Читать интересную книгу "Малышка, ты только моя (СИ) - Ника Лор"

усиливаю захват на её шее, усмиряя Соню.

— Не надо, — её голос дрогнул.

Чувствуя, как по её щеке течёт что-то мокрое, я отрываюсь от девочки, возвышаясь над ней. Из её глазок потекла одна слеза, за ней вторая, третья.

— Вот чёрт, — выругался я и слез с Сони, а затем посадил её к себе на колени. — Прости меня, маленькая.

Малышка тихо всхлипывает, закрывая руками лицо. Я тут же убираю её ладони и начинаю покрывать мокрое личико поцелуями.

— Прости, — бубню я, поглаживая её по волосам. — Я грёбаный извращенец, малыш. Не могу сдерживаться, когда ты рядом.

— Ты хотел меня изнасиловать, — пискнула Соня.

— Нет, я хотел сделать тебе приятно.

— Я не хочу, — мотает она головой.

— Хорошо, хорошо, — прижимаю её к своей груди, чтобы она не убежала. — Я никогда не сделаю с тобой что-то против твоей воли.

Прохожусь руками по её голове, целую в макушку, вдыхая её запах. Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не положить малышку на кровать и не овладеть её. Я до безумия хотел сделать её полностью своей. Доказать себе и остальным, что она моя. Но в первую очередь, дать ей понять, что она принадлежит мне. Чтобы в её головушке даже мысли не возникло смотреть на других особей с хуями между ног. Я хотел первым открыть ей мир блаженства и подарить ей первый оргазм.

Хочу услышать её стоны, услышать своё имя, вырывающееся с её уст, когда она будет кончать подо мной. Я всё это хочу до дрожи, но, если я возьму её против воли, то покончу с собой. Лучше буду грызть себе локти, и дрочить, как слюнявый подросток, чем изнасилую свою маленькую девочку. Видеть её слезы — для меня сущий ад.

Я слышу, как Соня успокаивается, как её хрупкое тельце перестаёт дрожать в моих руках. Она расслабляется, пока полностью не засыпает. Тогда я осторожно кладу её на кровать и укрываю одеялом. В моей голове проскакивает мысль, что я тороплюсь очень сильно, но сделать с собой ничего не могу. Хочу засыпать рядом с ней, и просыпаться, чувствуя её под своим боком. Что-то мне подсказывало, что тогда я совсем забью на гребаную работу. Даже сегодня я не выполнил и половины того дерьма, что должен был. Весь день любовался Соней, моей маленькой, которая так смиренно сидела в моём кабинете, как будто она рождена была для того, чтобы быть рядом со мной, быть моей.

В кармане сотый раз завибрировал телефон. Достав его, я напрягся, увидев более двадцати пропущенных от Матвея. Обычно он старается меня не волновать по пустякам.

Кидаю на девочку последний взгляд, убеждаясь, что она спит и ей не придет в голову идея уйти от меня. Выхожу из комнаты и направляюсь в кабинет. Проходя мимо лестницы, что ведет на первый этаж, слышу мужские голоса. Останавливаюсь, смотря вниз.

— Он не один, Матвей. Подохнуть хочешь? — звучит взволнованный голос Олега.

— Меня не ебёт.

— Он, как раз тебя и выебет.

Появляется взъерошенный Рябин. Заметив меня на вверху, он быстро взлетает по лестнице.

— Я тебе сотню раз звонил. Чего не отвечал?

— А я тебе не жена, чтобы трястись над каждым твоим звонком.

— Брат, в моей семье совсем наоборот. Это я трясусь, а не Надя.

Убираю в карман телефон, который уже не нужен.

— Ты приехал, чтобы о женщинах поговорить?

— Если бы, — вздыхает друг, поправляя растрепанные волосы. — Один из наших складов спалили.

— Мусора?

— Нет, в прямом смысле слова. Сожгли к чертям.

Я прикрываю глазу, тру переносицу, но это не помогает. Мне нужна сигарета, а лучше хороший коньяк. Только вот самое быстродействующее успокоительное лежит у меня на кровати, а притронуться к нему я не имею сейчас никакого права.

— Идем в кабинет.

Мы зашли в небольшую комнату с хорошей звукоизоляцией и с одним окном, которое закрывали жалюзи. Достав из шкафа два стакана и бутылку, я поставил их на стол и сел за своё кресло. Матвей рухнул напротив меня, наливая нам коньяк. Я закурил сигарету, наслаждаясь никотином.

— Есть догадки, какой ублюдок почувствовал власть?

— На неделе приходил Воронин. Херню нёс про объединение территории.

— Ты послал его?

— На все четыре стороны, — мужчина залпом осушил стакан и со звонким звуком поставил его на стол, — но вряд ли он послушно уехал. Я видел в его глазах жажду. Когда ты отошёл от дел, этот хуй начал часто мелькать у меня перед глазами. Помнишь, во время твоего правления, он и носа из своей области не показывал. Он ссался тебя жестко. А сейчас чуть ли не каждый день по городу шляется, словно у себя дома.

— Ты у него не в авторитете. Достаточно один раз схватить его за горло, и он больше и пискнуть не посмеет в твою сторону.

— Он сжег склад, Руслан. Я потерял миллионы.

— У тебя есть доказательства, что это был его заказ?

— К бабке не ходи, — он налил себе еще один стакан и залил в себя.

— Завтра я занят. Только в понедельник смогу съездить к нему и побазарить.

— Он тебе не признается.

— Признается, — протянул я, туша сигарету в пепельнице, — иначе моё лицо будет последним, что он увидит в своей жизни.

Матвей усмехнулся. Он знал, что я не с кем не церемонился. Если хотел, то брал. Не отдавали, то забирал силой. Друг снова потянулся к бутылке, но я перехватил его руку, откидывая.

— Тебе сегодня хватит. Заказывай такси.

Его глаза с непонимаем вылупились на меня.

— Я думал, что у тебя переночую.

— Значит, думать-это не твоё. У тебя беременная жена дома. Будет не хорошо, если она начнёт волноваться.

— Я Надюху предупредил, что останусь у тебя.

— Всё, — я выпил свой стакан, — заказывай такси и проваливай.

Матвей сузил глаза, подозрительно смотря на меня. Его губы растянулись в ухмылке.

— Олег сказал, что ты не один. Неужели эта та дочь горе-инженера? Ты шлюх сюда не возишь, — он положил свой подбородок на скрещенные руки, — получается, что у тебя с той куколкой всё серьезно? Неужели, Яров, ты надумал жениться?

— Я тебе не позволю одному наслаждаться семейными узами, — я сделал глоток коньяка, расслабляясь в кресле. — Я готов прямо сейчас поехать в ЗАГС, но…

— Но…, - протяжно выдавил Матвей, требуя продолжения.

— Но, Соня ещё не готова.

— Конечно не готова. Ей только восемнадцать исполнилось. Ей бы гулять сейчас, а не с тобой, стариком, сидеть.

Я стукнул рукой по столу, затыкая друга.

— Тебе пора домой, — прорычал я, сверля его не добрым взглядом.

— Ладно, — встал Матвей, — только