собой. В кабинет шагнул Горюнов, за ним вошел невысокий лысеющий мужчина лет сорока пяти с лицом, на котором отражалась вечная неприязнь ко всему окружающему.
— Начальство, товарищи офицеры, никогда не задерживается и уж тем более никогда не опаздывает, — подвел итог болтовне Горюнов и прошел на свое место. — Рассаживайтесь, товарищи, рассаживайтесь.
Загромыхали стулья, сотрудники занимали свои места. Стоять остался только человек с залысинами. Он исподлобья рассматривал собравшихся, особое внимание уделяя тем, чьи любопытные взгляды ловил на себе.
— Прежде всего, позвольте вам представить нового руководителя межведомственной группы полковника Брагина Виктора Петровича, — продолжил между тем Горюнов. — Виктор Петрович назначен на место полковника Кесаева…
— Здравствуйте. — Голос у Брагина был неприятный, рокочущий. — Назначен я на свое место, и очень надеюсь, что сумею в рамках своих полномочий закончить то, что было начато до меня. С товарищем Горюновым, — он кивнул в сторону майора, — мы уже знакомы. А где полковник Ковалев?
— Александр Семенович в отпуске, — подал голос Липягин. — На той неделе возвращается.
— Что ж, пусть отдыхает, — снисходительно кивнул Брагин. — С остальными познакомимся в рабочем порядке. И давайте сразу к делу. Я ознакомился с материалами и хочу сказать без обиняков: все очень плохо. Расследование топчется на месте, новых идей нет, инициативы от сотрудников я не увидел, а главное — нет результата…
Липягин привычно наклонился к уху сидящего рядом Горюнова, шепнул доверительно:
— Да он прям Колумб! Открыл Америку.
Горюнов тонко улыбнулся в усы. Брагин же молниеносно среагировал на шепот и резко повернулся к Липягину и Горюнову. Два майора все еще улыбались, отчего неприязни на лице Брагина стало еще больше.
— Я сказал что-то смешное?! Встаньте, товарищи. Встаньте, встаньте, оба!
Липягин и Горюнов, согнав с лица улыбки, поднялись, словно школьники, недоуменно переглядываясь с остальными.
— Вы представьтесь, — обратился полковник к Липягину.
— Майор уголовного розыска Липягин.
Брагин нахмурился, но тут же нехорошо, недобро улыбнулся, словно человек, вовремя нашедший козла отпущения.
— Вот и скажите мне, майор Липягин, — произнес полковник тоном, не предвещающим ничего хорошего, — какие у вас мысли по дальнейшему ходу расследования? Два последних убийства подряд — это что?! И ведь как под копирку! Люди что скажут?! Бандитизм, скажут, завелся в стране. А милиция бездействует. Нет! Скажут — сопли жует милиция, вот как!
Горюнов поморщился.
— Виктор Петрович… — начал было он, но Брагин не дал закончить.
— Скажут и будут правы! — полковник переходил на крик. — Потому что на совещаниях у нас майоры УГРО хихикают, вместо того чтобы работать. Ну, Липягин, я жду ваших предложений.
Брагин обвел начальственным взглядом присутствующих.
— Кстати, всех касается!
Офицеры поспешно отводили глаза, конфликтовать с новым начальством никому не хотелось. Овсянникова тихонько толкнула локтем Витвицкого, ободряюще подмигнула, мол, давай скажи, это шанс!
— Хм… Гм… Можно мне? — поднялся Витвицкий.
Он уже мысленно приготовился говорить, но сказать ему не дали.
— Можно кое-кого за кое-что, — зло зыркнул на капитана Брагин. — Вы что, товарищ офицер, уставного обращения не знаете?! Имя, фамилия?
— Капитан Виталий Витвицкий. Я хотел…
— Вы хотели перебить начальника, капитан, — с новой силой накинулся полковник. — И сделали это. Сядьте! И вы, Липягин, тоже. Дисциплина у вас в группе, товарищи, отвратительная. Потому и результат такой. А мне в министерстве прямо сказали: времени больше нет! Поэтому жду сегодня до пяти часов всех участников расследования с предложениями у себя в кабинете. Всё, товарищи, все свободны. Идите работайте.
* * *
— Susanna, Susanna mon amour, — надрывался магнитофон хриплым голосом Адриано Челентано.
На столе рядом с магнитофоном стояла початая бутылка коньяка, лежала нехитрая закуска. За столом сидел полуголый нетрезвый Черемушкин и попыхивал сигаретой.
Из ванной в одной простыне вышла Алла, пританцовывая на ходу. Увидев ее, Черемушкин бросил сигарету в пепельницу, поднялся из-за стола и тоже принялся танцевать энергично и нелепо, как это обычно делают пьяные люди.
Челентано продолжал петь из магнитофона:
E io, turista ticinese
tu regina di Pigalle
indossavi un pechinese
ed un triangolo di strass
ti ho detto «vieni via con me»,
tu mi hai detto «sì»
io ti ho detto «ripasserò»
«ma no! monsieur, tu ne preoccupe pas,
ma vai!»
Susanna, Susanna,
Susanna, Susanna mon amour.
— Между прочим, у меня завтра день рождения! — Теперь Алла пританцовывала вокруг Черемушкина.
— И сколько же тебе стукнет?
— Целых двадцать шесть!
— Да ты старушка уже! — пьяно рассмеялся Черемушкин.
— Я тебя приглашаю в гости. Будут мои знакомые, родня…
Черемушкин резко остановился и выключил магнитофон, заставив замолкнуть любимого миллионами советских женщин итальянца. Алла тоже перестала танцевать и смотрела на него непонимающе.
— Нет, Алюсик, в гости — это я нихт.
Во взгляде девушки удивление сменилось обидой.
— Почему, Костик? Я думала — вот познакомлю тебя…
Ее обида отчего-то показалась ему забавной, и он рассмеялся:
— Мне нельзя. Я же секретный физик. Но! — Он пьяным жестом воздел вверх указательный палец. — Но у меня есть для тебя подарок. Закрой глаза.
— Вот еще, — все еще обиженно фыркнула девушка.
— Закрой, закрой, не пожалеешь! — пообещал он.
Алла нехотя закрыла глаза, принимая правила игры. Черемушкин подошел к серванту, открыл дверцу и достал серьги, те самые, что еще недавно красовались в ушах убитой им Астафьевой. Прикрыв сервант, он подошел к Алле, держа серьги перед собой.
— А теперь открывай.
Девушка открыла глаза, Черемушкин подбросил украшения на открытой ладони.
— Ап!
— Это мне? — Увидев дорогие сережки, Алла расплылась в улыбке и сразу забыла об обиде. — Серьезно?! Ой…
— Тебе, тебе, — улыбнулся Черемушкин. — Давай, мать, примерь. Ты теперь большая уже, серьезно выглядеть должна.
Алла повернулась к зеркалу, придерживая локтями простыню, вдела серьги в уши. Радостно улыбнулась и снова начала пританцовывать, напевая:
— Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна мон амур!
Простыня соскользнула на пол, но Алла не придала этому никакого значения, продолжая танцевать перед зеркалом голая, в одних серьгах.
Зрелище было возбуждающим. Черемушкин подошел, обнял ее сзади, поцеловал в шею, притянул к себе.
— Нравятся?
— Очень! — призналась Алла и тут же спохватилась немного наигранно. — Но они же страшно дорогие…
— Ерунда! Забудь. Надо — еще достану.
Он принялся прикасаться руками к ее обнаженному телу, целовать горячо и требовательно.
— Но все же, Костик, откуда? — чуть отстранилась она.
— От верблюда, — расхохотался в ответ Черемушкин, подхватил Аллу на руки и бросил на кровать.
* * *
После совещания, на котором участники расследования познакомились с «варяжским гостем» Брагиным, многим потребовалось выговориться. В лестничной курилке было шумно — оперативники делились впечатлениями.
— Ни хрена себе новую метлу