Читать интересную книгу Золотопромышленники - Дмитрий Мамин-Сибиряк

Воротов. Сняла ты с меня голову, Анисья: думаю одно, говорю другое, делаю третье… Не знаю даже, есть ли на всем белом свете другой такой подлец, подобный мне!

Анисья Тихоновна. Ну, запел… Да разве подлецы такие бывают?.. Ты просто тряпица, и больше ничего…

Воротов. Тряпица, а, однако, подлость устроил в полной форме… А она, Елена Ивановна, какая-то безответная: хоть бы слово, а глянет, так точно ножом по сердцу. (Бьет себя кулаком в грудь.) Ихняя кротость вот где мне сидит.

Анисья Тихоновна (ласкается). Будет, Васенька… ненаглядный мой, соколик ясный!..

Воротов. Опять: миленький, ненаглядный!.. Говорить вам со мной нечего, вот вы и твердите то же да по тому же, а я никакой любви в себе не чувствую. Разорвал бы вас и себя…

Анисья Тихоновна. Уйдем, Вася, отсюда, и конец делу… Вон Иван Тимофеич и револьвер купил, хочет в меня из револьвера стрелять.

Воротов. Револьвер, говоришь?.. А позвольте узнать, куда мы уйдем?..

Анисья Тихоновна. Как куда?.. Ты уж должен это знать… ты — мужчина. Ну, в Нижний пока уедем…

Воротов (бессильно машет рукой). В Нижний?.. Нет, видно, таких местов для нас с вами не налажено, чтобы от своей совести можно было схорониться… В воду — одна дорога, а ты — в Нижний!

Анисья Тихоновна. Вздор… Уйдем завтра же. Слышал?..

Воротов. Не оглох…

Анисья Тихоновна. А то я одна уйду — пропадайте все здесь. Пусть плачут, убиваются, мне это и нужно. Ха-ха!..

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и Марфа Лукинишна входит торопливо в сопровождении Ширинкина.

Марфа Лукинишна (размахивает руками). Ох, убил! батюшки, родимые, убил насмерть!!

Ширинкин. Тихон Кондратьич из-под вседониму вырвались и в полной форме столарню произвели: все в дому колотят… людей разогнали…

Марфа Лукинишна. И едва живая ушла… ох, батюшки, да чего же я-то буду делать?.. (Плачет.)

Анисья Тихоновна. Да говорите вы толком, ничего не пойму…

Марфа Лукинишна (строго). А ты что же это, матка-свет, с матерью-то не здороваешься?.. От поклона голова не отвалится, а умнее матери нехорошо быть…

Анисья Тихоновна. Извини, мама, я совсем не о том думала. (Целует мать.) Здравствуй, Харитоша.

Ширинкин. Да ведь мы сегодня разов сто виделись с вами, Анисья Тихоновна… хе-хе!..

Анисья Тихоновна. Ну, значит, забыла… ах, не до того мне!..

Марфа Лукинишна. Чтой-то, Анисья, и в самом-то деле: забыла да забыла… Вертишь хвостом, а вот ужо я доберусь до тебя. Плохо тебя муж учит, а выколачивал бы лишнюю-то дурь, так лучше было бы… Так я говорю, Харитоша?

Ширинкин. Право-с… я не знаю-с. Анисья Тихоновна — такие благородные дамы…

Марфа Лукинишна. А что же я-то, по-твоему, чем я хуже Анисьи, чтобы меня увечить… а? Родная моя дочь, мое рождение, вдруг сделалась благороднее матери. Что она шляпки носит да хвост прицепила, а муж содрал бы шляпку-то, да сгреб бы за хвост, да прямо по благородству…

Анисья Тихоновна. Будет, мама, надоело ваши глупости слушать. Всех на свете нельзя переколотить… Вася, ты сходи-ка к ним да посмотри, что там делается, а то от них все равно толку не добьешься…

Воротов. Я живой рукой… (Уходит.)

Ширинкин. Дело самое простое: из-под вседониму вырвались Тихон Кондратьич, и теперь дом коромыслом… Сами с себя вседоним сняли и пошли чертить, только брызги летят. Кричат на всю улицу: «Не подходи… всякого убью!..»

Марфа Лукинишна. А этот проклятущий абвокат еще пуще идола-то моего смущает… пьянешеньки, хоть выжми, как грецкие губки.

Ширинкин (заглядывает в окно). Да вон они, легки на помине… прямо сюда на извозчике катят.

Марфа Лукинишна (начинает бегать по комнате). Ох, батюшки… да куда же я-то денусь от своего идолища!.. Даже ноженьки отнялись со страхов… разразит он меня. Думала, хошь здесь спрячусь, а он за мной… батюшки, да куда же я-то?..

Анисья Тихоновна. Харитоша, уведи ее куда-нибудь, ну, хоть к Мосевне.

Ширинкин. Слушаю-с. Марфа Лукинишна, пожалуйте-с…

Марфа Лукинишна. Ох, веди, куды знаешь… Идол-то мой отвернет мне голову, как пуговицу!.. (Уходят.)

ЯВЛЕНИЕ VIII

Анисья Тихоновна, Молоков с Белоносовым.

Молоков (не замечает дочери). Что это за оказия, Белоносов, куды я только ни пойду — везде пусто. Издали видишь, как будто и человек стоит, а пришел — никого нет.

Белоносов. Это от страху перед вами народ расступается, Тихон Кондратьич… да-а!..

Молоков. Со страху?.. ха-ха!.. люблю!.. Будет, брат, мне сидеть под вседонимом… Три годика высидел, а теперь сокрушу!.. Всех сокрушу!.. И первого Ваньку изувечу, вот сейчас изувечу, потому столько он раз меня надувал… столько надувал…

Анисья Тихоновна. Никто вас не боится, тятенька, это только одно ваше воображение…

Молоков (обертывается). Что-о?! А, это ты, Анисья… Ну, и отлично, хоть один живой человек… Неужели ты меня не боишься?..

Анисья Тихоновна. Никого я, тятенька, не боюсь…

Молоков. Вот молодец-баба!.. Иди, я тебя поцелую…

(Целует ее.)

Белоносов. Позвольте и мне, Анисья Тихоновна, свою недостойную образину приложить к вашей ручке…

Анисья Тихоновна. Ну, уж извините… (Брезгливо прячет руки за спиной.) Вы теперь на лягушку походите: глаза слезятся, лицо светится… тьфу!..

Молоков. Ха-ха… Тут засветится рожа, когда мы закручиваем вторые сутки. Ай да Анисья, гони его, паршивца… Анисья, хочешь, озолочу? Прииск мы добыли с Белоносовым, да еще какой прииск… ха-ха-ха!.. Всех завяжем в один узел…

Анисья Тихоновна. Мне и своего золота по горло, папенька… Если бы вы раньше немножко догадались, а теперь поздно.

Молоков. Глупая: палка на палку нехорошо, а золото на золото не давит… Ну, а что твой-то сахар медович, куда он от меня спрятался?.. Испугался, небось… ха-ха!.. Скажи-ка ступай ему, Анисья, что, мол, гости тебя ждут.

Анисья Тихоновна. Хорошо, я сейчас… (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ IX

Молоков и Белоносов.

Молоков. Вот за это самое и люблю ее, за удаль… Небось, живая в руки не дастся. Люблю… У них что-то с мужем-то, кажется, тово?..

Белоносов. Совсем на ножах дело: старик-то ревнует, а она его пуще дразнит…

Молоков. Ай да Анисья, люблю! ха-ха… Пожалуй, Ваньке несдобровать, не по себе дерево загнул.

Белоносов. Сильно ссорятся… Иван-то Тимофеич все смешком да шуточками донимает, придавит и отпустит, как кошка с мышью, а Анисья Тихоновна в сомнении его держит. Своя политика, и весьма даже верная, потому что Иван Тимофеич теперь совсем закружился и не знает, на кого ему броситься. Сильно дичит… А знаете, это и со мной бывает, Тихон Кондратьич: как выпьешь, так и начнет казаться, что все куда-то едешь, едешь…

Молоков. А я так совсем наоборот: мне изломать чего-нибудь нужно… Вот и сейчас: так бы и хряснул всю эту Ванькину музыку. (Оглядывает мебель.) В щепы бы разнес…

ЯВЛЕНИЕ X

Те же и Засыпкин.

Засыпкин. Ах, папенька, как я рад!..

Молоков. Здравствуй, здравствуй, зятюшка… А вот мы пришли тебе неприятность сделать. Так, Белоносов?

Белоносов. Совершенно верно. Мы теперь вам покажем, как порок наказывается, а добродетель торжествует… (С важностью раскуривает сигару.)

Молоков. Валяй его, валяй… а потом я.

Засыпкин. Что же это вы, бить меня пришли?..

Молоков. А это, как уж найдет на меня: хочу помилую, хочу разнесу… в собственном твоем доме в щепы тебя расщепаю, Ванька.

Засыпкин. Очень приятно слышать… Говорят, вы, папенька, богатое золото нашли.

Молоков. А тебе на что? Опять околпачить меня хочешь?..

Засыпкин. Нет, я так… Жаль мне вас, папенька, потому много вам будет лишних хлопот с деньгами-то.

Молоков. Не твоя забота, а у меня вон какой помощник-то (тычет на Белоносова), кругом шестнадцать рюмок осилил.

Белоносов. Ничего, могу-с…

Засыпкин. Что же это я, папенька, как-то не могу понять: что вам собственно нужно от меня?..

Молоков. Постой, постой, все еще не могу я рассердиться на тебя настоящим манером… Дома страсть что натворил: все вверх дном поставил, потом захотелось мне тебя отлупить. Всю дорогу сердился… Ну, приехал сердитый, а тут вот Анисья меня точно расхолодила — нету во мне настоящей злости… Сижу вот и стараюсь на тебя, подлеца, рассердиться, а сердца-то и нет.