Читать интересную книгу Демоны - Джон Ширли

Было уже поздно. Небо нависало пеленой дыма и тумана; казалось, что мир накрыт сланцевой плитой.

Мы ехали в моем переоборудованном «шеви» – он был переделан в электромобиль около десяти лет назад и, по-видимому, так и не примирился с переменой. Его корпус был немного тяжеловат для электромотора, и он с натугой выдавал какие-нибудь сорок километров в час. Я вел машину, профессор сидел рядом со мной, а Мелисса была на заднем сиденье, наклонившись вперед между нами.

Из-за угла на полной скорости вывернул горящий мусоровоз – он представился мне левиафаном, взметающимся из-под поверхности мусорного моря, пылающим китом из металла и резины, бьющимся в океаническом прибое полуразложившегося хлама какой-нибудь исполинской свалки. Свободным пируэтом на двух колесах он оказался на середине нашей улицы, за ним тянулся шлейф горящего мусора; за рулем сидел чернокожий с бутылкой в руке, он смеялся и рыдал – мне пришлось вырулить на широкий тротуар, чтобы избежать столкновения. Вскоре мусоровоз скрылся из виду позади нас.

– Наша машина не годится для таких дел, – сказал я, уворачиваясь от очередной банды пьяных хулиганов, бесновавшихся перед магазином, громя тележки, полные упаковок с голографическими плейерами. – Тут нужен какой-нибудь из этих внедорожников, работающих на водороде – а, черт!

Последний возглас вырвался у меня, когда какой-то араб с искаженным от ярости лицом швырнул на капот нашего автомобиля мальчишку-подростка. Он, пятясь, выволок его из своего полуразгромленного питейного заведения, впившись жесткими пальцами ему в загривок. Мне пришлось ударить по тормозам, чтобы не протащить их за собой по улице. Мелисса вопила из окна: «Прекратите, прекратите, отпустите его!» Разъяренный араб, видя, как хулиганы разоряют его лавку, в конце концов поймал одного из них, и его лицо было – о Да – демоническим, когда он колотил парня головой об капот нашей машины. Он был разгневан – но был ли он одержим? Нет.

Нет, никто из них не был одержим. Не вполне. Фактов одержимости не было.

Я уже упоминал об этом? Скажу еще раз. Это весьма важно.

Оба – парнишка, молотящий в воздухе руками, и избивающий его араб – наконец скатились с капота.

– Помоги ему! – прокричала Мелисса. Я посмотрел на Пейменца.

– Нет, – сказал он. – Поехали дальше. Нам необходимо добраться до места.

Проезжая дальше мимо группы ребятишек, швыряющихся кирпичами в окна магазина, я вспомнил «НАСКК», компьютерную игру-«стрелялку», которой я когда-то увлекался. В игре «НАСКК» некое бактериологическое оружие, некий вирус, поражавший человеческий мозг, превратил большую часть населения в зомбированных убийц. Зомби контролировались Владыками-Террористами. Необходимо было, перехитрив Владык-Террористов, пройти через дымящиеся руины города к убежищу на той стороне, убивая по дороге пораженных психотическим вирусом вооруженных топорами зомби при помощи оружия, которое ты подбирал по дороге. Это была в высшей степени реалистичная трехмерная игра, где каждый противник обладал отчетливой, детально проработанной индивидуальностью и одновременно был нереален, являя в своем облике мучительно знакомые черты какого-то полузабытого кошмара.

– Кто это, – рассеянно вспомнил я вслух, двигаясь зигзагами по почти пустой улице (дымящиеся руины с одной стороны, раздавленные пластиковые коробки, горой вываливающиеся из окон магазина, с другой), – кто это говорил, что некоторые видеоигры обладают качествами бардо? Э. Дж. Голд [19], кажется…

– Опять ты делаешь нервозные, не относящиеся к делу замечания, – сказала Мелисса. Мы ехали сквозь сгущающиеся сумерки, ее голос от страха звучал сдавленно.

– Пусть говорит все что угодно, если это поможет ему проехать, – сказал Пейменц.

Я вел машину также, как говорил, – в состоянии какого-то транса. Как я устал!

– Помните Голда? Это был один из коренных доморощенных калифорнийских гуру прошлого века. Он использовал игру «Quake», чтобы вызывать у своих последователей нечто вроде параноидально-обостренной осознанности; он учил их думать о состояниях бардо, ждущих нас после смерти, как о компьютерных играх, запущенных неким таинственным программистом. Что-то вроде: «Изучи правила этого бардо, и ты найдешь выход, пройдешь тест для выхода в следующий мир… на следующий уровень…»

Каковы были правила этой игры? Может быть, это тоже посмертный мир, бардо?

Но это было не так. Демоны там или не демоны – здесь была жизнь во всей своей грубой непритязательности, со своими блеклыми панорамами и зернистым контрастом. И однако, в этом новом мире, извергающемся вокруг нас, также существовали правила, которые нам необходимо было выяснить, правила, словно бы исходящие от некоего таинственного программиста. И это всегда было так – просто теперь эта истина оказалась выпуклой, неприкрытой, требующей, чтобы ее заметили: «Ты участвуешь в игре, правил которой не понимаешь! Отыщи эти правила! Быстрее!»

Затем перед нами потянулись улицы, выглядевшие нетронутыми, которые отличало лишь отсутствие человеческой деятельности. Нам не встретилось ни одной машины; все по-прежнему сидели в укрытии.

Впрочем, не доезжая двух кварталов до центра, мы увидели нечто большое, черное, источавшее дым из отверстий шишковатой головы, свернувшееся прямо посреди разбитого стеклянного куба газовой заправки. Мы лишь мельком увидели его, дремлющего в Затишье; спустя мгновение мы уже оставили его далеко позади – проехав эти последние два квартала на максимальной скорости, которую могли выжать из своей воющей машины – и наконец оказались перед зданием центра около парка Йерба Буэна. Когда мы подъезжали, над зданием как раз заходил на посадку вертолет. Я с восхищением смотрел, как он опускается на вертолетную площадку на крыше, легким, профессионально плавным движением. Вертолет был для меня в тот момент воплощением цивилизации: цивилизации нетронутой, уверенной в себе, почти элегантной. Это зрелище было настолько утешающим!

– Наверное, это Мендель, – сказал Пейменц, наблюдая за вертолетом.

– Осторожнее, черт побери, Айра! – вскрикнула Мелисса. Я ударил по тормозам и вывернул руль, чудом избежав столкновения с задним бампером белого лимузина, медленно подтягивавшегося впереди нас к полицейскому барьеру.

Я сидел, тяжело дыша и по-прежнему не убирая ноги с тормоза, глядя на затемненные стекла лимузина. Профессор, мягко протянув руку, вместо меня подвел машину к стоянке; он повернул ключ и выключил зажигание.

Здание центра было современной планировки – из тех, при взгляде на которые невольно представляешь, как они выглядели на чертежной доске, – но в целом оно напоминало слегка облагороженный гигантский бункер: бетонные блоки со скошенной кромкой, широкие окна с матовыми, покрытыми морозным узором стеклами и скопления угловатых крашеных балок. Вокруг здания за цементными барьерами суетились полицейские, многие из них нетвердо держались на ногах; возможно, они были пьяны. Другие, казалось, были рады, что у них есть занятие, доступное их пониманию: контроль потока посетителей, хотя никакого потока не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});