— Ты полетишь со мной в Верхний замок.
— Мантикоры заседланы, госпожа. — И, не дожидаясь ее вопросов, добавил: — Я приказал подготовить Жару для тебя и Немирного для себя.
Немирный, когда-то сильный и неуступчивый мантикор, сейчас постарел и стал ничем не лучше какого-нибудь деревенского мерина, что трудится на поле у крестьянина. А вот Жара была неплохой летательницей, злой к смертным и сильной, как слон, хотя и небыстрой, вот только иногда на редкость вертлявой в воздухе. Справиться с ней могла только Сара.
— Плащ мне, — приказала она кому-то из девиц, что бестолково толклись за спиной. И все же оторвалась от зеркала. Сказала уже Харлему: — Мы полетим небыстро.
Тот лишь поклонился. Конечно, смысл этих слов заключался не в том, чтобы Харлему было удобнее и спокойнее лететь, а в том, что Сара не хотела, чтобы Джарсин думала — ее можно вызывать когда вздумается, а она, как солдат перед сержантом, будет спешить и вытягиваться перед ней в струнку.
Они прошли по анфиладам комнат, по залам, к главному входу дворца, самого большого и роскошного в Малом Городище. Сара шла и почти с любопытством думала, успеют ли подвести полетных мантикор к ступеням крыльца? Если бы не успели, она бы могла обругать Харлема.
Но тот, похоже, обо всем подумал, мантикоры были на месте. Жару держали три негра на длинных и легких цепях из светлой стали. Ошейник, который с нее не снимали после того, как она однажды лапой расцарапала Саре ребра, блестел золотом и бронзовыми камешками, что удалось как-то выменять у карликов из Восточных гор. Их оранжево-красный цвет отлично подходил к почти пурпурной шкуре Жары, собственно, из-за этого ее окраса ей и дали такое имя. А вот Немирный был довольно редкого для мантикор синего цвета. Когда-то он был очень красив, лоснился и под его шкурой перекатывались волны мускулов. Сейчас он стал едва ли не серым, или попросту седым, что казалось Саре вульгарным. Поэтому, наверное, Харлем его себе и выбрал, чтобы оттенять ее красоту и ни в коем случае не выделяться. Немирного держали всего-то двое каких-то южных смертных на простых плетеных арканах. Все было правильно, Харлем и об этом позаботился.
Седло сначала показалось Саре на редкость неудобным, но она на нем поерзала и тогда поняла, что даже с усталостью, которая давила на плечи, на голову, на сознание и чувства, она до замка все же долетит без труда. А вот Харлему этот полет должен был показаться мукой. Тем более что плащ он забыл или не успел о нем позаботиться. «Хорошо же, — усмехнулась Сара, — я тебе покажу…»
Мантикоры взлетели. Жара оторвалась от земли, сделав едва ли десяток прыжков, зато Немирному пришлось разбегаться более сотни шагов, почти до изгороди площадки. Он и подскочил, чтобы перемахнуть через оградку, довольно неуклюже, и пристроился за Жарой лишь через пару минут, когда она уже надежно утвердилась в воздухе и ходила над Малым Городищем широкими кругами. Но все же Немирный с каждым взмахом своих еще способных его держать в воздухе крыльев делался все увереннее, это было видно.
Сейчас и Сара, и сопровождавший ее Харлем были, несомненно, великолепны! Верхом на летающих зверях, с развевающимся за плечами Сары плащом, под лучами солнца, едва перевалившего за полдень. Она осмотрелась и вдруг поняла, что Харлем боится. То есть почти откровенно паникует… И от той высоты, что она набрала, и от непривычности такого путешествия. И к тому же он неправильно подогнал себе стремена, а значит, они все время грозили выскочить у него из-под сапог. Сара рассмеялась, все это вместе — было здорово!
Поэтому она не сразу направилась к холму Трех Святилищ, а решила сделать над городом широкий круг, и плевать, что их заметят стражники, и уж тем более — увидят простолюдины. Она решила Харлема чуток помучить. Просто так, чтобы он был послушным в следующий раз. А заодно, раз уж так получилось, потренировать Немирного.
Они вышли сначала на самые дорогие и богатые здания Басилевсполя, построенные ниже Тайного города. Но все же не на сам Тайный, потому что согласно какому-то из давних приказов за это в них могли и выстрелить из «скорпиона». Конечно, попасть в мантикору одиночной стрелой из этого не очень-то опасного оружия было невозможно, но это было бы для Сары оскорбительно. А главное, она не смогла бы добиться, чтобы этих вот добросовестных стражников после такого выстрела наказали. Басилевс хранил и уважал традиции, даже, на взгляд Сары, самые глупые.
Сбоку от Тайного города находились не только дворцы знати, но и четыре обширные, как водится в таких городах, площади. Самая большая, предназначенная для парадов, называлась — Плац. Ходить по ней когда-то обывателям было запрещено, зато с полсотни лет назад, когда жителей стало слишком много, на этот древний запрет стали смотреть сквозь пальцы, лишь раз или два в году кого-то ловили и пороли. Но все же это было совсем не то, что в прежние-то времена, когда за неподчинение общегородским распоряжениям полагалось единственное наказание — на кол, и милостью считалось, если семью провинившегося оставляли в живых и лишь изгоняли из города…
Вторая из площадей называлась Рыночной. Она была сплошь заставлена лотками, палатками и навесами торговцев, забита телегами, конями, слонами, верблюдами, ламами, ослами и волами. Говорили, что здесь можно купить все на свете, но это было не так. Купить здесь можно было лишь то, что производила Империя, к примеру, клюквы или рябины из северных лесов тут не было, даже сушеных, а когда-то Сара так любила приправлять ими свои снадобья.
Третья называлась Сенной, потому что тут расположились торговцы всяким гужевым транспортом, животными, их кормежкой и всем, что требовалось для тяглового скота. Еще тут расположились разные менялы с банками для монет, их подмастерья, охранники и воришки, разумеется, которые промышляли тем, что с этих банок, то есть скамеечек, пробовали стибрить шекель-другой… А если повезет, то и динар или безант… Но если их ловили, то отрубали руку. Поэтому тут расположились еще и палачи, оружейники и чуть в стороне — кузнецы и торговцы всяким металлическим хламом. Между кузнецами и менялами в относительно тихом квартале оказались ювелиры, а чуть дальше от центра — знахари, шаманы, колдуны и… врачи, разумеется. Сара подняла свою Жару чуть повыше. Мантикора уже начинала уставать, все же до Таби-Скум ей было далеко.
И четвертая площадь, когда-то самая приятная для Сары, называлась Невольничьей. Здесь находился едва ли не самый богатый в этих землях, а может, и по всему берегу Южного океана невольничий рынок. Отличное место, и кого здесь только не продавали, навесив на шею петлю, ошейник или просто завязав полоску кожи. Отличное место… Для тех, кому удавалось справиться с запахом. А запах был настолько отвратный, настолько бил даже не в нос, а буквально прошибал все тело любого, кто сюда вступал, что чувствовался даже на высоте, на какой оказалась Сара. Она оглянулась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});