— А что это у него там? — спросил он с сомнением. — Мой бог! Думаю, вы правы! Это… если честно, даже не знаю, как это назвать.
Габи снова посмотрела в глаза статуи, но странное, почти электрическое напряжение, которое охватило ее раньше, исчезло.
— Его зовут Анка, — сказала она, потирая внезапно заболевшую переносицу.
В ответ на замечание доктор Шеффилд повернулся и принялся задумчиво ее изучать.
— Вы должны пойти в палатку и постараться немного отдохнуть. Я знаю, каким испытанием это обернулось для вас.
«Забота выглядела бы даже трогательно, если бы он как только спустился, хотя бы попытался вытащить ее из подземелья, прежде чем не замечая ее присутствия кинуться на осмотр достопримечательностей», — подумала Габи раздраженно. Она не стала спорить с ним или отвечать на намек о том, что испытание каким-то образом «повредило» ее рассудок.
Отвернувшись, Габи вернулась к алтарю, чтобы собрать свои вещи. Она заметила, когда спустилась, что Марк подошел к ней. Однако не обратил не нее никакого внимания, поскольку с головой погрузился в созерцание алтаря.
— Что это такое?
Габи увидела, как он прикоснулся и потер между кончиками пальцев каплю смазки, которую она распылила по стенке.
— Масло. Я обрызгала камни прошлой ночью, чтобы скорпионы не смогли забраться в спальный мешок.
Он выпучил глаза и уставился на нее, словно впервые видел.
— Масло?
В его голосе явно сквозило неодобрение.
— Это не повредило камню, — сухо произнесла она, отворачиваясь и направляясь к шахте, чтобы закрепить свои вещи на веревке.
— Вы распыляли масло на… этом… А вам не приходило в голову, что вы могли повредить что-нибудь безвозвратно? — возмутился доктор Шеффилд, осматривая край алтаря.
Габи дернула веревку, и рабочие начали поднимать ее вещи, в то время как Габи, повернувшись, впилась взглядом в ученого.
— Да? А я считаю, что мое здоровье и благополучие тоже имеют определенную ценность, — отрезала она.
Вместо ответа он, озираясь вокруг, обшарил взглядом помещение.
— Что-то я не видел здесь ни одного скорпиона.
— Здесь темно, — раздраженно ответила Габи, — то, что вы их не видели, не означает, что их здесь нет.
— Но склеп был запечатан, — возразил Марк.
— Это не склеп, — выпалила в ответ Габи. — Это храм бога плодородия Анки и священное место проведения обрядов оплодотворения.
Заявление привлекло внимание всех присутствующих. Габи оглядела их, чувствуя, что придется защищаться.
— И как же ты пришла к такому выводу? — потребовала ответа Шейла.
Габи посмотрела на нее.
— А мозаики на стенах?
Шейла прищурилась.
— Я не дура. Любой, глядя на эти картинки, может понять, что здесь изображен процесс зачатия. Но как ты додумалась, что ритуалы происходили именно здесь? Если твоя теория верна, то храм должен быть заполнен десятками таких помещений. И с чего ты взяла, что его звали Анка? Это египетское имя, не так ли?
Нахмурившись, поняв, что понятия не имеет, откуда знает это, Габи пыталась придумать достойный ответ.
Ей все приснилось, внезапно поняла она и почувствовала, что лицо заливает краска смущения. Прежде чем она успела опозорить себя еще больше, Марк привлек всеобщее внимание.
— Эй! Я думаю — это вовсе не алтарь! Плита на вершине просто стоит на опорах. Я думаю, это гробница!
«Я спала на чьей-то могиле», — в ужасе подумала Габи.
«Занималась сексом на чьей-то могиле», — поправила она себя.
Боже! Что могло быть хуже, чем выплясывать на крышке гроба?
Глава 4
Веселясь, Анка наблюдал, как Габи пулей выскочила из храма. В этом вся Габи — рациональная, не признающая ничего, что выходит за пределы понимания. И все же он сразу нахмурился. Каким бы забавным Анка не нашел ее замешательство, он не мог сказать то же самое о неразберихе, творившейся в его голове.
Она изо всех сил, с трудом пыталась забыть все, что произошло между ними.
— Не обращай на это внимание, — сказал он себе.
Но не мог. Его сильно задел тот факт, что Габи полна решимости задвинуть все воспоминания на самую дальнюю полочку и делать вид, что ничего не произошло.
Да и ему не пришлось долго и нудно отыскивать причину собственного замешательства.
Она не просто удивила его той ночью. Она ошеломила его.
За все время общения с ей подобными, никто не попросил у него того, что попросила она.
Люди выпрашивали богатство. Хотели власти. Молили о плодовитости. Просили всякого рода «вещи», и выклянчивая такие подарки, думали, что это принесет им счастье и чувство самоудовлетворения.
И все же, когда он предложил попросить то, что желает ее сердце, и был готов дать все, что бы ни попросила, Габриэль удивила его. Она ответила: «Тебя».
Воспоминания снова привели его в смятение.
Он не знал, как отозваться на подобную просьбу.
Он даже не знал, что ей ответить и стоило ли вообще отвечать.
Тем не менее, сейчас он не просто слегка заинтересовался ею.
Она разбудила в нем инстинкты охотника. Расшевелила в нем жажду жизни и интерес к самому важному чего он так долго себя лишал — плотским удовольствиям.
* * *
Габриэль успела выбраться из шахты раньше, чем рабочие смогли собрать оборудование, которое затребовал доктор Шеффилд. Когда она уходила, Шеффилд попытался уговорить нескольких человек спуститься в шахту и помочь поднять плиту.
Игнорируя споры, с каждой секундой все более жаркие, Габи сунула свой мешок под мышку и направилась к выходу из раскопа, совершенно забыв, что ей предстоит еще немалый подвиг по покорению трех лестниц, ведущих на поверхность, к палаткам.
Ей ужасно хотелось принять душ, но она не была уверена, что все рабочие заняты возле шахты и что хотя бы один из них не решит покинуть площадку, чтобы прогуляться по лагерю. Приняв решение в пользу насущных потребностей, она бросила на пол спальный мешок, схватила купальные принадлежности и устремилась к «душевой кабине».
Тут сложно было сохранить приватность. Туалет и лагерный душ оборудовали в обычной палатке, и брезентовые стены просто укрывали от любопытных взглядов. Тем не менее, пока все были на раскопе, Габи испытала большее чувство уединения, чем то, на которое могла бы рассчитывать в обычное время. Облегчившись, она сняла с себя одежду и, сделав глубокий вдох, нырнула под моросящий душ. Температура речной воды не казалась особенно холодной, если только тело на момент купания не пылало от жара. Единственное, что говорило в пользу данной конструкции, это возможность помыться хоть с какой-то видимостью конфиденциальности, и некоторой уверенности, что вода действительно чистая без всяких вредных бактерий или чего похуже.