Читать интересную книгу Ночь Ягуара - Майкл Грубер

Она изрыгала поток ругательств невесть сколько времени, Кевин, не имея оправдания, непристойно отбрехивался, Руперт то и дело безуспешно пытался вставить хоть слово, Скотти взирал на происходящее с презрительным удовлетворением, профессор выглядел озадаченно, а по лицу Дженни медленно текли слезы, пока Кевин, потеряв терпение, не запустил цветочным горшком в стену. В молчании, которое последовало за этой его выходкой, он, не прекращая ругаться, вышел вон и удалился в их с Дженни коттедж, громко хлопнув за собой дверью.

— Он должен уйти, Руперт, — сказала Луна вслед ему. — Он ленивый сукин сын, ничего не делает, только валяется и курит травку и портит нам репутацию, а уж эта последняя выходка совершенно непростительна. Иисусе! Мы могли бы столько узнать от него, мы могли приютить его…

Она подняла глаза к небесам и в раздражении сжала кулаки (зрелище было не из приятных), после чего обратилась к Руперту:

— Итак? Скажи, пожалуйста, можем мы избавиться от него?

— А как насчет Дженни?

Это сказал Скотти, и Луна наградила его сердитым взглядом.

— А что Дженни? — торопливо сказала она. — Никто не имеет ничего против Дженни.

Дженни шмыгнула носом и мрачно сказала:

— Я здесь без Кевина не останусь.

— Что сделано, то сделано, Луна, — произнес Руперт в своей спокойной, сводящей с ума манере. — И если уж мы, горстка единомышленников, не можем ужиться друг с другом, то чего ждать от целого мира? Разве не так, Найджел?

— Именно, — ответил, помолчав, профессор Кукси, после чего извинился и удалился в свой кабинет.

— Что ж, — сказал Руперт, — давайте сделаем паузу и успокоимся, хорошо? Дженни, не могла бы ты… э-э… заняться этим растением?

И они все разошлись по своим берлогам, оставив Дженни одну в патио смотреть на разбитый цветочный горшок и россыпь земли на кроваво-красных плитках.

Ночь. Мойе лежит в гамаке, подвешенном в ветвях высокой смоковницы в Павлиньем парке Кокосовой рощи. Он наблюдает за тем, как луна поднимается из моря, видит, что Ягуар почти вернулся после визита к Дождю, и по этому знаку рассчитывает, сколько времени прошло с тех пор, как ему пришлось покинуть Дом. Он вспоминает слово «одинокий», ощущает чувство, которое оно представляет, задумывается, вернется ли он туда, а еще думает об Огненноволосой женщине, о том, увидит ли он ее снова. Он ощущает в носу ее запах и полагает, что легко может найти ее даже здесь, в краю невыносимой вони. Если понадобится.

Но сейчас он вспоминает другой запах, запах, который тоже был впитан им в этот странный день, запах того человека — Фуэнтеса. Разумеется, слова, сказанные Обезьяньим парнем Фуэнтесу, были ему непонятны, но смысл был совершенно ясен, как и смысл ответа Фуэнтеса. Он ощущает, как в нем нарастает гнев Ягуара, и испытывает слабое сочувствие к этому человеку, как бывало у него порой, когда они приносили в дар богу маленькую девочку. Печально, конечно, но необходимо, а почему — не ему судить.

Он продолжает жевать жвачку собственного приготовления и спустя несколько минут чувствует, что бог начинает овладевать его телом. Мойе никогда ни с кем не обсуждал это явление. Он не знал никого, принимавшего в себя Ягуара, кроме своего старого учителя, который давно умер. Да и когда тот был жив, они это не обсуждали, как не утруждали себя разговорами о собственном дыхании или циркуляции крови.

Мойе ощущает, как немеют кисти его рук и ступни, волны онемения текут от периферии к центру и сходятся в одной определенной точке в его животе. Звуки и запахи тают, зрение ослабевает, все вокруг тускнеет, сужается до одной точки, проваливается во тьму, а потом зрение возвращается, но это уже другое зрение, и он видит со стороны свое обмякшее тело с бессильно свисающими конечностями. Мойе глядит на него с интересом, не отличимым от того интереса, с которым он смотрит на кору дерева, его листья, на маленьких, ползающих среди них ночных насекомых, как наблюдает за движением луны сквозь облака. Он свободно парит в природе, безразличный, а потому и полностью воспринимающий и ее благодать, и ее ужасы. В этом состоянии глубокой отстраненности он прозревает еще не воплотившуюся сущность Ягуара.

Сначала он видит человека на дереве, а потом происходит нечто, хотя слово «происходит» не точное, ибо подразумевает некую продолжительность, тогда как это явление существует вне рамок обычного времени: его место занимает золотистый, в черных пятнах кот, который почти вчетверо тяжелее спящего в гамаке человека. Личность Мойе пребывает внутри этого существа, удерживаемая воспоминаниями в сознании бога. Он вспоминает то, что случится, как мы вспоминаем сны.

Со светящейся высоко в ясном небе восковой луны Ягуар спускается на смоковницу, затем подобно овеществленному сгустку лунного света вытекает из парка и направляется на юг, скользя через спящие дворы, через стены и изгороди, сопровождаемый хором неистового собачьего лая. Натыкаясь на водоемы, он либо отклоняется к западу, огибая препятствие, либо, будучи прекрасным пловцом, преодолевает его вплавь. В такой поздний час ночью людей в окрестностях мало, они спокойно спят, укрывшись за дверьми, запорами и сигнализацией. Остановившись на берегу очередного канала, Ягуар принюхивается.

Антонио Фуэнтес беспокойно ворочается в постели в своем прекрасном доме на набережной канала: ему никак не удается выбросить из головы того проклятого индейца. Раскричавшийся американский сопляк — это пустое место, но вот про индейца этого не скажешь. С другой стороны, и американец не должен был бы знать даже о самом факте рубки деревьев в Паксто, не говоря уж о том, что за спиной осуществляющих эту рубку колумбийцев стоит «Консуэла». Было несколько подставных корпораций, созданных специально для того, чтобы затуманить эту связь, так каким же образом невежественный индеец и pendejo, задиристый молокосос, смогли до этого докопаться? Ответ напрашивается сам собой. Не могли — а значит, их пытается достать кто-то, имеющий связи там, в Колумбии. К сожалению, когда имеешь дело с колумбийцами, сталкиваешься с полным отсутствием не то что каких-то там законов, но даже коррупционных правил, и поэтому человек со стороны просто не способен понять, подмазал ли он всех тех, от кого зависит, чтобы ему не подгадили. Поэтому и приходится привлекать таких типов, как Хуртадо.

Он выскальзывает из постели, накидывает халат и подходит к балконной двери своей спальни. Его жена шевелится, но не просыпается. Они оба принимают на ночь снотворное, и ему хочется надеяться, что нынче ночью еще одна таблетка не понадобится. Иначе с утра он будет как пьяный, чего решительно не может себе позволить, ведь им назначена встреча всех принципалов «Консуэлы». Необходимо обсудить угрозу, возникшую в связи с инцидентом в офисе, причем лучше бы обойтись без привлечения колумбийцев. На протяжении своей карьеры Фуэнтес неоднократно нарушал закон, но с настоящим наркобароном связался в первый раз. Хотя официально, на бумаге, никакой связи нет. Ему самому это не нравится, но потенциальные барыши огромны, и, в конце концов, нельзя сказать, что они сами занимаются торговлей наркотиками. Может, конечно, фактически и занимаются, но важно то, что ему нет необходимости ничего об этом знать. Его главная задача — позаботиться об изоляции и, если она где-нибудь повредилась, подлатать. Чертова крикуна, если уж на то пошло, найти будет нетрудно.

Фуэнтес открывает дверь и выходит на маленький балкон. Воздух свеж и насыщен ароматами расцветшего ночью жасмина и морской воды. Отсюда, со второго этажа, открывается прекрасный вид на водную гладь, благо ночь ясная, с плывущей высоко над единственной линией облаков луной. На востоке видны огни Ки-Бискейн и Кэйп-Флорида. Бывало, что хождение по балкону помогало Фуэнтесу, он уставал и засыпал без снотворного.

Он делает несколько шагов и резко останавливается. Что-то не так. Что? Что он упустил из виду? Изумрудный огонек свидетельствует о том, что сигнализация включена и работает исправно. Дом под надежной охраной. Потом, услышав над головой скребущий звук, он испуганно дергается, но тут же позволяет себе смешок, осуждающий это проявление слабости. Еноты. Придется снова вызывать человека с ловушками. Надо же, однако, каким дерганым сделало его это, в общем-то, мелкое происшествие.

«Я нервничаю, как кот», — думает он про себя и начинает расхаживать по балкону.

Десять футов в одну сторону, поворот, десять в другую. Пока он ходит, в голове его мелькают цифры — в их команде он счетовод. Кальдерон ведет колумбийские контакты. Гарса изыскивает первоначальные средства. Ибанес знает пути превращения древесины в наличность, потому что по-прежнему существует достаточно людей, чье стремление заполучить превосходное красное дерево заставляет их не задавать глупых вопросов о том, откуда оно берется. Другое дело, что было бы неплохо располагать обзорным отчетом о территории, знать, сколько деревьев можно получить с гектара, и так далее, чтобы иметь более четкую картину.