Читать интересную книгу Сибирочка - Лидия Чарская

Поезд с пыхтеньем и шумом подкатил к платформе.

— Ну, вот и доехали… Больше, стало быть, не повезут. Баста! — пошутил снова кондуктор, глядя на смущенные личики детей.

Те, видя, какая суматоха поднялась в вагонах, смущенно забились в угол, глядя оттуда растерянными глазами на всю эту сутолоку. Рядом с ними особенно торопилась собирать свои узелки и мешочки какая-то старушка. Дальше плакал ребенок, испуганный суетою. Трое чернорабочих, толкая публику, протискивались к выходу.

— Пойдем и мы, — произнес Андрюша и, взяв за руку Сибирочку, стал пробираться с нею из вагона.

Вот и платформа. Здесь суматоха еще больше, нежели в поезде. Бегут носильщики, бежит публика — все стремятся куда-то вперед. В узком проходе набралась целая толпа. Толкая друг друга и громко разговаривая, все высыпали на подъезд вокзала. Андрюша с Сибирочкой двинулись следом за остальными.

Длинная широкая улица, огромные высокие дома, магазины с зеркальными стеклами, конки и трамваи, нарядные экипажи и та же суетливая публика — все это разом представилось их глазам.

Свистки, звонки, стук колес и шум столичного города оглушили их. Они остановились как вкопанные посреди улицы, не зная, куда идти, в какую сторону направить шаги.

— Эй, берегись! Чего рот разинули! — послышался резкий окрик за плечами детей, и едва успели они отскочить немного в сторону, как мимо них промчалась великолепная коляска, забрызгавшая их грязью с ног до головы.

Почти одновременно с этим, как из-под земли, выросла перед детьми фигура полицейского.

— Что под лошадь лезешь? Не видишь разве? Гляди еще за вами!.. Есть время тоже!.. Смотри в полицию отправлю! — накинулся полицейский на Андрюшу.

Тот смотрел смущенно и по-прежнему крепко сжимал руку Сибирочки, точно боясь, что ее отнимут у него.

Городовой мельком взглянул на детей и отошел к своему посту.

— Пойдем же, а то он опять рассердится! — шепнул Андрюша своей спутнице. — Повтори мне еще раз, где живет тетя Аннушка.

— Карская улица, дома номер два квартиры номер пять, — проговорила Сибирочка давно наизусть заученный ею со слов деда адрес тетки.

— Вот и отлично. Спросим, где находится Карская улица, — внезапно оживившись, произнес Андрюша и, подойдя к тому же городовому, спросил: — А не знаете ли, дяденька, где здесь Карская улица будет?

— Здесь нет такой! — ответил, точно отрубил, полицейский. — Есть такая на другом совсем конце столицы, на Выборгской стороне, далеко отсюда. На конке либо на трамвае ехать туда надо.

Андрюша вздохнул. Ехать на конке им было не на что. Последний двугривенный он истратил сегодня на еду Шуре и себе. Купил ей в поезде яиц, пирожков, хлеба. Теперь у него оставалось только две копейки и больше не было ни гроша. Деньги, скопленные для него бедняком отцом и врученные сыну незадолго до смерти, все вышли на дорогу из Сибири в Петербург.

Но Андрюша не растерялся.

— Вы только путь укажите, дяденька, а уж мы доберемся как-нибудь! — смело тряхнув головою, обратился он снова к городовому, с полной готовностью идти хоть на край света.

Тот подробно объяснил дорогу на Выборгскую сторону, и дети бодро и весело пустились в путь.

Глава II

Тяжелое разочарование

Улица за улицей. Переулок за переулком. О, сколько этих улиц и переулков! Нет им, кажется, ни счета, ни числа. И всюду огромные дома и роскошные магазины с заманчиво разложенными в витринах товарами! Глаза у детей разбегались при виде этих витрин, этих товаров. Ничего подобного им не приходилось еще встречать в жизни. Поневоле они останавливались перед каждым окном, перед каждой витриной и подолгу любовались невиданным еще им зрелищем. Между тем быстро наступал вечер. На улице начинало темнеть. Зажглись электрические фонари, и город сразу принял праздничный вид.

Вскоре показалась нарядная набережная и начинавшая освобождаться от своего зимнего ледяного покрова петербургская красавица река Нева.

Сибирочка устала. Маленькие ножки девочки, успевшие отвыкнуть от движения за продолжительное время путешествия из Сибири, начинали болеть. На большом мосту, перекинутом через реку, они и совсем отказались служить. Заметив это, Андрюша, не говоря ни слова, поднял девочку на руки и понес.

— Помнишь, как тогда, в тайге? — напомнил он ей шепотом и улыбнулся.

Сибирочка только молча прижалась к нему. Бодро шагая своими сильными ногами, Андрюша миновал мост и вступил на другой берег Невы, всюду по дороге расспрашивая, как добраться до Карской улицы. Здесь уже не было таких огромных домов и блестящих магазинов, а если и были, то они шли вперемежку с маленькими деревянными двухэтажными домами. Вскоре и этих маленьких деревянных домиков стало попадаться все меньше на пути. Андрюша с Сибирочкой наконец вступили в узкую, бесконечно тянувшуюся в длину улицу. Чем дальше углублялись они в нее, тем она становилась все пустыннее и глуше. Наконец улица повернула в узкий переулок и прямо уперлась в какой-то забор. Два-три покосившиеся дома составляли все жилища этого захолустья.

Андрюша поднял голову и прочел надпись на углу одного из них:

— Карская улица!

— Здесь! Здесь живет тетя Аннушка! — разом оживилась и обрадовалась Сибирочка и легко соскользнула с рук своего друга.

— Дом номер два, — прочел Андрюша, — как раз этот… Пойдем!

И они быстро направились к воротам покосившегося деревянного домишки.

Минуя ворота и грязный двор, они вошли не то в коридор, не то в какие-то сени и очутились в полной темноте. Дети стояли, не зная, что предпринять, как неожиданно яркая полоска света прорезала тьму. Какая-то дверь отворилась подле, и расстрепанный человек с сапожной колодкой в руке появился на пороге.

— Вам чего надо? Чего шляетесь по чужим квартирам? Нищие, что ли? Нищим мы здесь не подаем! — крикнул он резким и грубым голосом.

— Нет, мы не нищие, — заторопился пояснить сердитому человеку Андрюша, — мы тетушку Аннушку, Анну Степановну ищем. Она здесь живет?

— Анна Степановна Вихрова? Коли она, так у меня комнату снимает, — смягчился незнакомец. — Ступай сюда… Родные вы ей, что ли? — коротко бросал он на ходу.

— Она вот родная… — указал Андрюша на Сибирочку. — Ее отца внучка, а я чужой… Укажите, дяденька, как нам к тетке-то пройти…

Сердитый человек с колодкой пошел вперед, ворча себе под нос что-то. Дети последовали за ним. Они переступили какой-то порог, где их охватил запах кислой капусты и какой-то затхлости. Несмотря на густые клубы дыма и чада, дети увидели, что они находились в чьей-то грязной кухне. Здесь хлопотала у плиты какая-то женщина. Двое ребятишек держались за ее подол. В углу кухни, сидя в поленьях, два дюжих парня трудились над сапожной работой.

— Анна Степановна! Гости к тебе! — грубым голосом крикнул хозяин квартиры и, широко распахнув небольшую дверцу, обитую рваной клеенкой, легонько толкнул в нее детей.

Андрюша и его спутница очутились в небольшой светлой комнате, большую часть которой занимала кровать, накрытая белым пикейным одеялом, с грудой подушек на ней. В углу стоял, прислоненный к стене, клеенчатый диван. Перед диваном стол, покрытый репсовой скатертью, и несколько кресел. Огромный сундук в одном углу, комод — в другом и киот с образами составляли все убранство комнатки.

Посреди комнаты стояла женщина в темном домашнем платье, с гладко причесанными волосами, с худым желтым лицом и с пронырливыми, маленькими, как у мыши, бегающими глазками. Эти бегающие глазки горели нездоровым, лихорадочным огнем.

Увидя на пороге появившихся детей, женщина невольно попятилась в глубину комнаты и замахала руками, причем лицо ее сделалось красным как рак.

— Нищих не пускаю… не подаю нищим!.. Сама нищая… сама голодаю!.. — закричала она и вдруг решительно направилась в угол, где стоял сундук, и, опустившись на него, схватилась руками за его края.

— Мы не нищие… мы в гости… жить то есть… — смущенно проронила, выступая на этот раз вперед, Сибирочка. — Я от дедушки Михайлыча из Сибири… Дедушка умер, а перед смертью велел ехать к тетушке Анне… Ведь вы тетя Аннушка Вихрова будете? Ну вот, значит, к вам. А я Сибирочка… Шура, о которой вам так часто писал дедушка… Сибирочка, дедушкина внучка… И я приехала к вам жить… Я и Андрюша, мы оба приехали… Здравствуйте, милая тетя Аннушка.

И, говоря это, Сибирочка протянула руку женщине.

Глаза женщины широко раскрылись, выражая ужас. На щеках вспыхнул яркий румянец. Она, очевидно, сильно испугалась чего-то. Глаза-щелки загорелись ярче. Дыхание с шумом вырывалось из ее впалой груди.

И вдруг она как безумная вскочила с сундука, на котором сидела, и, схватив за плечи девочку, стала трясти ее изо всей силы.

— Вон! — задыхаясь от бешенства, закричала она. — Вон, лгунья, попрошайка, воровка, нищенка! Никакой Сибирочки я не знаю и знать не хочу… Какое мне дело до чужой девчонки, попрошайки! Чтобы духу твоего не было здесь!.. Вон отсюда сию же минуту, или я…