— В своем знаменитом романе Леонид Леонов воспел лесника как основного хранителя русского леса…
— Да иначе и может быть! Лесники занимались лесным хозяйством, защищали лес, делали посадки, боролись с браконьерами и так далее. Это — хозяева, которые несут ответственность перед государством за устойчивое лесопользование. На Всемирной конференции в Рио-де-Жанейро об этом шла речь, и пример России неоднократно приводился во многих докладах. Пример разумного, хозяйского отношения к лесу.
— Конференция проходила в 1992 году?
— Казалось бы, совсем недавно, но за минувшие годы мы все разрушили, чем так гордились! Я об этом говорю вполне ответственно, так как был членом правительственной делегации на конференции и хорошо знаю, что происходит в нашем лесном хозяйстве. Причем с каждым наступающим годом оно продолжает разрушаться.
— Что вы имеете в виду?
— 31 декабря или 1 января каждый год мы получаем те или иные «подарки»: то лесников сокращают, то финансирование уменьшается, то вообще лес не учитывается в планах на новый год. Можно говорить о тех или иных ошибках, но суть в другом: идет плановая работа по тому, чтобы передать лес в частные руки, мол, «он не вписывается в современный рынок». А в мире все наоборот! Передача в частные руки уже была и в США, и в Канаде, но «бумеранг» сработал — там получили по лбу, и поняли, что с лесом так поступать нельзя! Леса там государственные, и никто не думает передавать их частникам. Наши реформаторы теперь готовы поучить рынку и американцев, и канадцев, мол, и за океаном не понимают, какую ошибку там делают. Вот поистине: заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет.
— Когда я летал на Дальний Восток, то всегда поражался, насколько велики наши леса! Час летишь — тайга, два летишь — тайга, потом река и вновь бесконечные леса. Как же их можно отдавать в частные руки?!
— Почему нельзя отдавать? Лес — это система, которая возобновляется. Но до товарного уровня необходимо, чтобы прошло минимум сто лет. Поэтому надо крайне аккуратно относиться к нему, потому что нам не дано предугадывать будущее. Сто лет — это много. Если вы срубили лес, то не только сто лет надо ждать восстановления, но у вас нет гарантии, что вырастет тот же самый лес.
— Говорят, что если срубить сосновый бор, то он уже не восстановится — ну, по крайней мере, надо ждать три тысячи лет?!
— Я расскажу, как растет лес.
Леонид Леонов: «Два века спустя отборный воронежский дуб, лиственница и северная рудовая сосна, преобразясь в разные там шпангоуты и ахтерштевни российского флота, понесут по всем морям наши вымпелы, так что если Уралу-батюшке сегодня воздается всенародная благодарность за его мирные и боевые социалистические машины, позволительно и лесу русскому приписать хоть малую частицу в громовой славе Гангута и Корфу, Синопа и Чесмы».
— Мы провели математическое моделирование, получили очень интересные данные. Лес в течение ста, двухсот или пятисот лет вырастает таким, как его срубили или как он сгорел. А для природы это срок небольшой, если не происходит каких-то особых возмущений. Экологическая система, конечно же, развивается, совершенствуется, но на определенном этапе стабилизируется по всем параметрам, в частности, по биомассе. Мы называем это «климаксовым состоянием». Не следует проводить аналогии с человеком, в данном случае имеется в виду другое: баланс между всеми составляющими лесного массива. Допустим, сосновый лес вырублен. Вскоре на этом месте появится береза, а под ней — если есть, конечно, осеменение — начнет пробиваться сосна. С возрастом ель и сосна выходят на устойчивое состояние, начинается перегруппировка внутри экосистемы, она немного теряет в биомассе, но становится стабильной. Сосновый лес останется стоять тысячу лет, если его не вырубят или он не сгорит. Это и называется «климаксовое состояние» или, проще говоря, «дремучий лес».
— Красиво, но трудно проверить?!
— Наш век, конечно, несоизмерим со временем, которое требуется на восстановление лесов. Это раз. Но, во-вторых, реабилитация леса не будет проходить гладко, так как через него пройдут пожары, новые вырубки и другие напасти. А потому процесс затянется, он может длиться сколь угодно долго, и возникнут весьма «странные» явления.
— Что вы имеете в виду?
— К примеру, «зеленые пустыни». На Дальнем Востоке они есть между Комсомольском-на-Амуре и Хабаровском. Там непрерывно леса горят, и возникает мощный травостой и толстая подстилка. Растут только кустарники, а не леса. Вот и возникает «зеленая пустыня».
— А были леса?
— Да, кедровые. Я работал там студентом. Потом приехал через сорок лет, и увидел «пустыню». Эта, кстати, опасность подстерегает и тропические леса. Они тоже могут быть «дремучими», если на них нет серьезного негативного воздействия. Как система, она устойчива. На одном квадратном метре можно найти десятки видов растений, лиан всяких и деревьев. Но стоит вмешаться человеку, и лес начинается изменяться.
— Устойчивость зависит от многообразия?
— Нет. Наши леса — всего семь таежных пород. Береза да осина и пять хвойных — сосна, ель, пихта, лиственница, кедр. Вот и весь набор. Пятьдесят видов занимают огромные территории — от тундры до пустынь Центральной Азии. Лиственница, к примеру, распространяется от Крайнего Севера до гор и солнцепеков Монголии. Это ее генетическая особенность, она очень пластична, приспосабливается к очень разным условиям. А тропические леса устойчивые, но когда их рубят, когда они горят дотла, когда их начинают переводить в сельскохозяйственные угодья — кофейные и прочие плантации, то восстанавливаются они очень плохо.
— Поэтому биологи и экологи и бьют тревогу?
— Конечно. Когда речь пошла о биологическом разнообразии на планете, то имеются в виду в первую очередь тропические леса. В них огромное количество видов, в том числе животных и лекарственных растений. Однако эти ресурсы можно быстро исчерпать, если не принимать экстренные меры. Именно этим и занимаются ученые всего мира.
Леонид Леонов: «Вряд ли какой другой народ вступал в историю со столь богатой хвойной шубой на плечах; именитым иностранным соглядатаям, ездившим сквозь нас транзитом повидать волшебные тайны Востока, Русь представлялась сплошной чащобой с редкими прогалинами людских поселений. Отсюда и повелась наша опасная слава лесной державы, дешевящая в глазах заграничного потребителя наш зеленый товар и создающая вредную, миллионерскую психологию у коренного населения».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});