— Блистательная королева…
— Она колдунья и должна быть казнена за это! — внезапно взъярившись, сорвалась на крик Вал-Мала. Калинкс поднял голову, словно выточенную из льда, и зарычал.
Овладев собой, Амнор попытался применить другую тактику.
— То, что вы делаете, опасно, — сказал он. — Любой, кто занимает высокое положение, наживает себе врагов. Берегитесь тех, кто воспользуется любой возможностью, чтобы уничтожить вас.
— И кто же это? — спросила она почти ласково. — Расскажи мне.
— Вам самой должно быть известно это…
— Мне известно куда больше, чем ты думаешь, Амнор. Почему ты так заинтересован, чтобы равнинная сука осталась в живых? Разве тебе было недостаточно тела королевы?
«Неужели корень ее злобы кроется в банальной ревности? — подумал он. — Но это опасная ревность».
— Есть одна причина, по которой она нужна мне живой. Она владеет древним знанием. Оно обеспечит вам полную и неоспоримую власть. Никто не сможет оспаривать трон Дорфара у вас и вашего сына.
— Меня не интересуют твои причины, — бросила она.
От входа донесся шелест шелка.
— Ваше величество, лорд Орн все еще дожидается вас в передней, — доложила придворная дама.
— Можешь сказать ему, что я уже скоро.
Амнор затаил дыхание, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Вал-Мала поднялась.
— Иди, — сказала она, улыбнувшись ему. — Иди, наслаждайся своей тощей маленькой шлюшкой с Равнин, пока еще можешь.
— Вы несправедливы ко мне, мадам.
— Не думаю. Я слышала, что ты частенько наведываешься во Дворец Мира по ночам.
У него похолодело во рту, он поежился. Но, зная, что уже проиграл, он все же решил бросить последнюю кость и произнес, старательно сдерживая голос:
— Вал-Мала, вы забываете услугу, которую я оказал вам на Равнинах-без-Теней.
— Я ничего не забываю.
У него пересохло во рту — точно так же, как перед бело-золотым кошмарным изваянием в пещере. Он поклонился, молча повернулся и вышел, отлично понимая, что именно она посулила ему. Проходя через переднюю, он миновал высокую фигуру принца Орна эм Элисаара, но даже не заметил его.
Орн же отметил уход лорда-правителя и не стал больше ждать. Он вошел в комнату, и калинкс, подняв голову, задрал верхнюю губу и оскалил грозные клыки.
— Лежи, где лежишь, грязный урод, — приказал он, и калинкс прижался к полу, молотя хвостом и злобно сверкая глазами.
— Я не позволяла вам войти, — обернулась Вал-Мала.
— Думаю, мы вполне обойдемся без церемоний, мадам. Я вошел, и я здесь, с вашего позволения или без него.
— Я слышала, Орн, что скоро мы наконец-то будем иметь удовольствие проститься с вами?
Он неожиданно усмехнулся, но это была волчья, угрожающая усмешка.
— Проститесь, мадам, всему свое время. Но если мне не изменяет память, мадам, я оказал вам одну маленькую любезность, которая так и осталась неоплаченной.
— Ах, да. Принц спас меня от змеи. И чего же вы хотите? Обычной платы наемника?
— Мне кажется, вы не растрачиваете то, о чем я думаю, на наемных солдат.
Глаза Вал-Малы расширились. Она сделала шаг назад, а он — несколько шагов вперед. Протянув огромные руки, он стиснул ее бархатные запястья.
— Прежде чем уехать, я кое-что себе пообещал. И смею думать, вы в точности знаете, чего я хочу.
— Ваша наглость омерзительна.
— Я всегда вызывал у вас омерзение, однако вы милостиво даровали мне эту аудиенцию. И так роскошно и элегантно оделись ради нее. Или я заблуждаюсь? Вы прихорашивались не для меня, а для Амнора?
— Отпусти меня.
Он притянул ее к себе и запустил руку в вырез платья. Его пальцы сомкнулись на ее правой груди, точно пять когтей из раскаленного металла. Она протянула руку и острой гранью камня в кольце распорола ему щеку. Это заставило его отпрянуть на миг, но потом он перехватил оба ее запястья одной рукой, другой же без колебаний наотмашь ударил ее по лицу. Пощечина чуть не сбила ее с ног, и лишь его железная хватка не дала ей упасть. На щеке у нее мгновенно вспухла багровая полоса, похожая на ожог.
— Да поглотит тебя ад за это! — завизжала она.
Он без усилий оторвал ее от пола, не обращая никакого внимания на попытки вырваться.
— До чего же нежный голос у моей госпожи, — сказал он насмешливо и понес ее. Она кричала и отбивалась, но он крепко держал ее руки, внимательно следя за тем, чтобы они не оказались в опасной близости от его глаз. Ее злоба оказалась совершенно бессильной.
Небольшая колоннада вела к двери ее спальни. Он пинком распахнул дверь и так же захлопнул ее за собой, швырнув королеву на покрывало, с которого потрясенно уставились на него вышитые луны и солнца.
— Только попробуй хоть пальцем меня тронуть, и я убью тебя, — прошипела она.
— Давай, попытайся. Я шестьдесят раз убивал в поединке, и каждый раз это были опытные бойцы, вооруженные до зубов. Не думаю, чтобы ты оказалась более удачливой.
Склонившись над ней, он начал расшнуровывать лиф ее платья, но она набросилась на него с когтями, точно дикая кошка. Он отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи, и без малейших усилий разорвал плотный бархат и кружевное белье разом. Фальшивая бледность ее набеленных лица и шеи оказалась еще более неестественной рядом с темной бронзой грудей. Его ладони скользнули к торчащим алым бутонам в центре упругих полушарий и ощутили, как они затвердели под его пальцами, превратившись в теплые камешки.
— Сейчас уже не Застис, мадам. Вам не удастся списать вот это на звезду. А ведь я так вам отвратителен. Позвольте, я сделаю вам еще неприятнее.
Он отбросил в сторону тяжелые складки ее юбки.
Когда он вошел в нее, она издала низкий горловой звук, который вряд ли можно было назвать гневным. Ее руки сомкнулись на его спине, но он оттолкнул ее и прижал к кровати, не давая ей двинуться под своим напором. Атака была непродолжительной, но яростной. Как только она закричала в исступленном экстазе, он перестал сдерживаться и отдался пьянящим судорогам наслаждения, сотрясавшим его в такт содроганиям ее бронзового тела.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала она. Ее нежная рука скользнула по нему, исследуя крепкое мускулистое тело, его равнины и впадины, и нащупала средоточие его мужественности, которое даже сейчас слабо шевельнулось под ее прикосновением. — О, да ты неплохо оснащен для этого занятия.
— А ты шлюха, — лениво отозвался он.
Она только рассмеялась, и вскоре он бросил ее на спину и вновь овладел ею.
Голубоватая пыль сумерек осела в углах комнаты.
Орн выбрался из постели и встал перед открытым окном, безупречный в своей мужественности, точно изваянная статуя. Вал-Мала, приподнявшись на локте, разглядывала его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});