Читать интересную книгу Дважды – не умирать - Александр Александров

«Что же делать? Что же делать?» – лихорадочно билось в мозгу.

Выхода не было… Это как в шахматах. Там есть такой термин – «цуцванг». Означает, что как ни пойди – все одно к ухудшению ситуации. Так было и здесь.

Шаг за шагом приближался урманов к прапорщику, стоявшему у дверей. Было обидно, что его, никогда ничего не укравшего, сейчас могут принять за вора. Да он скорее бы руку дал на отсечение, чем позволили себе взять чужое. Так был воспитан… Как-то, еще первоклассником, в школьной столовой он нашел кошелек. Открыл, а там – деньги. Первой мыслью было оставить себе, спрятать. Это сколько же конфет и разных сладостей можно было накупить! Но он решил иначе – отдал деньги учительнице… Поскольку хозяина найти не удалось, на эти деньги для класса купили настольные игры, а его похвалили и поставили всем ребятам в пример. За честность… Родителям было приятно, и бабушкам, а особенно – деду. Ведь он сам однажды поступил точно так же. Нашел кошелек и вернул владельцу. Бескорыстие было у них в роду…

И вот сейчас Урманов должен был вытерпеть унижение и позор. Совсем незаслуженно… На душе было мерзко.

Наконец они поравнялись. Прапорщик Волков окинул его долгим пристальным взглядом. Урманов втянул голову в плечи. Шаг, другой… Он ступал, словно по скользкому льду, ожидая развязки. Но начальник склада молчал.

Курсанты вышли на улицу, построились в колонну по одному и вместе с сержантами покинули территорию склада. Шагая в строю, Урманов сутулился и все еще ждал грозного окрика, как выстрела в спину. Но его так и не прозвучало…

Сразу после обеда учебную роту отправили на стрельбы. Облаченные в бушлаты, с автоматами и подсумками на ремне, курсанты весь путь до стрельбища преодолели бегом. Благо, что расстояние было небольшое – всего каких-то полтора километра.

Распогодилось… Серые низкие облака расступились, сквозь них проглянуло яркое синее небо, и веселое солнце щедро залило своим ослепительным светом округу. Белый, нетронутый снег засиял, заискрился холодными искрами. Все как-то по-праздничному преобразилось, посвежело… И зимний солнечный день предстал во всей своей красе.

На полигоне учебная рота разбилась по отделениям. Как обычно, начали с азов… Первые пол часа посвятили тренировке на правильность занятия позиции и изготовки к стрельбе. Казалось бы, чего проще, по команде «Лежа, заряжай!» упасть на землю, присоединить к автомату магазин и доложить: «Курсант такой-то к стрельбе готов!» Но это только так кажется. На самом деле, правильно изготовиться к стрельбе – целая наука.

Урманов помнил, как нелепо порой выглядели многие из молодых солдат, впервые выполнявшие эту команду. Неуклюжие, суетливые, медлительные… Порой без улыбки невозможно было смотреть на иного вояку, как он с кряхтением опускался на четвереньки, потом шлепался на живот, потом неуклюже ворочался с боку на бок, пытаясь отыскать подсумок с магазинами, затем долго-долго вставлял «рожок» в автомат, болтая стволом из стороны в сторону… Теперь, конечно, каждый из них делает это изящно, красиво и быстро. Им ведь важно не только освоить это самим. Они в скором времени будут обучать других. Поэтому снова и снова, раз за разом повторяют курсанты эти простые движения.

– Делай раз! – командует сержант Бадмаев.

Шеренга курсантов делает шаг вперед.

– Делай два!

Курсанты одновременно сдергивают с правого плеча автомат, берутся левой рукой за цевье, откидывают железный приклад, опускают оружие к бедру.

– Делай три!

Курсанты быстро опускаются на правое колено, держа автомат в левой руке, упираются прикладом в землю.

– Делай четыре!

Курсанты ложатся, опираясь на левый локоть, потом переворачиваются на левый бок и достают из подсумка магазин.

– Делай пять!

Одним движением курсанты вставляют магазин в автомат, переворачиваются на живот, щекой прижимаясь к железному откидному прикладу.

– Делай шесть!

Большим пальцем правой руки предохранитель отжимается вниз, затворная рама оттягивается до упора, отпускается… Лязгает затвор, снова щелкает в обратном направлении предохранитель.

– Курсант Урманов к стрельбе готов!

– Курсант Гвоздев к стрельбе готов!

– Курсант Кольцов к стрельбе готов!

Эхом проносится это многоголосье вдоль лежащей шеренги курсантов. Они лежат ровно, стволы автоматов – на одной линии с правой ногой, левая откинута чуть в сторону, ступни прижаты к земле.

– Лежа-а… Разряжай! – буднично командует Бадмаев.

Так же, по счету, курсанты начинают выполнять действия в обратном порядке. Затем, по команде «Встать!», изящно приподнимаются на вытянутых руках, выбрасывают согнутую в колене правую ногу под себя и, оттолкнувшись от земли, одновременно встают.

– Становись!

Курсанты выравнивают носки по одной линии, стряхивают с оружия и одежды налипший снег.

Щурясь от яркого солнца, Урманов оглядывает полигон. Первое отделение уже выдвигается на огневую. Третье и четвертое так же продолжают отрабатывать изготовку к стрельбе лежа.

– Второе отделение, получать патро-о-оны! – доносится издалека крик старшего сержанта Гуссейнова.

– Напра-а-а-во! – командует Бадмаев. – К пункту выдачи боеприпасов – бегом марш!

Пункт выдачи боеприпасов – это маленькая кирпичная пристройка к смотровой вышке, похожей на узкий многоэтажный дом, с которой как на ладони видно все стрельбище. Однажды Урманов был там, наверху… Именно отсюда осуществляется управление всеми сложнейшими механизмами и самой современной автоматикой, которой оснащен полигон. Огромные пульты со множеством разноцветных лампочек, всевозможных рычажков и тумблеров располагаются по окружности, вдоль широких вытянутых окон. За пультом, в наушниках, сидит оператор и внимательно слушает команды руководителя стрельб, который по ходу дела указывает, в каком секторе, какие мишени ему будут нужны.

Сегодня курсантам предстоит выполнить упражнение, обозначенное в перечне, как упражнение 1А(п)… 1А – это поражение двух грудных мишеней с расстояния в сто пятьдесят метров и поражение одной ростовой мишени, с расстояния в двести метров. А буква «п» означает, что выполнять упражнение необходимо в противогазе. На все про все – десять патронов. Стрелять необходимо только очередями. Одиночный выстрел допустим только последним. Если он прозвучал раньше – оценка снижается на один балл.

Урманов получил свой десяток патронов и прямо на месте начал снаряжать магазин. В маленьком тесном помещении было тепло. Узкие окна, покрытые паутиной бугристой изморози, едва пропускали дневной свет. Под низким потолком висела тусклая лампа, на витом шнуре. Повсюду на полу валялись рваные пустые пачки вощеной бумаги из-под патронов. В углу пирамидкой возвышались набитые боеприпасами зеленые цинковые коробки, похожие на большие консервные банки.

– Кто получил патроны – марш на улицу! – приказал лейтенант из службы тылового обеспечения. – Нечего здесь толпиться.

«Щелк-щелк-щелк!» – слышалось здесь и там. Это курсанты, получившие патроны, спешили тут же, не выходя из тепла, снарядить их в магазины. На улице делать это несподручно – пальцы стынут.

Построив отделение, сержант Бадмаев выдал курсантам специальные карандаши, чтобы они натерли изнутри стекла противогазов. Это для того, чтобы окуляры не запотели. Иначе ничего видно не будет.

На огневой рубеж выходили попарно. Урманов попал вместе с Кольцовым… У каждого в паре свой сектор обстрела. Урманов был слева, значит его мишени – левые. А у Кольцова, соответственно, справа…

Командир учебной роты капитан Курбатов, кутаясь в поднятый воротник офицерского бушлата, важно восседал за низеньким раскладным столом. Шапка-ушанка была разогнута, на ногах – валенки… Передним на столе лежал раскрытый журнал учета, где он остро отточенным карандашом аккуратно отмечал результаты стрельб. Тут же, на столе, были цейсовский бинокль, двухлитровый китайский термос с горячим чаем и белая эмалированная солдатская кружка. Время от времени капитан подливал себе в кружку горячего чаю и, вооружившись биноклем, контролировал процесс.

Непосредственно на огневом рубеже руководил старший сержант Гуссейнов.

– Лежа, заряжай!

Урманов снял с плеча автомат, откинул черный железный приклад, опустился на колено, припал на локоть, лег на левый бок, извлек из подсумка набитый патронами магазин. Автомат сухо щелкнул фиксирующим замком, принимая холодный ребристый «рожок».

Сдвинув предохранитель, Урманов дернул затворную раму на себя, и отпустил. Патрон с металлическим лязгом вошел в патронник. Щелкнул предохранитель…

– Курсант Урманов к стрельбе готов! – доложил он, зафиксировав положение прижатыми к земле ступнями.

– Курсант Кольцов к стрельбе готов! – почти одновременно с ним произнес напарник.

Старший сержант Гуссейнов одобрительно кивнул.