Читать интересную книгу Гонки на мокром асфальте - Гарт Стайн

Тихо звякнул о раковину нож, Ева взвыла от боли и схватилась за пораненную руку. Капли крови, смешиваясь с водой, образовывали розовые лужицы. Дэнни подскочил к Еве с полотенцем в руках.

— Дай посмотреть. — Он вытянул из руки Евы тряпку, которую она непроизвольно схватила и держала в своей вяло висящей ладони, словно та была не частью ее тела а чужеродным предметом, протезом.

— Давай я отвезу тебя в больницу, — предложил Дэнни.

— Нет! — заорала Ева. — Не нужно никакой больницы!

— Надо наложить швы, — сказал Дэнни, оглядев открытую, истекающую кровью рану.

Она ответила не сразу. Глаза наполнились слезами, но не от боли, а от страха. Она боялась, что, войдя в больницу, уже никогда оттуда не выйдет, врачи ее не выпустят.

— Пожалуйста, — зашептала она, не отвози меня в больницу.

Он шумно вздохнул и покачал головой.

— Хорошо, попытаюсь справиться сам.

Зоя молча, с широко раскрытыми глазами стояла рядом со мной и наблюдала за отцом, держа в руке кусочек куриного филе. Мы с ней не знали что и делать.

— Зоя, маленькая моя, принеси коробку с пластырем «Бабочка». Она лежит в прихожей, на полке, — попросил Дэнни.

Зоя не двинулась с места. Да и как уйти — ведь она стала причиной маминой боли. Это ее кровь вытекала из Евы.

— Зоя, пожалуйста, скорее неси пластырь, — повторил Дэнни, поддерживая Еву. — Он лежит в синей коробочке с синей полосой. Буквы на ней красные. Написано «Бабочка». Ты ведь знаешь букву «Б», да?

Зоя помчалась в прихожую искать коробку. Дэнни провел Еву в ванную комнату, войдя в нее, запер дверь. Я услышал, как заплакала от боли Ева.

Когда Зоя вернулась на кухню с коробкой пластыря, она не увидела там родителей, но я показал ей, где они. Я подошел к двери ванной и гавкнул. Дэнни чуть приоткрыл ее и взял коробку.

— Спасибо, Зоя. Я сделаю маме перевязку, а ты иди поиграй или посмотри телевизор, — произнес он и тут же закрыл дверь.

Зоя встревоженно посмотрела на меня, и мне захотелось ей помочь. Я засеменил в гостиную, остановился посреди комнаты и оглянулся. Зоя все еще стояла на кухне. Я подошел к ней, толкнул носом в ногу, снова направился в гостиную. На этот раз она последовала за мной. Я сел возле телевизора и стал ждать, когда Зоя его включит, что она вскоре и сделала. Мы смотрели с ней шоу «Соседские дети». Потом появились Ева и Дэнни.

Увидев нас двоих возле телевизора, они, кажется, немного успокоились. Сели рядом с Зоей и досмотрели шоу до конца. Никто из нас не проронил ни слова. Когда передача закончилась, Ева выключила пультом звук.

— Рана не глубокая, — сказала она Зое. — Если ты голодна, я приготовлю тебе хот-дог…

Зоя замотала головой.

Внезапно Ева начала всхлипывать. Здесь, на диване, перед всем миром, она перестала сдерживаться и расплакалась. Я чувствовал, как взрывается ее энергия.

— Прости меня, — пробормотала она.

Дэнни обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Я не хочу быть такой. Я была как сама не своя. Ведь я же совсем не злюка, — говорила она, рыдая.

«Будьте бдительны, — подумал я. — Зебра умеет прятаться где угодно».

Зоя бросилась к матери, обняла ее шею, прижалась к ней, и обе принялись плакать. Следом разрыдался Дэнни. Возвышаясь над ними, он был похож на пожарный вертолет, старающийся потоками слез погасить пламя.

Я ушел. Поверьте, не потому, чтобы дать им возможность остаться втроем. Я ушел, потому что раз свои проблемы они решили, значит, все в мире снова стало хорошо.

Кроме того, мне жутко захотелось поесть.

Я прошел в гостиную, обнюхал пол в поисках упавших кусочков. Их оказалось не так много. А вот в кухне я наткнулся на кое-что вкусненькое. На большой кусок куриного филе.

Его, наверное, обронила Зоя, когда увидела рану на ладони Евы. Кусочек выглядел аппетитно, и я обрадовался хорошей возможности приятно и с пользой провести время, пока семья успокаивается. Однако, понюхав его, я фыркнул и отскочил. Я снова подошел к нему, потянул носом и содрогнулся. Запах от филе шел отвратительный. Тошнотворный. Микробный. Филе либо слишком долго лежало в пакете, в котором его принесли, либо в холодильнике. Либо и там, и там. Определив его качество, я подумал о том, как легкомысленно люди относятся к своему здоровью, оставляя продукты надолго без присмотра. И как только Ева не заметила, что филе, которое она приготовила, давным-давно протухло.

Я посочувствовал Зое. Малышка могла ведь просто сказать матери: «Филе плохое, оно несъедобно», — инцидент был бы исчерпан, а Ева не поранилась бы. Хотя едва ли: Ева нашла бы другой способ пораниться. Полагаю, ей просто требовалась встряска. Она требовалась им всем. В тот момент. Как я отчетливо понимал, им было важно почувствовать себя семьей.

Гонщики утверждают, что машина идеттуда, куда смотрят глаза. Если гонщик, когда его машину начинает разворачивать и она уходит из-под его контроля, не оторвет взгляд от стены, он непременное ней встретится; гонщик, который, почувствовав, что с колеса слетела покрышка, тем не менее продолжает смотреть на трассу, справится с ситуацией.

Ваш автомобиль едет туда, куда вы смотрите. Второй вариант фразы: то, что ты проявляешь, находится впереди тебя.

Это правда, я знаю. Гонки никогда не врут.

Глава 15

На следующей неделе, после отъезда Дэнни, мы отправились к родителями Евы, чтобы те позаботились о нас. Рука Евы была перевязана до локтя, из чего я сделал вывод, что порез не такой пустячный, как она представляла. Правда, он ее особенно не расстраивал.

«Близнецы», Максвелл и Триш, жили в миленьком домике, в глубине поросшего лесом острова Мерсер, откуда открывался бесподобный вид на Вашингтон и Сиэтл. Только, несмотря на прелесть этого места, они мне показались самыми несчастными людьми из всех, с кем мне доводилось сталкиваться. Все им виделось плохим. Они постоянно жаловались, говорили, что жизнь не сложилась и что она могла быть намного лучше. Не успели мы войти в дом, как они сразу завели свою обычную волынку: «Дэнни проводит слишком мало времени с Зоей. Он сторонится Евы. Собаку нужно помыть». Как будто от моей гигиены что-либо зависело.

— И что ты собираешься делать? — Максвелл уставился на Еву.

Они стояли на кухне, где Триш готовила ужин — стряпала свою обычную муру, которую Зоя обязательно возненавидит. Стоял теплый весенний вечер, и «близнецы» были одеты в клетчатые рубашки навыпуск и слаксы. Они пили ликер с вишенками, а Еве предложили бокал вина. От болеутоляющих таблеток, оставшихся с прошлого года, когда Максвеллу делали операцию по удалению грыжи, она отказалась.

— Я собираюсь прийти в форму, — ответила она.

— Какая форма? Ты вся высохла.

— Можно чувствовать себя толстой, оставаясь худой. Мне нужно потренироваться.

— О Господи.

— Я про Дэнни говорю, — вставил Максвелл.

— А что я должна делать с ним? — спросила Ева.

— Хоть что-нибудь. Он ничего не приносит в семью. Вы живете на твои деньги.

— Он — мой муж и отец Зои, и я люблю его. Что еще он должен приносить в нашу семью?

Максвелл, фыркнув, хлопнул ладонью по кухонному столу. Я вздрогнул.

— Тише! Собаку напугаешь, — одернула его Триш.

Она редко называла меня по имени. Слышал, так поступают в тюрьмах и лагерях для перемещенных лиц. Называется деперсонализацией.

— Я просто недоволен, — сказал Максвелл. — Мне хочется видеть наших девочек счастливыми. Они приезжают к нам, только когда он отправляется на гонки. Так не поступают, видеться нужно не по необходимости.

— Этот сезон действительно важен для его карьеры. — Ева старалась сохранять спокойствие. — Я делаю все, что от меня зависит, и он это ценит. Хватит на меня набрасываться.

— Прости. — Максвелл поднял руки словно сдающийся солдат. — Прости. Я всего лишь хочу тебе счастья.

— Я знаю, папа. — Ева, перегнувшись через столик, поцеловала его в щеку. — Мы все хотим быть счастливыми.

С бокалом в руке она вышла во двор, а я остался на кухне. Максвелл открыл холодильник и вытащил из него банку маринованного перца. Он обожал маринованный горький перец. Открыв банку, он запустил в нее три пальца, вытянул длинный кусок перца и с хрустом впился в него зубами.

— Ты видел, во что она превратилась? — спросила Триш. — Высохла как ветка, а считает себя толстой.

Максвелл кивнул:

— Ума не приложу, как такое могло случиться. Моя дочь вышла замуж за автослесаря. За техника по обслуживанию автомобилей. Кошмар. Где мы с тобой ошиблись?

— Она всегда была своевольной, — отозвалась Триш.

— До замужества она по крайней мере выбирала разумно. Закончила колледж, получила степень по истории искусств. И чем все закончилось? Машинным маслом и бензином?

— Собака на тебя смотрит, — отозвалась Триш не сразу. — Может, перца захотелось?