Читать интересную книгу Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона - Сборник статей

Менталитет и ментальность являются истоком, основным кодом социально-культурного процесса в его устойчивости и изменчивости: менталитет – на общественном уровне, ментальность – на личностном. И менталитет, и ментальность формируются и функционируют под воздействием культуры, религии, этнической принадлежности, экономического строя общества, географической среды, и сами, в свою очередь, активно на них влияют.

Историческое развитие российского общества было неразрывно связано с формированием на его огромном пространстве не только этнических, но и территориальных общностей, заметно выделяющихся своей индивидуальностью, имеющих свою социокультурную специфику, которую можно определить понятием «региональная ментальность». Причем такая региональная ментальность определялась для этнических субъектов скорее не национальной, а территориальной принадлежностью, придающей в собственных глазах и глазах окружающих специфические социально, психологически и культурно значимые признаки. По мнению П. А. Сорокина, «из всех связей, которые соединяют людей между собой, связи по местности являются самыми сильными. Одно и то же местожительство порождает в людях общность стремлений и интересов. Сходство в образе жизни, семейные связи, товарищеские отношения, созданные еще с детства, придают им общий характер, создающий живую связь… В итоге образуется группа, отмеченная колоритом данного места. Таковы в России типы «ярославца», «помора», «сибиряка» и т. п.» (4).

Таким образом, до сих пор значительную роль в жизни россиян играет фактор «малой родины». В этих условиях региональная и локальная ментальность служит одним из определяющих и стабилизирующих (хотя и трудно вычленяемых) факторов формирования культурно-исторической и социально-территориальной общности.

Мы понимаем региональную ментальность как системную совокупность культурных отношений, формирующихся на базе общности территории, климата, социально-экономических условий и связанных с понятием «малая родина». Мерой развития культуры является уровень духовной связи человека с конкретной территорией, а отсутствие оседлости означает отсутствие нравственного корня. В большинстве публикаций ментальность и идентичность микро- и макросоциальных систем рассматривается скорее как признак их долговременной результативности и внутренней мощи.

Конструирование образа «малой родины», создание и поддержание региональной ментальности и идентичности, культуры и, по большому счету, патриотизма являются залогом успешного формирования и реализации идеологии «обживания», восприятия данной территории «всерьез».

Знать и понимать особенности населения этих территорий чрезвычайно важно. От этого зависит социально-культурное, экономическое развитие страны, ибо в сложившихся духовных и трудовых традициях, в социальном характере проживающих народов заложены основы творчества, идентичности и своеобразная готовность к качественным социальным практикам в окружающей их среде. Помочь в раскрытии этого потенциала должны способствовать научные исследования.

Цель нашей работы – исследование проблем самоидентификации, ментальных особенностей населения как важного фактора экономического, социально-демографического, культурного развития социума. В современных условиях чрезвычайно важно понимание внутреннего мира населения регионов и способствование их проявлению в социально-культурных практиках. До сих пор в нашей социальной, политической, экономической литературе уделяется мало внимания этим проблемам, и это служит основой возникновения проектов чисто экономического и технологического направлений (5). Без включения духовно-человеческого фактора такие проекты малопродуктивны. Это показывает опыт наших реформ и особенно их реализация в регионах.

Литература

1. Лапин Н. И., Беляева Н. А., Наумова Н. Ф., Здравомыслов А. Г. Динамика ценностей населения реформируемой России. – М.: Эдиториал УРСС, 1996; Ментальность россиян (Специфика сознания больших групп населения России) / Под ред. И. Г. Дубова. – М.: Имидж-контакт, 1997).

2. Либин А. В. Дифференциальная психология: на пересечении европейских, российских и американских традиций. – М.: Смысл, 1999.

3. Таршис Е. Я. Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач исследования. – М.: Институт социологии РАН, 1999.

4. Сорокин П. Система социологии: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С.210, 213.

5. См. «Проблемы сибирской ментальности». Отв. ред. А. О. Бороноев. СПб. 2004.

О. В. Плебанек

К вопросу о структуре ментальности

Уже достаточно прочно утвердившаяся не только в науке, но и в публицистике категория ментальности до сих пор еще не имеет строгого научного содержания. Впервые в отечественной традиции в словаре слова «ментальность, менталитет» появляются в 1991 г [13], указываются они через запятую, без разграничения смысла как синонимы. И, по мнению авторов словарной статьи, исходным словом является французское mentalite, восходящее к латинскому mens – ум, мышление, образ мыслей, душевный склад. Прежде всего, отметим, что нужда в слове возникла в связи с тем, что было вообще открыто коллективное сознание и бессознательное. Необходимо было обозначить особенности именно коллективного сознания, определяемые коллективным бессознательным, тогда как индивидуальные характеристики сознания обозначались и обозначаются словом «мышление», которое включает в себя как блок бессознательного, так и рационального. Причем, коллективное сознание, в определенных обстоятельствах (весьма часто случающихся), доминирует над индивидуальным сознанием. Но, в свою очередь, и французское, и латинское слово восходят к еще более древнему корню.

Лингвистически корень «mens» является общеиндоевропейским и присутствует уже в санскрите. В Упанишадах оно встречается как обозначение мыслительного, а в древнеиндийской философской традиции под «ментальным телом» человека понимается интеллектуальная сфера. Следует отметить, что древнее значение этого слова, как это часто бывает (например, смысл понятий культуры, цивилизации сильно изменился, и появилось множественность трактовок), не совпадает с современным пониманием. В современном дискурсе под ментальностью понимается подсознательное, которое в древнеиндийской традиции включает скорее астральное тело (эмоционально-чувственная сфера), будхиальное (аксиологическая сфера) и, возможно, атманическое (смысловая сфера). Л. Февр (один из разработчиков концепции) подчеркивает неосознаваемый характер менталитета. То есть отсутствие в мышлении рационального отражения собственных предпочтений. Это не прагматическое, аргументированное обоснование собственных действий, а, как сказано в словаре, «совокупность готовностей, установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом».

Первооткрыватели – представители школы «Анналов» (Бродель, Ле-Гофф и др.) и представители культурно-исторического направления в психологии (Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс) в начале ХХ века описали менталитет различных обществ как эмпирическую реальность. Но до сих пор, почти век спустя пока никто не может предложить удовлетворительную концепцию структуры менталитета. Причем, если историки уделяли внимание, главным образом, общим характеристикам мышления общества, формирующимися в историческом контексте, то есть соотносимыми с преходящими условиями, то психологи – исследователи первобытного менталитета, подвергли анализу фундаментальные свойства мышления, соотносимые и с более крупными эпохами, и с более крупными социальными системами. Соответственно, у психологов в самом крайнем случае получалось только два типа ментальности или несколько, но не больше, чем глобальных эпох. Так, К. Г. Юнг выделил восточный и западный менталитет [16, 17, 18], а К. Леви-Брюль[3] описывая и противопоставляя первобытный менталитет современному, подразумевал и существование восточного и западного, как не совпадающих с пралогическим мышлением, как он называл первобытный менталитет. В то же время (буквально, хронологически) историки соотнесли менталитет не только с культурными ареалами (Запад – Восток), но и с эпохами и народами. Поэтому множить классификацию менталитета можно уже было почти до бесконечности.

По всей видимости, нельзя отрицать ни тот, ни другой подход к решению проблемы менталитета, они являются взаимодополняющими. Отдавая должное психологическим исследованиям менталитета, приходится признать, что дихотомическое описание менталитета, предложенное Юнгом, противопоставляющее рациональное и синкретическое, мистическое мышление, как и любая дихотомия, ограниченно именно в силу своих принципиальных особенностей – высокой степени абстрагирования. В такой концепции просто выпадают из анализа многочисленные варианты менталитета, сочетающие в себе те и другие характеристики. С другой стороны, попытки некоторых авторов излишне мельчить объект исследования, связывая коллективные особенности мышления с почти сиюминутными обстоятельствами, например, изменением политической обстановки, вероятно, полезны для целей прагматических социологических исследований, но для понимания закономерностей становления менталитета (что собственно и является основанием прикладного аспекта науки) не прибавляют ничего.