Читать интересную книгу Сказка о голубом бизоне - Станислав Хабаров

Дубас тоже вспомнил и кивнул.

– Последнее слово. Да, покороче.

Художник шагнул вперёд.

– Уважаемый главнокомандующий, – произнёс он, – я чужестранец и прибыл сюда из далёкого Мира. От самой границы на каждом шагу меня подстерегали опасности. А храбрый Маленький Охотник рискуя охранял меня и предостерегал, а потому он вовсе не заслужил наказания. Наоборот, его следует поблагодарить и наградить, чтобы и у другие брали с него пример.

– Не слово, а речь, – поморщился Брезгливый Слон.

– Да, я давал тебе слово, – возмутился Дубас, – а ты произнес целую речь, а речи здесь разрешаются мне одному. Но я ещё не готов говорить. Я ведь ещё не поел и после еды не отдохнул. Но мне пришла в голову мысль: поступай-ка ко мне в охрану. Я – бородач и ты – бородач. И все подумают, что я – это ты, и даже во время моего обеда и сна. Начни служить у меня, и я разрешу тебе ношение синей бороды. Это большая привилегия, потому что только синей бороде разрешается душить своих жен.

– Но она у меня не синяя, – возразил Художник.

– А это зависит от освещения или можно приманить на бороду синих пчёл. Для этого её нужно смазывать синим медом. Соглашайся, чужестранец. У здешних жителей обычно не растёт борода и тех, у кого она всё-таки вырастает, сразу делают начальником.

– Соглашайся, – подтвердил Патрульный Офицер, – в противном случае маршал скажет свою речь – наказание.

– Речь, речь, – зашептали с испугом Солдаты.

Здесь боялись речей Дубаса, потому что умел он заговаривать до слёз. Речь его, как правило, начиналась после завтрака. Он сначала довольно похрюкивал, а потом из неясного бормотания и рождалась речь. Он умел говорить от завтрака до обеда, а отобедав до ужина. И всех, кто был вынужден слушать его, заговаривал до слёз. Солдаты решив, что начинается речь, достали вату для ушей. Но натощак Дубас никогда не говорил, а сегодня он ещё не успел пообедать.

Большой Мозг

Маршала называли Дубасом, хотя настоящее имя его было Куролес. Дубас – было прозвищем, потому что вначале охранной службы он нещадно дубасил всех. По новым законам запрещалось бить арестованного и чаще их отправляли на принудительные работы на маршальский огород. Но Дубас добивался, чтобы арестованные сами просились туда. Он создавал им такие ужасные условия, после которых работа на огороде казалась курортом. Причем их заставляли повторять: «нам нравится, нам здесь очень нравится». И Дубас заявлял без зазрения совести:

– Я – самый любимый в мире маршал, и все поголовно любят меня и сами просятся на мой огород.

Таращивший глаза писец изогнулся и напомнил, что арестованного полагается спросить, нет ли у него личной просьбы и не хочется ли ему на маршальский огород?

– Да, да, – закивал Дубас, а брезгливый Слон только поморщился.

– Есть, просьба, конечно, – ответил Художник. – Я прошу без промедления выпустить из темницы Маленького Охотника. Он спас мне жизнь и достоин не ареста, а награды.

– Не знаю, не знаю. – промямлил Дубас.

И все посмотрели и покивали головами. Ведь камера, где томился Маленький Охотник, была опутана цветами. Со стороны она выглядела пристойно и не выглядела тюрьмой.

В это время из толпы окружающих зевак выскочил верзила с перепачканным сажей лицом. Он смешно, по-клоунски, выбрасывая в стороны ноги, подбежал к слону. И был так высок, что дотянулся до маршальского уха и зашептал в него.

Дубас выслушал его, надул щёки и произнес:

– Вы все что-то путаете, и я не вижу тюрьмы. Есть только расчудесная беседка, где заслуженный Маленький Охотник отдыхает среди цветов. И ему, наверняка, хочется попасть на мой огород. Может, он задумал стать огородником. Что же – вольному воля.

Дубас кивнул и по его сигналу стражники подхватили Художника и беседку-камеру с Маленьким Охотником и потащили на маршальский огород.

Художник не знал, что ему повезло. Обычно арестованных здесь бросали в подвалы, полные голодных крыс. Здесь было два крысиных подвала мокрый и тёмный. В мокром повсюду были лужицы, и мокрые крысы бегали по арестованным, а в тёмном – было сухо, но так темно, что выходило ещё страшней. И поэтому арестованные из подвалов, конечно, просились на огород.

Огород был велик и упирался в стену королевского дворца. На этом месте прежде была площадь гуляний и ярмарок, но затем землю перекопали и устроили дубасовский огород. Недавно маршал был обыкновенным сержантом, а страной правил мудрый король. Он поступал по справедливости, и в особенно сложных случаях запрашивал мудрого совета из Страны Насмешливых Колдунов. Однако тамошние мудрецы как правило были заняты. У них были собственные неотложные дела, и для ответов они придумали Большой электронный Мозг, особенную машину, которая мгновенно отвечала на любые вопросы. На всё про всё. И помогала королю управлять страной.

Большому Мозгу построили отдельный дом с широкими воротами, в которые и вкатили его. Но он мог жить только в подвале. Такая была у него особенность. Он там и жил поначалу и выполнял отдельные поручения короля.

У короля были две дочери – невесты: Принцесса Белая и Принцесса Чёрная. Они были очень хороши собой и знали об этом, а потому были о себе очень высокого мнения. В своей стране им никто не нравился. Когда король-отец отправился в государственную поездку по соседним странам, то решил заодно подыскать женихов своим дочерям на стороне. Он оставил править страной вместо себя Большого Мозга, а сержанту Дубасу-Куролесу поручил охрану страны от лазутчиков. И поначалу тот добросовестно выполнял поручение короля.

Но принцессы в отсутствие короля начали задавать Большому Мозгу множество поручений. Их было так много, что Большому Мозгу стало некогда управлять страной. Чтобы справиться с заданиями, Большому Мозгу пришлось разрастаться. Он занял весь собственный подвал и соседний и через прогрызенную крысами нору перебрался в следующий. Постепенно он вытеснил прежних хозяев подвалов – крыс, и те прогрызали норы в новые подвалы, а за ними туда же переселялся и Большой Мозг.

В конце концов Большой мозг занял все подвалы страны. И осталось всего лишь два незанятых им подвала – мокрый и тёмный. Там ещё пока хозяйничали крысы. Наконец все крысы собрались там на совет и решали, что делать им, если их и отсюда вытеснят?

Когда Дубас был всего лишь сержантом, он считался очень деловым и исполнительным. С утра он проглатывал тридцать четыре чашки кофе и живо бегал по городу, но к обеду уставал и обязательно устраивался после обеда вздремнуть. Дремать он прятался на окраине города, в лопухах, и так как спящим его никто не видел, считалось, что он трудится без перерыва, не смыкая глаз.

Когда король в этот раз отправился в путешествие, Дубас первое время только и спал. Он спал до завтрака, а затем и до обеда, потом до ужина, и снова до утра. Он издал приказ, по которому будить генерала разрешалось только в экстренных случаях, угрожающих безопасности страны.

Исключение было сделано для двух плутов – любимцев Дубаса. Они были мелкими жуликами, но говорили Дубасу только приятное, и он их обожал. Один из них бегал по-клоунски, выбрасывая в стороны ноги, и чтобы выглядеть посмешней, вымазывал сажей лицо. За это его прозвали Сажка. Второго жулика называли Хрюком, потому что он уморительно хрюкал. И за спиной генерала делал такие уморительные рожи, что все покатывались со смеху.

Жуликов не боялись и им доверяли тайны, потому что считалось способный смешить не способен на подлости. Со временем жители стали замечать, что всех, кто смеялся с Хрюком над генералом, схватили солдаты. И смех постепенно совсем исчез в этой стране. Теперь разве только принцессы, да их ближайшие фрейлины позволяли себе особенный серебристый смех.

Дубас поначалу дубасил и правых и виноватых. Но слух о его бесчинствах мог докатиться и до путешествующего короля. Поэтому он запретил называть себя Дубасом, а обращаться к нему не иначе, как Ваше превосходительство генерал главнокомандующий, а потом и маршал страны. И начал наказывать арестованных с помощью речей. На речи, сами понимаете, очень трудно пожаловаться.

Особами, приближенными к Дубасу, считались Сажка и Хрюк. Наедине они часто друг с другом ссорились, не желая делить ворованное. «Я вправе иметь, – кричал возмущенно Сажка, – я – правая генеральская рука, а ты Хрюк – всего лишь левая». «Нет, это не так, – кричал ему Хрюк в ответ, – Я – тоже правая». И так они ссорились, пока Дубас не издал приказ, которым объявлялось, что оба плута – его правые руки.

Когда-то жулики были обыкновенного роста, но они отведали особой секретной солдатской травы и сделались очень высокими. Причём у Хрюка сохранилось кукольное личико, а Сажки вырос огромный и острый нос, который он непременно совал в чужие дела.

Дубас бродил по стране, похрюкивал, и завидя что-нибудь хорошее, приказывал тут же тащить это казну. И постепенно страна опустела, а жители стали грустными и тонкими, и лишь Дубас оставался краснощеким и толстым и непрерывно бубнил.