Читать интересную книгу Медный гамбит - Линн Абби

И с сочуствием, с жалостью к людям — значительно большим сочуствием, чем считалось мудрым в среде темпларов.

Павек расстроился из-за вдовы и ее детей, которые теперь должны были оказаться в обсидиановых ямах. Ему было стыдно, что в его сеть по поимке торговцев зарнекой попались несчастные фермеры. Не было никаких причин, говорил себе Павек, для этой глупой боли в груди: семья везла контрабанду для Союза Масок. Ничего более худшего, чем обычное раздражение темпларов, не случилось бы с ними, если бы они на нарушили один из самых важных законов Урика.

Они сами поломали свою судьбу, из-за своей собственной проклятой ошибки, он ни в чем не виноват.

Но все равно Павек расстроился, ему было больно и тяжело, и лица семьи присоединились к бесконечному числу других лиц, которые он пытался выбросить из своей памяти, но не мог. Женщина-друид с раскаленными глазами и разорванным на плече платьем также уже была там. Вместе с сиротой, который едва не убил его своим ударом в пах несколько дней назад.

Мигая и вздыхая, согнувшись под своим бременем, Павек тяжело шел по улицам от западных ворот до таможни. Его рост и озверелое выражение лица, вместе с желтой одеждой темплара, расчищали ему путь, а внутри его мозга тоненький голосок звенел не переставая: Забудь о них о всех. Думай только о себе. Забудь о них о всех.

Он скользнул в незаметную дверь в задней стене таможни и начал петлять мимо груд необходимых для жителей города товаров, за которые, по мнению Короля Хаману, надо было взимать налог с торговцев. Таможня была больше чем дворец, хотя мало кто мог догадаться о ее настоящих размерах, потому что ее большая часть была вырублена в известняке под улицами города, а не поднималась над поверхностью земли. Здесь ютились бедные, лишенные покровителей темплары низших рангов, и Павек, ветеран с десятилетним стажем, знал каждый темный и извилистый коридор, любую крысиную нору. Никто не смог бы оказаться рядом с величественными столами прокураторов в приемной зале быстрее, чем он это сделал, но тут ему помогла скорее предсказуемость действий Рокки, чем удача или его знание здания. Он очутился там, где он хотел быть, когда еще не было слишком поздно.

Рокка заставлял ждать всех. Въедливый дварф заставил бы и Короля Хаману ждать своей очереди, даже если бы его в результате убили. Однако сегодня он заставлял всех ждать даже больше, чем обычно: два пустых стула стояли по обеим сторонам того единственного, на котором жадный дварф восседал собственной персоной. А очередь жителей города и купцов протянулась даже на обожженную солнцем улицу.

Павек взглянул на груды товара, сваленных за стулом Рокки. Там не было никаких амфор, ни запечатанных, ни освобожденных от восковых печатей. И ни одно из горячих, распаренных, усталых лиц не принадлежало тем бродячим торговцам, которых он видел у ворот.

Павел вздохнул с удовлетворением и облегчением, потом присоединился к паре своих товарищей-регуляторов, коротающих время в самом холодном углу зала, рядом с несколькими массивными ящиками. Получить приказ от Рокки было ночным кошмаром регулятора. Эта парочка желала только одного: чтобы он был дежурным и занял их место, и не задала никаких вопросов. Они с радостью сбежали из таможни, когда он махнул им рукой.

Одинокий прокуратор был жесткий, грубый человек. Глубокие морщины избороздили его лоб. Пучки жестких волос торчали из ушей и носа. Любой другой уважающий себя дварф выдернул бы эти унижаюшие его волосы с корнем, но Рокка носил эти ужасные, чудовишные волосы как броню. Каждым своим словом, каждым жестом он вызывал у собеседника вражду, неприязнь, и чем большую, тем лучше он себя чувствовал.

Когда Павек вошел в зал, перед столом стоял гордый купец. К тому времени, когда завершилась оценка имущества и определение налога, он превратился в бледную, дрожащую тень самого себя. Рокка сделал пометку на свитке купца, свидетельствуя что налог уплачен, потом махнул кулаком с вытянутыми двумя пальцами в воздухе над плечом. Взяв пустой мешочек из кучи, лежавшей рядом с яшиками, Павек наполнил его двумя мерами соли из ящика, потом — так как именно Рокка сидел в кресле прокуратора — дал немного соли стечь обратно в ящик.

Дварф недовольно нахмурился, когда рядом с ним появился Павек и положил на одну чашку весов мешочек с солью, а на другую два керамических льва. Все глаза уставились на коромысло весов, которое, качнувшись несколько раз, встало так ровно, как только человеческий глаз может определить.

Рокка улыбнулся и кивнул. Павек просто улыбнулся. С ловкостью, порожденной долгой практикой, он зашнуровал мешочек, расплавил в тигле немного воска и поставил обычную таможенную печать — неистового льва — при помощи кости из ноги мекилота. Приемный зал таможни на мгновение наполнился звуком, с которым восковая печать прилепилась к мешочку. Купец быстро убежал вместе с порцией соли.

— Что привело тебя сюда, Регулятор? — спросил Рокка прежде, чем следующий проситель подошел к его столу. Одновременно он взял монеты с чашки весов.

Павек пожал плечами. Он вернул костяную печать на ее золотую подставку. — Как всегда, великий. Только плохая судьба. — Между ними не было особой вражды именно потому, что Павек тщательно избегал моментов вроде этого.

— Ты знаешь технику налогообложения?

— Только в моих мечтах, великий. В моих мечтах.

Прокуратор прищурил один глаз, пытаясь представить себе, случайно ли то, что Павек оказался здесь, и их пути пересеклись, и не может ли последовать из этого каких-нибудь неприятных последствий. Павек напустил на себя совершенно незаинтересованный, даже скучающий вид, и спустя мгновение лицо прокуратора расслабилось, хотя и не стало более дружелюбным. — Внимательно смотри на то, что я делаю. Сегодня у меня не хватает народа, — он указал на пустые стулья. — Кто знает, кто там может ждать снаружи?

— И кто знает, великий? Я знаю, что ожидает меня. — Их взгляды встретились на какой-то момент, потом Павек взял пустой мешочек, оставленный только что ушедшим купцом.

Он начал работать. Налогообложение он знал до конца и выполнял все операции безукоризненно, пока улыбка Рокки не стала почти искренней и Павек стал опасаться, что в будущем прокуратор может потребовать его помощи.

В основном Павек отвешивал небольшие порции соли, очень дорогого товара в горячих, сухих Пустых Землях, но иногда он наливал и разные сорта масла в глазированные керамические флаконы, а однажды наполнил мешок каустической содой из обсидиановых копей для производителя клея, который превращал всякую дрянь в свой клейкий товар. Ни один из аптекарей не пришел к столу Рокка за пакетами с Дыханием Рала, но ближе к полудню прекрасная женщина-друид с коричневыми волосами привела своих товарищей-мужчин, каждый из которых нес по амфоре на плечах, к столу прокуратора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});