Читать интересную книгу Тропою души - Андрей Ветер

Рэндал кинулся к прорубленной в стене бойнице и увидел далёкие фигурки всадников. Их было несколько сотен. Их прыгающие очертания становились яснее с каждым мгновением. Подскочивший к соседней бойнице метис по кличке Том-Барсук криво усмехнулся.

– Ассинибойны! – воскликнул он и поспешил за пистолетами.

– Levez-vous, il faut nous battre! Поднимайтесь, нам придётся сражаться! – заколотил рукой в оконную раму другой траппер.

Из бревенчатого строения, на двери которого была растянута лохматая шкура, выбежал мужчина лет пятидесяти в невероятно поношенных и грязных штанах и завертел головой.

– Барон, краснокожие здесь! – гаркнул ему в лицо Том-Барсук. – Нынче вы вдоволь навоюетесь!

Черноногие начали выбегать из палаток, растерянно оглядываясь. Они ещё не пробудились окончательно, и движения их были слишком вялыми. Весь вчерашний вечер они провели в шумном пьянстве, накупив у торговцев изрядное количество спиртного. Они плясали до глубокой ночи, изображая в танце военные столкновения с врагами и подсчитывая свои прикосновения к противнику. Теперь на них внезапно обрушился настоящий бой [10].

После недолгого раздумья Черноногие ныряли обратно в свои жилища за оружием. Их было слишком мало, чтобы противостоять нападавшим, но ничего другого не оставалось. Ассинибойны шумно приближались. Самые прыткие из них уже домчались до стоянки Черноногих и теперь шныряли между огромными конусами жилищ, пуская стрелы в мягкие стены. Два Ассинибойна резво спрыгнули с коней и набросились на одну из палаток, словно на живое существо, вонзая лезвия ножей в натянутую кожу. Из деревянных домов к стенам укрепления спешили охотники с ружьями наперевес. После первых выстрелов сцену боя заволокло густым дымом.

– Послушайте, они не нас атакуют, а только Черноногих! – крикнул Митчел, опуская длинное ружьё. – Перестаньте стрелять!

– Знать бы, что им через минуту в голову стукнет.

– Надо бы Черноногих пустить к нам, не то их всех переколотят…

– Ещё чего! Тогда от этой орды спасения не будет. Взгляните, сколько их! Человек триста…

Ветер отнёс пороховой дым в сторону, и между палатками стали различимы неподвижные тела пяти женщин и нескольких детишек. Пышно оперённые всадники носились кругами вокруг мертвецов, увиливая от пущенных в них стрел. Черноногие подбегали к частоколу и звали белых людей на помощь.

– Я пойду подсоблю, – прокряхтел старый Джон Эмерсон, неторопливо надевая мокасины, и бросил в просторную кожаную сумку пули, в то время как молодёжь приседала под бревенчатыми стенами.

– Сейчас зададим им перца, – ухмыляясь, произнёс с сильным немецким акцентом барон Браунсберг [11], шагнул к частоколу и прижал приклад к плечу.

Грянул выстрел, и оружие, сильно дёрнувшись, отшвырнуло его на два шага назад.

– Mais je te trouve fatigue et un peu pale, mon ami! Я нахожу, что у тебя усталый и бледный вид, мой друг! – весело загоготал за спиной свалившегося барона бородатый канадец.

– Похоже, я всыпал двойную порцию пороха, – прокартавил Браунсберг.

– Не ввязывайтесь, друзья, это не наша драка, – недовольно сказал Митчел. Он стоял на широко расставленных ногах, по-хозяйски уперев руки в пояс и оттопырив локти.

Но десять охотников всё же проскользнули в приоткрытые ворота и, добежав до окраины индейского лагеря и став полукругом, дали дружный залп по вертлявым Ассинибойнам. Те отхлынули назад, многие сильно свесившись с лошадей, получив ранения. Появление на военной сцене белых людей, вооружённых карабинами, смутило нападающих. Черноногие издали торжествующий вопль и заметно приободрились. После двух-трёх залпов по дикарям трапперы рассыпались по лагерю Черноногих. Их перепачканные жиром и пропитанные потом грубые кожаные куртки с длинной бахромой бурыми пятнами сновали между голыми фигурами индейцев. Ассинибойны отступили на несколько сот метров и оттуда выкрикивали ругательства. Многие из них выезжали вперед и на всем скаку подхватывали с земли тела убитых сородичей.

Золотистый луч солнца прорезал голубизну утреннего воздуха, пробившись сквозь кроны деревьев, и упал на заостренные верхушки индейских палаток. День вступил в свои права. Через минуту над лесом появился весь солнечный диск, залив сиянием холодное пространство между двумя далёкими утёсами.

Рэндал взял карабин и вышел из крепости. Ворота были теперь отворены, и перепуганные индеанки торопились укрыться за деревянными стенами. У некоторых сквозь разорванные платья текла кровь.

– Вон и подмога, – прокашлял кто-то, указывая влево.

От подножия горы скакал небольшой отряд Черноногих из лагеря, что находился по другую сторону реки. Чуть позже из лесной стены вынырнула другая группа, до которой донеслись звуки выстрелов.

– Ладно, выдайте-ка им ружья, – распорядился Митчел, – пусть повоюют нормально… Только не позабудьте отобрать их после боя…

– Потом поди забери у них ружьишко…

Первые три Черноногих схватили длинноствольные карабины и с восторженными криками побежали между палаток, потрясая оружием над головами. Рэндал видел, как они обнаружили на земле возле крайней палатки тело убитого врага, которого Ассинибойны не сумели забрать с собой, и остановились над ним. Они разрядили свои карабины в покойника, перезарядили их и вновь выстрелили в труп. Выпущенные в упор, пули сильно изорвали тело, что явно обрадовало индейцев.

Рэндал хмыкнул и зашагал туда, где виднелись фигуры охотников. Смешавшись с Черноногими, они продвигались в сторону холма, по которому, словно муравьи, сновали Ассинибойны. Временами они выезжали вперед, выпуская ворох стрел, но тут же спешили назад, завидев поднятые стволы ружей. Из соседних лагерей прибывали новые отряды Черноногих, быстро пересекая ровное пространство между холмами, залитое косыми лучами солнца. Орлиные перья в их волосах светились.

К полудню Ассинибойны отошли за гряду. Черноногие то уезжали за ними, то возвращались. Рэндал поймал индейскую лошадку, в гриву которой были вплетены лоскуты какого-то меха и вороньи перья, и вернулся в форт верхом. Он сделал лишь пару выстрелов и сразу охладел к сражению. Он давно заметил за собой, что не мог драться, если не испытывал волнения. Так пожара не может случиться, если нет огня.

Возле частокола толпились люди и возбуждённо обсуждали детали сражения. Рэндал прошёл к дальней стене укрепления, где над костром свисали с высокой треноги оленьи рога. На одном из их крючковатых отростков болтался котелок, от которого валил ароматный пар. Джек-Собака помешивал там длинной деревянной ложкой.

– Я сразу сказал, что это скучный бой, – улыбнулся Джек своим заросшим лицом, из-за которого и получил от индейцев прозвище Собака, и одёрнул грязный воротник своей расшитой куртки. – Эти Ассинибойны [12] похожи на всех других Сю. Они наверняка имели зуб на Черноногих, и до нас им не было дела. Я видел одного из них, который кричал нашим, чтобы они ушли с его пути, так как он не желал нам зла. Краснокожие вообще не очень любят нападать на белых. Впрочем, сегодня свора налетела немалая, спорить не стану. Но и Черноногих кругом полным-полно.

– Ты знал, что они отступят?

– Угу. Я смотрел на них и видел, что они хорошо разоделись, здорово раскрасились. Но вот ехали они так, будто не знали, чего хотели. Может быть, они даже не Черноногих искали, а вообще кого-нибудь… Так бывает… Или они уже до этого навоевались. Не знаю. Краснокожий ведь – птица не простая… – Джек-Собака поднёс ложку ко рту и снял пробу с похлёбки. Ему было лет шестьдесят, но голос его, хоть и со старческой хрипотцой, звучал громко и руки с сухой морщинистой кожей двигались легко.

– Мне кажется, – проговорил Скотт, – что ты симпатизируешь дикарям.

– Я много лет стаптываю мокасины на здешних тропах, приятель. Много раз моя никчёмная жизнь висела на волоске. И не только краснокожие были тому виной. Нет, старина. Меня давили буйволы, грызли волки и топили реки. Но я люблю жизнь именно такой, какая она у меня здесь. Я постарел в этом краю. У меня тут полно родни.

– Откуда? – удивился Скотт. – Какая родня?

– Индейцы. Я успел породниться с ними не один раз. – Видя недоумение на лице собеседника, Джек-Собака засмеялся. – У меня были жёны-индеанки. Здешние скво [13] – особый товар. Они выносливы, ловки, отличные хозяйки, но будучи бродячим охотником, я не всегда брал жену с собой. Охота требует прыткости. Тут таскать с собой типи [14] не для чего. Охота – это общество мужчин. А что мне нужно от скво, когда я приезжаю из похода, который тянулся два месяца? От неё требуется только быть женщиной, чтобы я насытился ею… Всё бы хорошо с индейской женой, но родичей многовато. Они, видишь ли, все рады прийти в гости к тебе, когда им заблагорассудится, поэтому иногда заваливаются толпами. И совсем плохо, когда кто-то приезжает погостить из другой деревни, тут уж могут поселиться на месяц или два… У меня было уже три жены. Одна из Змей, я отдал за неё десять лошадей, а это много. Но она погибла в горах, сорвалась вместе с лошадью на перевале. Вторая была Сю, прекрасная хозяйка, но я вернул её отцу, потому что слишком сварлива была, зато она шила отличные мокасины; лучшей обуви я никогда не носил. Пришлось её папаше подарки всякие привезти, когда я возвратился с нею. А третья была из Банноков. Её зарубили Юты… Лучшие, на мой взгляд, это лакотские женщины. На редкость милы. У моей, правда, с характером было плохо… Что ж, случается… Я повидал немало людей, но никто не привлекает меня так, как дикари. Эти краснокожие дьяволы мне куда больше по душе, чем любой самый улыбчивый скупщик пушнины в торговой лавке. Здешние трапперы говорят, что ничто не ласкает слух так, как завывание ветра в горах и журчание ручья. Но ещё есть одна штука, которую я обожаю. Это язык Сю. Я тебе вот что скажу: ни одна скрипка в салуне во время самого развесёлого праздника не сравнится с обычной речью Лакотов. Ты представить не можешь, приятель, что они вытворяют со словами!