Читать интересную книгу Еретики Дюны - Фрэнк Герберт

***

Не религия ли самовольно взяла себе патент на творение всего и вся на протяжении всех этих тысячелетий?

Вопрос Тлейлаксу из речей Муад'Диба

Воздух Тлейлаксу был кристально чист, неподвижен и напоен прохладой. Он, этот необыкновенный воздух, был частью холодного утра, частью вызывающего страх ощущения чего-то неотвратимо надвигающегося, словно за стенами Бандалонга притаилась сама жизнь — алчная и предвкушающая. Эта жизнь не двинется, однако, с места, прежде чем не получит разрешающий сигнал. Махай, Тилвит Вафф, Мастер Мастеров наслаждался этим часом дня. Глядя на город через открытое окно, махай отчетливо осознавал свою безграничную власть над ним. Он еще раз мысленно повторил себе это. Источник страха был ясен — никто не мог знать, что образуется из этого таинственного резервуара жизни, притаившейся за стенами Бандалонга: как далеко распространилась цивилизация Тлейлаксу, зародившаяся некогда здесь, в Бандалонге.

Его народ ждал этого часа много тысячелетий. И сейчас Вафф лелеял в душе этот момент, наслаждался им, желая, чтобы он длился вечно. Только ради этого момента народ перенес беды правления Пророка Лето Второго (не Бога-Императора, а только лишь Пророка, посланника Божьего!), прошел сквозь Голод и Рассеяние, терпел унижения от ничтожеств — но пройдя все эти муки и страдания, народ Тлейлаксу терпеливо копил силы и накопил их для этого вожделенного мига.

Мы дождались своего часа, Пророк!

Город, раскинувшийся под высоким окном Ваффа, казался главной опорой всей конструкции Тлейлаксу. Другие планеты, подчиненные Тлейлаксу, города, связанные с Бандалонгом неразрывными переплетающимися узами и уповающие на его Бога, ждали сигнала, и этот сигнал скоро прозвучит. Для мощного космического рывка соединили свои силы лицеделы и машейхи. Близок конец тысячелетиям ожидания.

Теперь Вафф думал об этом ожидании, как о долгом, затянувшемся начале.

Да, так и будет. Глядя на застывший в ожидании город, Вафф кивнул сам себе. С самого начала, с самого момента возникновения столь обширного, разветвленного, сложного и грандиозного плана Бене Тлейлаксу прекрасно отдавал себе отчет в том, что временами этому плану будет грозить катастрофа, что придется пройти сквозь горькие потери, унижения и необходимость подчиняться. Все это и многое сверх того действительно было, за несколько тысячелетий притворства Бене Тлейлаксу создал настоящий миф.

«Порочные, злокозненные, отвратительные, грязные тлейлаксианцы! Глупые тлейлаксианцы! Предсказуемые тлейлаксианцы! Высокомерные тлейлаксианцы!»

Даже верные слуги Пророка пали жертвой этого мифа. Одна плененная Говорящая Рыба кричала в этой самой комнате в лицо Великому Мастеру: «Долгое притворство создает настоящую реальность! Вы действительно стали мировым злом!» Они убили ее, и Пророк ничего не смог поделать.

Как мало все эти чужаки понимали самоограничение Тлейлаксу. Высокомерие? Но пусть они примут в расчет, сколько тысячелетий приходилось тлейлаксианцам ждать часа своего восхождения.

Spannungsbogen!

Слово древнего, давно умершего языка само собой скатилось с языка Ваффа. Тетива лука! Как сильно надо натянуть лук, прежде чем отпустить тетиву? Чем сильнее она будет натянута, тем с большей силой стрела поразит цель!

— Машейхи ждали дольше других, — прошептал Вафф. Здесь, в надежной тиши своей башни он осмелился еще раз произнести это слово: — Машейхи.

Кровли крыш засверкали в лучах восходящего тлейлаксианского солнца. В городе пробуждалась жизнь. Вафф полной грудью вдохнул воздух, наполненный родными сладковато-горькими запахами, и закрыл окно.

Этот момент уединенного наблюдения придал Ваффу чувство обновленности. Отойдя от окна, он облачился в белый почетный халат, которому были обязаны поклоняться все домели. Накидка совершенно скрыла приземистое тело Ваффа, он чувствовал себя так, словно на нем надеты доспехи.

Доспехи Бога!

Мы — народ Ягиста, — напомнил Мастер своим советникам прошлой ночью. — Все остальные — лишь граница. Только с одной-единственной целью мы питали миф о нашей слабости и злокозненности. Только с одной. И даже Бене Гессерит поверил нашей игре!

Советники, а их было девять, сидевшие в подземном зале — сагре, — понимающе улыбнулись. То было суждение в духе гхуфран, они знали это. Стезя, которую определил для себя Тлейлаксу, всегда была ложем, поддерживавшим праведный цветок гхуфрана.

Правда заключалась даже в том, что Вафф, самый могущественный из всех тлейлаксианцев, не мог покинуть свой мир и снова вернуться в него без унизительной процедуры возвращения в гхуфран, для чего надо было молить о прощении за контакты с чужаками и осквернение их грехами. Выход за пределы мира и пребывание среди повиндах могло растлить даже самых сильных. Хасадары, которые надзирали за порядком на границах и охраняли селамлик женщин, могли заподозрить в грехопадении любого, в том числе и Ваффа. Да, он принадлежал народу и кехлю, но должен был доказывать это каждый раз после того, как покидал пределы родины или посещал селамлик, чтобы оставить там свое семя.

Вафф пересек комнату и остановился возле большого зеркала, рассматривая свою, закутанную в накидку фигуру. Для людей повиндах — он хорошо это понимал — Вафф был всего лишь коротышкой ростом не более полутора метров. Волосы, глаза и кожа имели сероватый тусклый оттенок. На овальном лице выделялся крошечный ротик и выступающие острые зубы. Лицеделы могли имитировать его наружность и рассыпаться по приказу машейхов, но ни одного машейха или хасадара нельзя было ввести в заблуждение относительно подлинности Мастера. Одурачить можно было лишь легковерных повиндах.

За исключением Бене Гессерит!

При одном воспоминании лицо Ваффа искривилось в злобной гримасе. Ничего, эти ведьмы скоро будут иметь дело еще с одним лицеделом.

Никто еще так хорошо не овладел генетическим языком, как Бене Тлейлаксу, успокоил себя Вафф. Мы имеем полное право называть этот язык «языком Бога», ибо Бог дал нам силу разгадать его.

Вафф шагнул к двери и остановился в ожидании утреннего звонка. У Ваффа не было слов, чтобы описать всю гамму чувств, которые в этот момент обуревали его. Время развертывалось перед ним, как бесконечный свиток. Он не спрашивал себя, почему Послание Пророка было услышано только ими — приверженцами Бене Тлейлаксу. Это дело Бога, и в этом смысле Пророк был лишь Его дланью, заслуживавшей преклонения только потому, что Пророк был Его Вестником.

Ты приготовил их для нас, о Пророк.

А этот гхола на Гамму, нынешний гхола, воистину стоил столь долгого ожидания.

Прозвучал утренний колокол, и Вафф вышел в зал. Ему навстречу поднялись фигуры в таких же белых одеждах. Все направились на балкон приветствовать восходящее солнце. Сейчас Вафф — махай и абдель своего народа — мог олицетворять весь Тлейлаксу.

Мы — воплощение законов Шариата, последние во вселенной.

Только в наглухо закрытых покоях своих братьев маликов, мог он высказать вслух свои мысли, но знал, что их разделяют все, кто его окружает. Работа этой мысли воплотилась в делах и поступках машейхов, домелей и лицеделов. Парадокс родственных уз и социальной идентичности, который пропитывал весь кхель — от первого машейха до последнего домеля, вовсе не казался парадоксом Ваффу.

Все мы работаем во имя одного и того же Бога.

Лицедел под маской домеля низко поклонился и распахнул дверь на балкон. Вафф, выйдя на балкон во главе своей многочисленной свиты, едва заметно улыбнулся, узнав лицедела. Всего-навсего домель! Это была родственная шутка, но лицеделы не были родными. Они были лишь конструкциями, инструментами, орудиями, как гхола, который сейчас пребывает на Гамму. Все они — орудия, созданные посредством Божьего языка, на котором могут говорить только машейхи.

Вместе со всеми, кто вышел с ним на балкон, Вафф совершил обряд поклонения солнцу. Он испустил клич абделя и услышал, как этот крик отозвался в самых отдаленных уголках города.

— Солнце не есть Бог! — выкрикнул Вафф.

Нет, солнце — это всего лишь символ бесконечной силы и милости Боги — еще один инструмент, еще одно орудие. Вафф чувствовал себя очищенным после ночного погружения в гхуфран и утреннего ритуала — то было подлинное обновление. Теперь можно считать законченным поход к повиндах. Братья по вере шли впереди, пока мастер шествовал по внутреннему коридору к движущемуся переходу, который доставил его в центральный сад, где должны были ждать советники.

Это был очень удачный поход к повиндах, подумал Вафф.

Каждый раз, покидая внутренние покои Бене Тлейлаксу, Вафф чувствовал себя так, словно совершал лашкар, военный поход, целью которого была месть, реванш, который его люди называли Бодалом. Это слово всегда писали с большой буквы и держали в тайне, Бодал утверждался в умах с помощью гхуфрана и кхеля. Так вот, этот последний лашкар был весьма успешным.