Читать интересную книгу Дочь Господня - Татьяна Устименко

– Дура! Можно подумать, ты мертвую копию греческой богини видела! – снисходительно рыкнула валькирия. – Мы в замкнутом пространстве находимся, кругом полно взрывчатых веществ, и поэтому применение воспламеняющихся газов категорически запрещено! Так что ты поосторожнее со своей пирдухой тут, худобина! Не дай бог что случится – так мы и убежать не успеем, и улететь не сможем. Я сама давно уже утратила способность летать, а у тебя, думаю, и от рождения-то крыльев не водилось…

– У вас раньше были крылья? – не поверила я. – Так вы что?..

– Ну да, ангел я! – спокойно закончила девица.

Я потрясенно осела на ящик с противогазами, испытывая глубочайший шок. Пир духа отменялся!

Хорошая штука – скептицизм! Собственным глазам верить, конечно, можно и даже иногда нужно, но факты все-таки вещь упрямая и всегда говорят сами за себя. С особенностями божественной анатомии и физиологии ангелов я знакома на «отлично». Особи мужского пола непременно отличаются воистину небесной красотой, повышенной сексуальной тягой к человеческим самкам и наличием огромного запаса ментальной энергии, которой призваны делиться с той экзорцисткой, хранителем коей становятся согласно специфического плотского ритуала. Благодаря данной энергии, боевые молитвы экзорцисток и приобретают столь убойную силу в отношении любой богопротивной нечисти. Ангелы женского пола встречаются намного реже. Для того чтобы пересчитать тех из них, кто проживает в нашем аббатстве, запросто хватит пальцев обеих рук. Так же, как и юноши, девушки-ангелы всегда рождаются крылатыми, но если по достижении половозрелого возраста ангелица лишается девственности, то ее крылья просто отпадают, будто осенние листья, делая свою бывшую владелицу обычной земной женщиной. Крылья старых дев остаются на месте, но постепенно усыхают, превращаясь в две никчемные, нелепо раскоряченные сухостоины, неловко торчащие из лопаток. Вывод один – если летать на них все равно уже невозможно, то лучше поскорее избавиться от этого мешающего убожества и жить себе спокойно. Если, конечно, не рассматривать две сухие оглобли в качестве наглядного свидетельства святости и непорочности. Впрочем, я всегда подозревала, что летать женщинам не позволяют две глобальные причины, известные всем: скучная проза жизни или же, что случается намного чаще, мужчины! Остается единственная доступная нам возможность – летать не телом, но душой. И сейчас, глядя на белокурую валькирию, я мысленно поаплодировала смелости неизвестного мне храбреца, осмелившегося лишить девства столь внушительную женщину. Надеюсь, что сам он в ходе этого пикантного процесса не пострадал… И еще – приходилось безоговорочно положиться на собственные глаза, достоверно свидетельствующие о том, что ангелы не всегда бывают гибкими, стройными и изящными. Скажи мне об этом кто-то другой – ни за что бы не поверила. Я вообще на редкость скептичная особа, верую лишь в Спасителя нашего Иисуса Христа, да еще в реальные, ничем не опровержимые факты. И ни в коем случае во что-то другое! Вот такая гнусная привычка, если вдуматься!

Было уже хорошо за полночь, когда Андреа и Рауль пешком отправились в сторону дома 13-б, расположенного на улице Мурано. От палаццо ла Витиччи его отделяло пять кварталов, но синьорина дель-Васто не пожелала воспользоваться услугами гондольеров, бойко зазывавших молодую и богато одетую госпожу на борт своих изящных суденышек, обещая незабываемую прогулку под звездами, которые сегодня светили особенно ярко. Да, в сегодняшней ночи ощущалось что-то волнующее и таинственное. Андреа глубоко вдохнула влажный воздух, остывший от дневного удушающего жара, и отбросила с головы широкий капюшон тонкого кожаного плаща. Черные шелковистые волосы мерцающей волной рассыпались по плечам, удивительно контрастируя с серебристо-серым платьем и белым плащом. Сапфирно-синие очи стригойки игриво подмигнули кучке низкорослых косоглазых туристов, восторженно пялящихся на ее высокую, стройную фигуру и птичьими голосами лепечущих на плохом итальянском: «Buona sera, bella!». «Ишь, ты, – мысленно усмехнулась Андреа. – Еще смеют заигрывать со мной, недомерки. Желают красавице доброго вечера. А между тем кровь у этих азиатов плохая, невкусная…» Но при этом она воспитанно улыбалась и благодарила вслух: «Grazie!».

Граф Деверо, неслышной тенью скользивший следом за своей повелительницей, высокомерно вздернул подбородок и проводил япошек голодным взглядом. До Великой охоты оставалось еще около двух недель. Он уже почти сожалел, что не уговорил стригойку воспользоваться слугами водного такси-мотонаве, рассчитывая на упоительные полчаса, проведенные в укромной роскошной каюте, но, к счастью, вовремя догадался, что сегодняшнее настроение Андреа вовсе не располагает к интимным сценам. И впрямь, нахмуренный белоснежный лоб девушки и опущенные длинные черные ресницы безмолвно свидетельствовали о том, что мысли прекрасной синьорины сейчас витают где-то вдалеке от верного поклонника, преданно следующего по пятам за ней. Точеные каблучки серебристых туфелек то начинали выбивать четкую размерную дробь, а то вдруг сбивались с отлаженного такта, выдавая перепады ее дурного расположение духа. Рауля безмерно возбуждала безупречная женственность Андреа. К примеру, она никогда не надевала вульгарных грубых штанов из непритязательного синего денима. Впрочем, она вообще носила только классику, предпочитая наряды, присущие прирожденной аристократке. Честно говоря, влюбленного графа неизменно восхищали любой жест, поступок или слово повелительницы стригоев. А уж в искусстве одеваться она и подавно не знала равных себе, так утонченно подчеркивая свою невероятную красоту мельчайшими деталями туалета, что Рауль совершенно терял голову, возводя свою госпожу в ранг высшего существа или бога. И надо отдать должное Андреа, они и на самом деле являлась почти богиней, сконцентрировав в себе всю власть и силу, доступную исключительно одним только первородным детям Темного отца.

Они неторопливо пересекли оживленный мост Риальто, изумивший их обилием народа, несмотря на поздний час с энтузиазмом штурмовавшего многочисленные магазинчики или же просто любующегося потемневшей водой Большого канала. Андреа снова опустила капюшон плаща, не желая привлекать внимания любопытных зевак. Но сама улица Мурано, получившая название в честь одноименного островка, уже отходила ко сну, гася фонари и закрывая витрины несчетных лавок прочными стальными жалюзи. Внимание девушки внезапно привлекло одно довольно скромное окно, украшенное единственным светильником в форме океанического моллюска-наутилуса. Совершенная форма стеклянной статуэтки пленяла идеальными пропорциями и восхитила даже столь опытного ценителя прекрасного, как Андреа. О, синьорина дель-Васто неоднократно посещала самые дорогие аукционы Сотби и Кристи, совершенно не напрасно прослыв опытным коллекционером старинного австрийского фарфора и живописи эпохи Возрождения. Почувствовав неудержимый зов сердца, подсказывающий, что в этой незаметной лавочке может скрываться настоящее чудо, девушка нетерпеливо толкнула слабо звякнувшую колокольчиком дверь и вошла внутрь.

Магазинчик оказался совсем крохотным. Могучие плечи графа Деверо едва вписались в узкий проход между витриной, побуревшим от времени дубовым прилавком и застекленным стеллажом с несколькими полками, где на складках черного бархата призывно голубели прозрачные стеклянные статуэтки. Андреа настороженно прошлась вдоль выставленных на продажу экспонатов. Пара целующихся голубей, вставший на дыбы скакун с разевающееся гривой, пастушка с овечкой, кошечка с клубком, горделиво взлетающий на волне фрегат… Да, красиво! Отличная техника исполнения, филигранная четкость деталей, потрясающее качество самого стекла, кажущегося сгустком живого лунного света, да и цена немалая. Но все это не то, не то… Стригойка каким-то шестым чувством, далеко выходящим за грань обычного человеческого восприятия, ощущала ауру загадочной и древней силы, витавшей над этим непритязательным магазинчиком. Наличие некоего непонятного талисмана, предназначенного только ей – Андреа… Дверь в сумрачной глубине лавки неслышно приотворилась, и к прилавку шагнул сгорбленный, седой как лунь человечек.

Приподняв бровь, девушка требовательно рассматривала временного владельца той вещи, которая вскоре по велению чуткого провидения должна была непременно перейти в ее руки. Стригойка это чувствовала. У старика имелось что-то неведомое. То, что с самого начала сотворения мира передавалось от человека к человеку, ожидая появления одной лишь Андреа.

Хозяин вежливо поклонился, с трудом сгибая скрюченную старостью и подагрой спину. Сморщенное лицо, сплошь состоящее из морщин и рытвин и напоминающее печеное яблоко, расплылось в угодливой улыбке. Жидкие пряди седых волос рассыпались по лацканам старомодного суконного сюртука. На краткое мгновение Андреа вдруг уловила тонкий барьер ментальной защиты, скрывающий от нее истинные помыслы мужчины и придающий ему видимость этой вопиющей старческой беззащитности, но странное марево мелькнуло как светлячок и исчезло бесследно, вновь оставив перед ней того, кого и видели ее проницательные глаза – человеческую развалину, доживающую свои последние дни.