там!
– Нет, – цедит Булатов и наклоняется ближе, не позволяя мне сбежать, а потом и вовсе касается губами кожи возле виска. Всё внутри сковывает от отвращения и глупого бессилия.
– Я просто скучал, – выдыхает парень, продолжая насмехаться.
– Не над кем было издеваться в моё отсутствие? – Дрожь в голосе выдаёт моё лихорадочное волнение. И где все его друзья, где Лиза с Витой, когда они так нужны? Почему никого нет? Находиться с Булатовым наедине невыносимо!
– Ты просто слишком остро отреагировала на мои слова, Марьяна, – насмешливо нашёптывает Тоша, питаясь моим страхом. – Глупо обижаться на шутку!
– Глупо шутить, когда Бог обделил тебя чувством юмора, – огрызаюсь в ответ, не теряя надежды сбежать, да только Булатов продолжает нависать надо мной грозовой тучей. – Мне было не смешно.
В памяти проносятся отрывки воспоминаний… Однажды я уже поверила этому монстру и жестоко за это поплатилась. Какая же я идиотка, что снова наступила на те же грабли!
– Работай над собой! – басит придурок, резко потянув на себя накрученную на палец прядь волос. От боли и неожиданности вскрикиваю, но мой жалобный писк тонет в грохоте тарелок и переливах чужих голосов. – Ко мне какие претензии? Или ждёшь, что начну извиняться? Не начну, Марьяна! Но так и быть дам тебе ещё один шанс! Подумай как следует.
– Да пошёл ты! Руки от меня свои убери! – Моя очередная попытка сбежать терпит поражение.
– Потише, детка! – мерзко хмыкает Булатов. – Я могу тебя защитить и сделать королевой, а могу настроить против тебя всех!
– Что за бред?! Отойди от меня!
– Бред – это решение твоих родителей взять Ветрова на воспитание и притащить ублюдка в наш лицей! Как думаешь, если все вокруг узна́ют, что парень не крутой мажор, а обычный подзаборный беспризорник без прошлого и будущего, с которым ты, Марьяна, отныне делишь крышу над головой, то чью сторону они займут?
– Что? – Внезапный непереносимый страх окутывает каждую клеточку моего тела. Ртом хватаю воздух, пытаясь восстановить дыхание, но ничего не выходит! – Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? Кто ещё в курсе?
К горлу подступает тошнота, а перед глазами всё идёт пятнами. Зажмуриваюсь, ладонью прикрывая рот, и тихо стону. Ну, конечно, с таким связями, как у отца Антона, достать любую информацию – не проблема!
– Дважды предлагать не стану. Или ты снова со мной, или сегодня же поделюсь новостями с Димкой. А у этого шакала язык без костей, тебе ли не знать?
– Ненавижу тебя! – бросаю в сердцах.
– Ответ неверный, Марьяна! – хохочет Булатов и наконец отходит от меня. – Я за соком. У тебя есть пара минут. Не ошибись!
Ладонями закрываю лицо и даже не пытаюсь сдержать слёз. Второй день об меня вытирают ноги все кому не лень! Это мучительно больно! И несправедливо! В чём я виновата?
Меня переполняют эмоции, а желание спрятаться, убежать ото всех становится невыносимым. Стоит только представить себя рядом с Булатовым, как начинает тошнить. Я не вынесу его компанию! Не смогу притворяться! Его прикосновения мне противны, его голос до чёртиков раздражает. Я потеряю себя, если снова увязну в этом болоте! Но и отказаться не могу. Мне ли не знать, как умеет Булатов выворачивать наизнанку правду, как больно бьют по живому сплетни, как тяжело быть изгоем в классе…
Меня скручивает от ужаса и тупой безысходности. Что бы я сейчас ни выбрала – я уже проиграла.
– Марьяна, – сквозь всхлипывания слышу голос Златы. – У тебя всё нормально?
Смирнова переступает с ноги на ногу и, не переставая теребить лямку рюкзака, кусает губы. Смотрю на неё распухшими от слёз глазами и поражаюсь человеческой наглости! Она первая кинула в меня камень, а сейчас что? Издевается?
– Ты сегодня сама не своя! Что-то случилось? – Злата наивно хлопает глазками и явно сомневается в желании сесть рядом. Мы обе знаем, что этот столик только для избранных, и Смирнова может здорово схлопотать.
– Тебе мало? Решила добить?
– Марьян, ты чего? Ну, правда! После английского наговорила мне ерунды какой-то и убежала. Сейчас с Булатовым связалась, – Она всё же садится рядом и, бросив рюкзак на пол, берёт мои ладони в свои. – Что с тобой?
– А с тобой что? – огрызаюсь, скидывая ладони Смирновой. Её жалость – последнее, что мне сейчас нужно. – Я к тебе подошла? Да! Я дала тебе шанс всё объяснить? Да! Какого лешего ты хочешь от меня сейчас? Или тоже прибежала шантажировать?
– Марьяна, я не понимаю! – В замешательстве мотает головой Злата, а я с отвращением морщу нос: и как так получилось, что вокруг меня сплошняком предатели и лицемеры?
– Дуру включай перед Ветровым своим! У тебя отлично получается! Передо мной не надо! – шмыгаю носом, замечая Булатова, с подносом отходящего от кассы. Тут же вскакиваю на ноги и, небрежно отодвинув стул, закидываю рюкзак на плечо. – Если хоть кому-нибудь расскажешь обо мне и Ветрове, Тоха не посмотрит, что ты директорская дочка, – шею свернёт! Поняла?
– Нет, – растерянно пищит Злата. – Я вообще тебя сегодня не понимаю! Так дело в Саве?
Только слушать блеянье бывшей подруги мне совершенно не хочется! Я по горло сыта её предательством и притворной заботой! Перекидываю волосы на одно плечо, на губы из последних сил натягиваю очаровательную улыбку и с гордо поднятым носом иду навстречу Булатову.
– Я согласна! – говорю ласково, хотя одному Богу известно, как тяжело мне это дается. Кончиками пальцев касаюсь руки парня, а после поднимаюсь на носочки и у всех на виду целую его в щеку. Еще немного и меня вырвет, но знаю, что Смирнова внимательно за мной наблюдает, а значит, у нее не должно остаться сомнений в серьёзности моих слов. Антон напрягается, сильнее сжимая край подноса, но с торжествующим оскалом победителя на лощёной роже кивает. Сделка заключена! Обратного пути нет!
Глава 5. Ссадины
Марьяна.
Во рту медленно тает картофельное пюре. Нежное, с ярким сливочным вкусом. Мама опять заказала еду из ресторана, вместо того, чтобы пару часов провести у плиты. Да и чистить картошку – беда для её маникюра, это понятно.