— Ты бывал и в Сиэтле, и Лос-Анджелесе, и утром, и ночью, да? — Улыбка в ее глазах дрожала на фоне пламени.
— Нет... — Он покачал головой.
— А я была. И все равно не жутко. — Все еще улыбаясь глазами, она нахмурилась ему в унисон. — Это не про тебя. Разве что именно ты уронил его в парке... Но ты ведь этого не писал, правда?
— Нет, — сказал он. — Нет. Не писал. — Потерянное (оно было сильнее и страннее любого déjà vu), ощущение преследовало его. — Но я мог бы поклясться, что знал...
Сильней всего огонь пёк через разрез на колене; он потянулся рукой, чтобы почесать ногу; лезвия зацепились за спутанные нити. Он дернул орхидею в сторону: нити с треском разорвались. Мозолистыми пальцами свободной руки он с силой потер свою коленную чашечку.
Милли забрала блокнот, раскрыла его где-то в середине.
Зеленоглазая заглянула ей через плечо:
— Прочитай тот кусок в конце, где про молнию и взрывы, и бунт, и так далее. Думаешь, он писал о том, что происходило здесь — в смысле, в Беллоне?
— Прочитай тот кусок в начале про скорпионов и захваченных детей. Вот там, как ты думаешь, — о чем он писал?
Все вместе они склонились над блокнотом в свете костра.
Он почувствовал себя неуютно и осмотрелся кругом.
Тэк переступил спальный мешок и сказал Джону:
— Вы, ребята, слишком сильно хотите, чтобы я трудился. Вы просто не желаете понимать, что работа сама по себе это нечто, в чем я не вижу никакого мужества.
— Ой, да ладно тебе, Тэк.
Джон рассеянно похлопывал себя по бедру, словно все еще держал в руке скрученную газету.
— Я дам вам планы. Можете делать с ними все, что хотите. Эй, Кид, как дела? — Огонь усеивал громоздкую тэкову челюсть синяками теней, не без труда заливал светом его бледные глаза, бликовал на кожаном козырьке. — У тебя все в порядке?
Он сглотнул, отчего челюсть стиснулась; поэтому кивок оказался более деревянным, чем ему хотелось.
— Тэк, ты ведь возглавишь для нас проект строительства убежища?.. — Очки Джона полыхнули отсветом.
— Бля, — сказал Тэк, напомнив Кошмара.
— Ох, Тэк... — Милли покачала головой.
— Я с ним всю ночь спорю, — сказал Джон. — Эй. — Он внимательно посмотрел на закусочный столик. — А что, Кошмар заходил за продуктами?
— Ага. — Радостно.
— Как он там?
Она пожала плечами — уже с меньшей радостью.
Он услышал звуки гармоники, посмотрел:
Девушка снова сидела на своем покрывале, склонившись над губной гармошкой. Волосы разных оттенков меди шлемом обрамляли ее опущенное долу лицо. Рубашка соскользнула, обнажив одно заостренное плечо. Нахмурившись, она еще раз тряхнула гармоникой о ладонь. Блокнот лежал рядом с ее коленом.
— Мы с Тэком ходили осматривать место, где я хочу возвести убежище. Знаешь, там, на скалах?
— Ты опять поменял местоположение? — спросила Милли.
— Ага, — сказал Тэк. — Он поменял, да. Ну как тебе здесь нравится, Кид? Хорошее место, скажи?
— Мы с радостью тебя примем, — сказал Джон. — Мы всегда рады новым людям. У нас тут очень много работы; нам пригодятся все прилежные работники без исключения. — Ладонь, которой он похлопывал себя по бедру, замерла, осталась лежать на ноге.
Кид прочистил горло резким хрипом.
— Я, наверное, пойду дальше.
— Ох... — Судя по голосу, Милли была разочарована.
— Да ладно. Останься на завтрак, — судя по голосу, Джону очень этого хотелось. — Потом попробуешь какой-нибудь из наших рабочих проектов. Посмотришь, что тебе понравится. Ты знаешь — там, снаружи, очень странные улицы. Никогда не знаешь, что найдешь на них.
— Спасибо, — ответил он. — Я пожалуй пойду...
— Я выведу его обратно на проспект, — сказал Тэк. — Ну ладно, бывайте, ребята.
— Если вдруг передумаешь, — позвала Милли (Джон снова принялся постукивать себя по ноге), — ты всегда можешь вернуться. Через несколько дней тебе может захотеться вернуться. Просто приходи. Мы и тогда тоже будем тебе рады.
Уже идя по бетонной дорожке, он сказал Тэку:
— Они ведь действительно хорошие люди, правда? Просто мне кажется, я...
Пожал плечами.
Тэк хрюкнул:
— Ага.
— Скорпионы — это вроде как защитный рэкет, за который людям в коммуне приходится платить?
— Можно и так сказать. Но опять же — они ведь получают защиту.
— От всех, кроме скорпионов?
Тэк снова хрюкнул, неприятно-резко.
Кид распознал в этом звуке смех.
— Просто не хочу ввязываться в такие вещи. По крайней мере, не с этой стороны.
— Я отведу тебя назад к проспекту, Кид. Он ведет дальше в город. Ближайшие магазины уже неплохо подчищены от еды, но тут никогда не знаешь, где тебе повезет. Хотя если честно, я думаю, в домах выйдет лучше. Но и там есть свои нюансы: кто-нибудь может просто-напросто поджидать тебя с дробовиком наготове. Как я уже говорил, от двухмиллионного населения города осталась едва ли тысяча: значит, занят будет только один дом из ста — шансы неплохие. Вот только я сам пару раз едва не нарвался на ружье. Опять же, о скорпионах надо беспокоиться... Группа Джона? — Резкий, скрипучий смех нес в себе хмельные нотки, идущие в разрез со всем остальным поведением Тэка. — Они мне нравятся. Но даже рядом с ними я не хотел бы оставаться слишком надолго. Нет, не хотел бы. Но я помогаю им. К тому же у них неплохо бывает прийти в себя, переждать... денёк-другой.
— Да. Наверное, так и есть... — Но его да прозвучало как-то неокончательно.
Тэк кивнул, молча соглашаясь.
Этот парк живет тьмой, текстурами тишины. Каблуки тэковых ботинок татуируют дорогу. Я мысленно вижу тянущуюся за ним пунктирную линию. А кто-нибудь другой может ухватить ночь за кромку этой линии, разорвать по перфорации, скомкать и отбросить прочь.
Только два из сорока с чем-то парковых фонарей (он принялся считать) продолжали светить. Сплошная облачность ночи скрывала любые намеки на рассвет. Дойдя до следующего рабочего фонаря, все еще в пределах видимости обрамленного львами входа, Тэк вытащил руки из карманов. Две световые точки размером с булавочную головку каждая прокалывали темноту где-то в районе его порыжелой верхней губы.
— А если хочешь, можешь зайти ко мне...
5
— ...Ладно.
Тэк выдохнул:
— Хорошо... — и отвернулся; его лицо погрузилось в тень. — Сюда.
Кид двинулся вслед за перезвоном язычков на его молниях неуверенным, размашистым шагом. Нависающие над тропой черные ветви как-то вдруг перестали быть частью посеревшего неба, а стали вместо этого сливаться с V-образными перекрестьями покатых крыш.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});