд ее стал печален. Потом она немного опустила верхний край трусиков, и у Эрнесто пересохло во рту. Боже, она что же, собиралась их снимать?
Но нет. Секунду спустя Аделина уперлась ладонями в поясницу и прогнула спину. Наверное, решила размяться после плавания, а ему в голову полезло черт знает что. Он уныло подумал, что слишком долго ни с кем не встречался. А до «холодной вдовы», как выразилась секретарша Тереза Альваро, ему не должно было быть никакого дела.
Он не понял, каким образом Аделина заметила его. Наверное, почувствовала, как жадно ее разглядывают. Она панически застыла, затем торопливо обмоталась полотенцем и через секунду-другую уже взяла себя в руки.
— Что ты здесь делаешь? — удивилась она, хотя цель его приезда была более чем очевидной. А когда он преодолел последние несколько метров, разделявшие их, произнесла с нескрываемым раздражением:
— Господи, откуда ты здесь взялся?!
— Ну не из воздуха же! — резко ответил Эрнесто, возмущенный ее враждебностью. — Ничего сверхъестественного. Сначала прилетел в Викторию по делам. Потом сел на паром и доплыл до острова. Я тоже могу быть непредсказуемым. — И, с вызовом посмотрев на нее, добавил:
— А в чем дело?
Может быть, Аделина просто имела в виду, что ему не следовало появляться здесь так неожиданно, что необходимо было предупредить их о своем приезде. А еще Эрнесто понял, что каждый раз, видя его перед собой, она не могла не вспоминать, что он натворил той ночью.
Точнее, что они оба натворили. Мужчина не обязан брать всю вину на себя…
Даже если и так, все равно, глядя на нее, он с трудом преодолевал искушение прямо здесь уложить ее на песок, чтобы повторить все еще и еще раз.
— Разве Паола не сказала тебе, что два дня назад я беседовал с ней по телефону? — спросил Эрнесто, наблюдая, как она надевает сабо.
Он и не думал, что даже ее обнаженные ступни могут, выглядеть так сексуально. Это его страшно раздражало. Но что он мог с собой поделать, если в этой женщине все было привлекательно? От капелек морской воды на длинных черных ресницах до ровных кончиков белых зубов, выглядывавших из-под полуоткрытых припухших губ.
— Возможно, — ответила она, словно новости, касающиеся его персоны, интересовали ее меньше всего на свете. Неожиданно, словно уловив непонятный шум, она посмотрела за его плечо, как бы ища кого-то глазами. — Ты один? Разве… С кем ты сейчас встречаешься? С Сильвией? Она не с тобой?
Силой воли Эрнесто заставил себя не поддаваться на провокацию.
— О чем ты? — спросил он. — Значит, если бы я приехал сюда с подружкой, мне был бы оказан более радушный прием?
Выразительным взглядом Аделина дала понять, что думает по поводу его ответа, и пошла вперед, туда, где в просвете между деревьями виднелась небольшая вилла.
— Просто приезд с подружкой был бы, как это сказать… более в твоем стиле. Тебе не кажется? — пожав плечами, произнесла она.
Эрнесто насупился. Она не имела права говорить ему такое. Ее вообще не касалось, с кем он встречался и когда. Но больше всего его выводило из себя то, что после занятий с ней любовью другие женщины вообще перестали его возбуждать.
— Я побоялся, что ты будешь ревновать, наконец произнес он, решив, что раз Аделина посчитала возможным насмехаться над ним, то и ему это позволено.
От злости у нее перехватило дыхание.
— Не смей… Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — прошипела она яростно. — Я не из этих, твоих… мимолетных…
Эрнесто показалось, что она хотела выразиться более резко. Но хорошее воспитание не позволило ей опуститься до вульгарной брани.
Он тоже начал злиться. И, догоняя ее, сказал первое, что пришло в голову: