Ухаживать за распятием – дело непростое. Из чулана приходится тащить большую приставную лестницу, а она такая тяжелая! Да еще и ведра с водой отрывают руки… Но главное – в храме нельзя нарушать тишину, потому что всегда в нем кто-то молится. Хуже всего, если монашки, для которых любой посторонний звук – святотатство.
Воду они обычно носят из внутреннего дворика, где стоит цистерна. Вода в цистерне дождевая, и если дождей долго не бывает, то приходится ходить на пруд по соседству с монастырем.
С ведром, полным воды, надо залезть на самый верх, поскольку на перекладинах распятия скапливается больше всего пыли. И – тереть, тереть, тереть…
Габриель приставляет лестницу не к огромной фигуре истекающего кровью Иисуса, а чуть правее – так удобней. Она просто обязана помочь сестре. Жюли старше ее на тринадцать месяцев, но так уж вышло, что природа не наградила ей ни особым умом, ни иными талантами.
…Проснувшись, когда еще было темно, Габриель обнаружила, что Жюли не спит. Лоб девушки покрывала испарина, дыхание было прерывистым.
– Эй, Жюли, ты что, заболела? А как же распятие?
Глупый вопрос! Хотя… не такой уж и глупый. Убедить сестру Мари, что она, Габриель, спокойно может заменить Жюли, не так-то просто…
Едва она подумала об этом, как на пороге спальни появилась монахиня. Легка на помине…
Слабые стоны Жюли вдруг сменились криком.
– Что здесь у вас происходит? – спрашивает сестра Мари, подходит к кровати, кладет ладонь Жюли на лоб, потом берет ее за руку. Лицо ее серьезно.
– Брижжит, – спустя мгновение обращается она к одной из воспитанниц, – иди к сестре Анжеле, ты найдешь ее в трапезной. Скажи, что срочно нужен доктор.
Габриель каким-то чудом удается сохранять остатки спокойствия. Она всегда была такой – в трудные минуты ее спасал трезвый взгляд на происходящее.
– Ей очень плохо, сестра Мари?
Она задает этот вопрос, чтобы показать свою заинтересованность, чтобы окружающие не истолковали неправильно ее бесстрастное поведение.
Габриель любит Жюли больше, чем саму себя. Но она умеет управляет своими чувствами.
«Габриель, маленькая моя, следи как следует за Жюли. Она нуждается в тебе, не бросай ее никогда. Поклянись, что не бросишь…» – всплывают в памяти слова матери.
Жюли уже почти двадцать, но обещание, данное матери почти семь лет назад, все еще в силе.
Доктор Детьен появляется спустя полчаса. Густая серебристая борода и круглые очки в металлической оправе придают ему строгий вид. Испуганных воспитанниц просят покинуть спальню. Остаются только сестра Мари и мадам Перрен (она ведет у них основы домашнего хозяйства). Габриель тоже выгоняют, и она прижимается ухом к двери. Но за толстой дверью не слышно, о чем они говорят.
Минут через десять доктор Детьен выходит. По выражению его лица не угадаешь, что там с Жюли.
– До свидания, доктор, – говорит ему мадам Перрен. – В следующий раз, когда потребуется осмотр, мы пришлем за вами повозку.
Вид у сестры Мари невозмутимый, проводив доктора, она собирается уйти по своим делам. Но Габриель надо знать, какой диагноз поставлен, она беспокоится за сестру.
– Все в порядке. Не правда ли, сестра? – робко спрашивает она.
Как ни странно, монахиня удостаивает ее своим вниманием:
– Не волнуйся, дорогая. Ничего страшного не произошло. Вот увидишь, совсем скоро Жюли почувствует себя лучше. Гораздо лучше.
После этого Габриель отправилась к распятию.
Через два часа Жюли попыталась встать.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Габриель.
– Хорошо, Габи. Правда, хорошо.
Но бледность, покрывающая ее щеки, говорила об ином.
Похоже, скудость ума – это та цена, которую Жюли платит за свою удивительную способность противостоять любым отрицательным эмоциям. Она умеет радоваться мелочам – красоте лугов или какому-нибудь жучку, проворно взбирающемуся по стене. Габриель нравится, что ее сестра никогда не сплетничает с другими воспитанницами, не бежит ябедничать монахиням…
– Габриель, послушай, я должна заняться большим распятием…
– О, Жюли, не думай об этом. О распятии уже позаботились. Его… его почистил Ален, служка. И вообще, сегодня тебе лучше полежать.
Габриель целует сестру и уходит. Ей надо любой ценой выяснить, какой диагноз поставил доктор Детьен. Она прячется за толстой – почти два метра в диаметре – колонной из мрамора.
– Мы позвонили ее тетушке, сестра Мари. Как вы и просили.
Это говорит Жаклин, послушница. Вероятно, речь идет о тетушке Костер, той самой, что год назад привезла их в Мулен, прихватив заодно и Адриенн. Решение определить сестер Шанель в другой монастырь было принято после того, как монахини в Обазине поставили девочек перед выбором: либо они становятся послушницами, либо уезжают. Мол, по возрасту они уже не могут быть воспитанницами. Габриель, правда, подозревала, что все дело в их поведении. Ладно, как бы то ни было, тетушка Костер, их дальняя родственница, скоро заявится сюда…
Фраза Жаклин не имела продолжения. Габриель остается довольствоваться услышанным. Она возвращается в спальню и принимается за уборку. Ей надо перебрать постиранные вещи, чтобы убедиться, не осталось ли на них пятен. Она торопится побыстрее покончить с этим. Теперь – поход в часовню. Пятнадцать минут коленопреклоненных молитв. Прежде чем вернуться к Жюли, следует возблагодарить Господа за все хорошее, что Он делает для нас каждодневно.
Отсутствовала она совсем недолго, но Жюли за это время успела куда-то уйти. Спальня пуста, но в этом нет ничего удивительного. Девушки в это время прогуливаются либо читают религиозную литературу в библиотеке.
Габриель присела на кровать, чтобы немного передохнуть. На кроватях им сидеть не разрешают, но ведь никто не увидит, что она опять нарушает правила.
В спальне царит тишина. Внезапно ее прорезает какой-то звук. Что это? Здесь кто-то есть? Габриель слышит легкий стон. А вдруг это Жюли? Вдруг она спряталась там, в углу, в полумраке? Девушка прислушивается, потом встает и крадучись идет в сторону, откуда доносятся странные звуки. А может, это Марсель, монастырский кот? Наверное, он забрался под одну из кроватей. Разглядеть его будет непросто, ведь в этой части спальни совсем темно.
Габриель напрягает глаза, чтобы увидеть хоть что-нибудь, кроме длинного ряда кроватей. Теперь она понимает, что стон принадлежит человеку, женщине. Она успевает заметить какое-то движение на верхнем ярусе. Стон доносится именно оттуда. Габриель в замешательстве – как поступить? До нее долетает невнятный шепот, потом все стихает. А вдруг ее заметили? Сама она не видит, что происходит наверху. Спустя мгновение она опять слышит стон – тихий-тихий, протяжный. Отчего-то она не чувствует страха, лишь волнение и дрожь, пробегающую по телу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});