Марат не ограничивается только обличением зла: «Необходимо открыть народу его права и призвать его к действию для их завоевания, необходимо дать ему оружие в руки, чтобы низвергнуть власть всех мелких тиранов, которые его угнетают, необходимо сокрушить правительство, создав новое, на справедливой основе правительство, чьи прерогативы будут находиться в благоразумном равновесии. Вот единственное средство достигнуть мира, солидарности, свободы и обилия вместо анархии, рабства и голода».
Эти слова обращены к поляку и формально относятся к Польше. Но разве оружие в руках народа не является единственным действенным средством для уничтожения тирании и рабства и в других странах Европы, в том числе и Франции?
Марат в своих рассуждениях мыслит уже не как политический радикал, а как революционер. Это программа непосредственно революционных действий, которая оставалась чуждой большинству левых политических мыслителей того времени.
«Роман сердца» как художественное произведение не состоялся; он оказался слишком слабым, и автор должным образом оценил его, отказавшись его обнародовать. Но политическое содержание этого произведения стоит несоизмеримо выше его художественных качеств и свидетельствует о том, что в важнейших идейно-политических вопросах своего времени Марат к двадцати восьми годам уже во многом определил свои позиции.
В рядах противников старого строя Марат по своим убеждениям принадлежал к левому крылу и уже намеренно отгораживался от признанных вождей и корифеев французского Просвещения вроде Вольтера; их готовность к политическому компромиссу, их заигрывания с «просвещенными монархами» претили ему.
Жан Поль Мара в ту пору еще не занимался политикой: он врачевал людей, изучал медицину и физику и писал неудачные романы. Но если бы ему пришлось заниматься политикой, то, как это показали несколько страниц в его злосчастном беллетристическом опыте, он бы преподал французам совершенно иные политические уроки, чем эти осмотрительные господа Вольтер, Дидро или Д’Аламбер.
ГЛАВА ПЯТАЯ
«ЦЕПИ РАБСТВА»
«Желание посвятить себя наукам и избежать рассеянной жизни заставило меня уехать а Англию», — так писал Марат в ноябре 1783 года своему другу Руму де Сен-Лорену.
В этих словах была правда. В Англии Марат всецело посвятил себя науке и, следовательно, был весьма далек от «рассеянной жизни». Он делил свое время между врачебной практикой и литературной работой.
Первая неудача отнюдь не обескуражила его. Едва лишь закончив свой большой роман и тут же перечеркнув его от начала до конца, Марат взялся за новый, еще больший труд.
Замысел его был грандиозен. Это должно было быть сочинение, посвященное не каким-либо частным или второстепенным вопросам, а самому главному в жизни — творцу исторического процесса — человеку. Это сочинение так и называлось «О человеке».
Это должно было быть всеобъемлющее, универсальное исследование о природе и жизнедеятельности человека. Марат полагал, что его знания врача, физиолога, с одной стороны, и его широкая эрудиция в области философии и гуманитарных наук вообще создадут для него особые преимущества и позволят ему изучить предмет глубже и полнее, чем его предшественники.
Он хорошо знал, что до него этот вопрос освещали писатели, составившие себе громкое имя в истории французской общественной мысли.
Передовая молодежь увлекалась знаменитым философским трактатом «Человек-машина», вышедшим в 1748 году анонимно, но, как вскоре стало известно, принадлежавшим перу Жюльена Ламетри. Кстати сказать, Ламетри столь же счастливо соединял оба качества, которыми гордился Марат: он был и врачом и философом.
С задором и самонадеянностью, свойственными молодости, Марат был готов критически переоценить значение трудов самых прославленных корифеев французского Просвещения.
Если у него есть знаменитые предшественники, что же, он готов с ними соревноваться. С воодушевлением Марат взялся за перо. Он работал над новым трудом в течение нескольких лет и в конце концов написал огромный ученый трактат в трех объемистых томах.
В этом сочинении он четко определил свое отношение к писателям, изучавшим тот же круг вопросов.
К Ламетри Марат отнесся еще снисходительно. Он даже кое-что одобрил в этом сочинении, которому не склонен был придавать большого значения. Но зато он подверг резкой критике другое, еще более знаменитое произведение философской мысли XVIII века — «Об уме» Клода Адриана Гельвеция. С тех пор как в 1758 году эта книга была осуждена Государственным советом, парижским архиепископом и Сорбонной и затем, в 1759 году, по постановлению парламента сожжена рукой палача, она стала одной из самых популярных книг во Франции и Европе. Марат не побоялся вступить в полемику с основными идеями этого нашумевшего произведения. С тем же дерзким задором молодости он пренебрежительно отозвался даже о самом Вольтере, которого обвинял в непоследовательности, и бегло высказал свое несогласие с Паскалем и Монтескье.
Единственным из современных ему писателей-философов, с которым он гласно солидаризировался, был Жан Жак Руссо.
Но в этом обширном сочинении Марата была Не только полемическая горячность; молодой ученый последовательно и логично, в соответствии с тщательно продуманным планом излагал позитивные идеи, систему своих взглядов.
В 1772 году в Англии была издана часть работы— книга «Опыт о человеческой душе». В 1773 году в Лондоне было опубликовано все исследование «О человеке» на английском языке. Это было объемистое сочинение в двух томах, насчитывающее свыше пятисот типографских страниц.
Но автор и после опубликования своего труда не прекратил работы над ним. Он продолжал его дополнять и расширять и через два года выпустил в Голландии новое издание труда на языке оригинала — по-французски.
Оно называлось теперь: «О человеке, или принципы и законы влияния души на тело и тела на душу». Новый вариант его труда состоял уже из трех томов и насчитывал в общей сложности без малого тысячу страниц!
Это был воистину грандиозный по своим размерам труд, и молодой писатель, не прекращавший в это же время работы в области медицины и физики, большой врачебной практики и параллельно создававший великое сочинение социологически-политического характера, был вправе гордиться своей необычной работоспособностью.
Но Марат на сей раз, в отличие от своего первого литературного опыта, был удовлетворен не только количественным результатом своего труда, который был красноречив сам по себе, но и по существу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});