Читать интересную книгу Юность Розы - Луиза Олкотт

— Третий прислал мне стихи собственного сочинения, от которых так разило Байроном, что мне сразу захотелось покрасить волосы в рыжий цвет и поменять имя[9]. Не рассчитывайте прочесть — я их сожгла, а бедный парень скоро утешился Эммой. Но хуже всех был один джентльмен, который начал объясняться в любви публично и сделал мне предложение во время танцев. Обычно я танцую вальс только с нашими мальчиками, но в тот вечер изменила своему правилу, потому что девицы стали смеяться и называть меня ханжой. Теперь мне безразличны их насмешки, я не стану больше слушать их, потому что считаю себя правой. Но я чувствую, что заслужила неуважительное отношение к себе этого господина.

— Это все? — спросил дядя, начиная понемногу свирепеть при мысли о том, что его дорогая девочка была вынуждена выслушивать наглые признания поклонника прямо во время танца.

— Был еще один, но о нем я не буду рассказывать, потому что он действительно очень страдал и испытывал ко мне серьезные чувства. Я старалась быть с ним любезна, насколько могла. Я еще очень неопытна в подобных вещах, поэтому огорчилась и отнеслась к его любви с большим уважением.

Голос Розы мало-помалу понижался и под конец перешел в шепот. Доктор сочувственно склонил голову, а затем подошел к Розе, приподнял ее лицо за подбородок и, внимательно вглядываясь в глаза племянницы, спросил:

— Хочешь жить так еще три месяца?

— Я отвечу вам на этот вопрос в Новый год, дядя.

— Хорошо. Старайся вести свой корабль прямым курсом, мой маленький капитан. Если же впереди покажутся рифы, зови на мостик своего первого помощника.

— Есть, сэр! Я буду помнить об этом.

Глава V

Прекрасный принц

Старая перчатка была забыта и валялась на полу, а Роза сидела в глубокой задумчивости, когда в зале послышались быстрые шаги и чей-то звучный голос запел:

По нашей улице он шелБлиз дома моего,А из окна красотка МэгГлазела на него…[10]

Роза тут же подхватила песню:

Взлетел он по ступенькамИ позвонил в звонок.Она, чтоб дверь ему открыть,Бежала со всех ног!

Послышался стук в дверь, и в комнату вошел Чарли, веселый и добродушный, как всегда:

— Доброе утро, Роза! Вот ваши письма и ваш покорный слуга, готовый исполнять все ваши поручения.

— Благодарю, у меня нет никаких поручений, разве только вы отправите мои письма, если мне потребуется ответить. С вашего позволения, Принц, я посмотрю, — и Роза принялась распечатывать письма, которые кузен положил ей на колени.

— О Боже, лучше бы глаза мои ослепли! — трагически произнес Чарли, театрально закрывая лицо одной рукой, а другой указывая на перчатку. Как и многим талантливым актерам, ему нравилось лицедейство в обыкновенных разговорах.

— Это дядя забыл свою перчатку.

— А я уж решил, что здесь был соперник, — подняв перчатку, Чарли начал натягивать ее на голову маленькой фигурки Психеи[11], которая украшала камин, и затянул третий куплет старой песни:

Наряд шотландский был на нем,А значит, в тот же мигОн на колени нашу МэгСажает, озорник.

Роза просматривала письма, не переставая размышлять о своем разговоре с дядей и кое о чем другом, связанном с Принцем и его песней.

Все эти три месяца с момента возвращения Роза чаще других видела этого двоюродного брата, потому что только он располагал неограниченным свободным временем «играть с Розой», как они говорили несколько лет тому назад. Все остальные были заняты. Маленький Джеми и тот вместо отдыха усердно боролся с латинской грамматикой — вечным камнем преткновения всех школьников. Доктор Алек приводил в порядок дела после долгого отсутствия. Фиби много занималась музыкой, а тетушка Изобилие по-прежнему развивала бурную деятельность в области домашнего хозяйства.

Итак, естественным образом Чарли завел привычку являться к Розе во всякое время то с письмами, то с какими-нибудь новостями, то с приятными идеями провести досуг. Он помогал ей в рисовании, катался с ней верхом, пел вместе с ней и всюду оказывался рядом. В свою очередь, и тетя Клара, любившая развлечения больше всех сестер, часто сопровождала племянницу в качестве компаньонки.

Какое-то время все это доставляло Розе удовольствие, но мало-помалу ей захотелось, чтобы Чарли взялся за какое-нибудь дело и прекратил всюду за ней следовать. Вся семья относилась к нему с крайним снисхождением; братья считали, что он имеет право на все самое лучшее — ведь он все еще был Принцем, представителем золотой молодежи. До сих пор среди младших членов семьи не развеялось убеждение, что Чарли станет гордостью семьи, хотя он не имел ни одного особого дарования или склонности. Правда, старшие уже покачивали головами — блестящие перспективы и проекты все никак не воплощались в жизнь.

Роза думала обо всем этом и жаждала вдохновить своего двоюродного брата на какой-нибудь труд, чтобы он добился успеха и настоящего уважения. Но это оказалось нелегко. Чарли выслушивал советы с непоколебимым добродушием, откровенно сознавался в своих недостатках и тут же приводил множество возражений и оправданий своего безделья.

Наконец девушка начала замечать, что кузен превратно понял ее дружеское участие и всякий раз возмущается при появлении поблизости от нее поклонника. Он решил, что ему принадлежит какое-то особое место в ее жизни. Роза боялась, что вскоре придет время и другим требованиям. Это возмущало девушку, она догадывалась, что эти мысли внушены ему матерью. Тетя Клара при всяком удобном случае повторяла, как благотворно Роза влияет на Чарли, и при этом выражала явное неодобрение, если возле Розы оказывался какой-нибудь другой юноша.

Девушке не хотелось угодить в эту хорошо спланированную западню: хотя Чарли был самым привлекательным из ее двоюродных братьев, она вовсе не желала связывать с ним свою жизнь, тем более что ее расположения добивались гораздо более достойные молодые люди.

Когда Роза сидела на диване и просматривала письма, все эти мысли смутно бродили в ее голове и бессознательно повлияли на следующий разговор.

— Все это одни приглашения. Я не могу сейчас отвечать на них, иначе никогда не закончу с подарками!

— Я вам помогу, буду надписывать адреса. Вот что значит иметь хорошего секретаря! — заключил Чарли, который в комнате Розы чувствовал себя как дома.

— Нет, я сама это сделаю, а вы отвечайте на письма, если хотите. Нужно отказаться от всех визитов, кроме двух-трех. Читайте имена, а я скажу вам, кому что писать.

— Слушаю и повинуюсь. Ну, кто скажет, что я лентяй? — и Чарли весело уселся за письменный стол, искренне считая часы, проводимые им в этой комнатке, самыми лучшими и счастливыми в жизни.

— «Порядок во всем — непреложный закон», я полностью согласен с этим мнением. Только я не вижу здесь почтовой бумаги, — прибавил он, открывая бюро и с любопытством оглядывая его содержимое.

— В ящике справа лиловая бумага с вензелями для записок, а гладкая — для деловых писем, — ответила Роза, раздумывая, кому лучше подарить платок с кружевами — Ариадне или Эмме.

— Наивное создание! А что если я отворю не тот ящик и открою ваши сокровенные тайны? — продолжал новый секретарь, роясь в изящных бумажках с мужскою неаккуратностью.

— У меня их нет, — скромно пожала плечами Роза.

— Как? Неужели ни одной заветной записочки, ни одного дорогого портретика, засохшего цветочка и еще чего-нибудь? Не могу этому поверить, кузина, — Принц недоверчиво покачал головой.

— Если б у меня были подобные вещи, конечно, я бы их вам не показала, бессовестный вы человек! Тут есть несколько маленьких сувениров, но ничего особенно сентиментального и интересного.

— Как бы я желал их видеть! Но никогда не осмелюсь просить об этом, — заметил Чарли, с жадностью глядя на полуоткрытый ящичек.

— Можете посмотреть, если хотите, но, право, вы разочаруетесь. Там налево, в нижнем ящике, в котором ключ.

— «Ангел доброты! Чем я отплачу тебе за это? О сладкий миг, с каким трепетом я приступаю к этому заветному вместилищу!» — процитировал он «Тайны Удольфа»[12], повернул ключ и открыл ящик с трагическим жестом. — Вот тут в коробочке семь локонов всех цветов: есть светлые, как у вас, темно-каштановые, золотистые, черные, как вороново крыло, и ядовито-рыжие. Все они кажутся мне очень знакомыми. Мне кажется, я знаю, с чьих они голов.

— Если помните, все вы дали мне по локону перед моим отъездом, и я возила их вокруг света в этой самой коробочке.

— Я бы желал, чтобы и головы ездили вместе с ними. Вот тут янтарный флакончик с золотым колечком и душистым ароматом, — продолжал Чарли, с удовольствием принюхиваясь к склянке.