— Давай, веди плавно. Ну же!
Нэйтан стоял посреди заднего двора поместья Дьерти, а над его головой кружилась иллюзорная разноцветная змейка. Мальчик уже устал держать руки поднятыми вверх, даже прикусил губу от натуги, но не позволял себе сдаться и разочаровать наставника. Карлос был единственным, кто в него верил, единственным, чье мнение имело значение.
Руки затекли, но расслабляться нельзя. Плавно повести запястьем, переплести пальцы. Выпустить силу, тщательно соизмеряя, сколько и куда направить.
Змейка совершила крутой вираж, вильнула ярким хвостом и растаяла, повинуясь резкому взмаху руки Дьерти. Нэйт выдохнул с облегчением.
— Неплохо, — оценил Карлос, подходя ближе. Он никогда не хвалил зря, но мальчик уже знал, что оценка «неплохо» из уст наставника означала, что он все сделал правильно.
Нэйтан обернулся, не сдерживая улыбку. Дьерти подмигнул и вдруг выбросил руку вперед. Мальчик ответил, выставляя щит, о который разбился «Таран» его учителя.
Никакой передышки: за «Тараном» тут же последовали «Ледяной нож», «Огненный вихрь» и «Мясорубка».
Нэйт уже знал назубок названия главных атакующих приемов и умел отражать их все, но наставнику этого было мало, он хотел довести умения мальчика до автоматизма.
Когда «Кровавая жатва» осыпалась искрами у ног, Нэйт довольно хмыкнул, а Карлос улыбнулся.
— Растешь, малыш, — это уже было откровенной похвалой, мальчик зарделся. — Пошли, — Дьерти положил руку на плечо ученика, увлекая того за собой, — перекусим. А то скоро стемнеет, твои хватятся.
Нэйтан не ответил. Мальчик точно знал, что никто не будет переживать, где он, даже если не прийти ночевать.
Нэйт часто и не приходил, спал в сарае или в конюшне, лишь бы не видеть полное ненависти лицо отца. А еще мальчик уже понял, что, когда его не было поблизости, отец мягче относился к матери. Ведь стоило тому увидеть, как он считал, неродного сына, его глаза тут же застилала кровавая пелена бешенства.
— Ты рассказал им о наших занятиях? — спросил Карлос, словно поняв, о чем ученик думает. «Словно» — потому что мальчик уже научился ставить ментальный блок, и наставник утверждал, что теперь даже он не может его пробить. Нэйт ему верил.
Мальчик напрягся, Дьерти, чья ладонь все еще лежала на его плече, не мог не почувствовать.
— Нет.
Как он мог сказать родителям о чем-то подобном? О том, что занимается магией? Тем, чего они боялись как огня и категорически не принимали?
— Нэйт, это нехорошо, — настаивал Карлос. — Ты должен им рассказать.
— Знаю.
Нэйтан не хотел жаловаться. Он никогда не жаловался. Мальчик слишком уважал наставника, чтобы пытаться переложить на него свои проблемы. Тем более, в последние месяцы стало терпимее: Нэйт все лучше контролировал свой дар, мать радовалась тому, что в глазах сына реже появлялся так пугающий ее серебряный свет, а отец относился спокойнее. К матери, разумеется, не к Нэйтану, к нему он по — прежнему был нетерпим.
— Если наше с тобой общение дойдет до них из чужих уст, это будет хуже, — продолжал настаивать Карлос. — Мальчик из деревни постоянно ходит к богатому дядьке, который не является его родственником. Понимаешь, что они могут подумать? — Остановился, заглянул в глаза.
Нэйт упрямо мотнул головой, челка упала на глаза.
— Понимаю.
Давно пора было подстричься, но мальчик все тянул, в тайне наслаждаясь тем, что так больше походит на длинноволосого наставника.
— Расскажи им, — повторил Карлос. — Если нужно, я сам приеду и поговорю с ними, чтобы были спокойны.
Нэйтан представил, какой переполох поднимется в Заречье, если в нем появится Дьерти. А еще мальчик догадывался, о чем немедленно подумает его отец — решит, что тот самый «заезжий маг» вернулся. Захотелось зажмуриться.
— Расскажу, — пробормотал.
— Обещаешь?
Нэйт всегда держал обещания, данные Карлосу. Наставник это знал.
Плечи мальчика опустились.
— Обещаю, — вздохнул, принимая неизбежное…
— А-а-а…
Катрина не поняла, простонала вслух или мысленно. В этот раз было легче. Она вынырнула быстро, хоть и испытала несколько неприятных секунд, выбираясь из чужих воспоминаний.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как ты? — участливо спросил Нэйтан.
Катрина набрала полные легкие воздуха, моргнула, осмотрелась: она — на коленях, он — напротив, все еще держит ее за руки.
— Почему так коротко? — спросила Катрина. Нэйт не разжимал пальцев, а она не спешила вырывать ладони.
Узник усмехнулся.
— Мало? Хочешь еще?
О да, она хотела. Скользить в чужом сознании, чувствовать все, что чувствует другой. Полное погружение, то, о чем она и не помышляла раньше. Конечно же, Катрина хотела продолжать, жаждала научиться делать это без его помощи, сама, с любыми другими людьми, так легко, как Нэйтан.
— Хочу, — не стала лгать, ответила прямо, с вызовом смотря в его глаза.
— Сама напросилась, — хмыкнул он.
В душу закралось нехорошее предчувствие, но Катрина уже не успела и пискнуть. Ее сознание закружилось и понеслось туда, куда увлекала чужая воля.
— Что ты сказал?! — прорычал отец, вставая из-за стола. Его толстощекое лицо покраснело от бешенства.
Мать давно спряталась в глубине дома.
Мальчик вытянулся, руки по швам, и прямо смотрел снизу вверх на отца, нависшего над ним. Ростом Нэйт еще доставал ему разве что до плеча.
Он не стал повторять свои слова, отец его слышал. Просто стоял и молчал, ожидая последствий.
— Мы-то думаем, где он шастает вечерами, — ревел, как медведь, глава семьи. — Все мальцы отработают свое да веселятся, играют, хохочут, к девкам уже лезть начинают. А этот к взрослому мужику таскается… Мать! Слышала? Вот кого ты воспитала своей жалостью.
Нэйт знал, что они подумают именно это, но все равно сердце затопило обидой. Не за себя, за Карлоса, человека, который помогал ему бескорыстно и по — настоящему заботился последние восемь месяцев.
Не сдержался:
— По-твоему, только так проводят время взрослые мужики? Не суди по себе.
Челюсть резко обожгло болью, он упал. Отец наподдал ногой под ребра.
— Выродок! Щенок!
Нанося удары снова и снова, крестьянин так увлекся, что не заметил, как загорелись зловещим серебром глаза его сына. Карлос научил Нэйта контролировать дар, тушить приступы страха, злости, агрессии, но сейчас он не хотел блокировать магию, хотел выпрямиться и швырнуть собственного отца в стену, так, чтобы с крыши посыпалась солома. Швырнуть, поднять и швырнуть снова…
— Успокойся! Не надо!
Из своего уголка выскочила мать, кинулась защищать.
«Я все равно не убью его, — вдруг совершенно ясно понял Нэйтан. — А когда я уйду, ее он убьет…»
Холод в глазах исчез, магия снова спряталась, свернулась клубком в районе солнечного сплетения и затихла. Мальчик поднялся. Во рту чувствовался солоноватый вкус крови.
— Мама, отойди, — прокаркал Нэйт, сам не узнав свой голос. — Я заслужил.
— Видела? — подхватил отец. — Даже эта тварь признает, что заслужил. А ну иди сюда! — Толстые пальцы потянулись к ремню. — Ложись поперек лавки.
Женщина, часто всхлипывая и заламывая руки, отошла с дороги, а Нэйт подчинился.
То, что в этот раз отец не тронул мать, мальчик считал своей маленькой победой.
Черт ее дернул попросить продолжения.
Теперь Катрину трясло мелкой дрожью. Она отняла руки и, так и не поднимаясь на ноги, отсела подальше.
— Не понравилось? — спокойно спросил Нэйтан.
Нет больше доброго самоотверженного мальчика. Есть циничный Придворный маг с ледяной улыбкой, по которой хочется ударить.
Мысль о лице и ударе напомнила о видении и избиении. Катрину замутило.
— Зачем ты мне это показал? — вскинулась она. Теперь ей было плохо не столько физически, сколько морально. — Хотел вызвать жалость? Чтобы я замолвила королю за тебя словечко?
Улыбка Нэйтана превратилась в снисходительную.
— Зачем мне твоя жалость? Ты просила учить, и я учу. — Катрина все еще не понимала. — А если тебе придется копаться в мыслях маньяка или его жертв? Или считывать память умирающего человека, чтобы опознать его убийцу? Что с тобой случится после такого? Упадешь, где стояла, и тебя живописно стошнит у всех на глазах? — Кровь прилила к ее щекам. Отчитывает, отчитывает, как девчонку. — Ты должна учиться смотреть со стороны, абстрагироваться от чужой боли, считывать, но не испытывать сама. Сейчас я почти полностью оградил тебя от физической боли, но ты должна понимать, как это делается.