Читать интересную книгу Сын цирка - Джон Ирвинг

Маленький попрошайка верил, что именно он может летать. Казалось, это его воображение подняло самолет в воздух. Если прикажут, он будет ездить верхом на льве или бороться с тигром. Во всяком случае, так думал о нем доктор Дарувалла, и ему вдруг стало страшно за калеку. Ганеша сможет взобраться до самого верха шатра, это примерно 27 метров. У мальчишки очень сильные кисти рук, быть может, они компенсируют его безжизненную ногу. Пока доктор размышлял, какие инстинкты смогут защитить мальчишку, Мадху в это время сотрясала мелкая дрожь страха. Она даже стонала под прикрытием его рук. Удары сердца в ее маленькой груди отзывались в груди доктора.

— Если самолет потерпит аварию, то мы сгорим или разлетимся на маленькие кусочки? — спросила девочка, дыша доктору в горло.

— Успокойся, самолет не потерпит аварию. Мадху, — ответил девочке Дарувалла.

— Вы не знаете. А в цирке меня могут съесть дикие животные или я могу упасть. Если они не смогут меня натренировать, то будут бить?

Дарувалла снова почувствовал себя отцом и вспомнил своих дочерей, все их кошмары, ссадины и порезы, их неудачи в школе. Он вспомнил первых их ужасных мальчиков, не дававших никакой надежды исправиться в лучшую сторону. Однако для девочки, плакавшей в его объятиях, неблагоприятные последствия могут быть намного серьезнее.

— Попытайся взглянуть на все с другой точки зрения. Ты убегаешь… — произнес доктор. Однако дальше он ничего не мог сказать. Фарук знал, что девочка убегала, но не представлял, чем все это кончится. От одной смертельной опасности в другую, из огня да в полымя… Доктор хотел думать, что ничего ужасного не должно произойти.

— Что-то со мной случится, — ответила Мадху. Чувствуя на своей шее ее горячее и частое дыхание,

Фарук наконец-то понял, почему признания Миллса в гомосексуальных наклонностях вывело его из равновесия. Если брат-близнец Дхара сражался против своих гомосексуальных позывов, тогда чем же занимался Джон Д?

Доктор Дункан Фрейзер убедил Фарука, что они в большей степени зависят от биологических предпосылок, нежели от условий жизни. Однажды Фрейзер упомянул: 52 процента вероятности в пользу того, что брат-близнец педераста также будет голубым. Кроме того, друг Даруваллы и его коллега доктор Макфарлейн убедил его в том, что гомосексуальность невозможно изменить.

— Если допустить, что гомосексуальность человек получает в результате воспитания, то как случается, что она может появляться спонтанно? — спрашивал Макфарлейн.

И все же Даруваллу приводило в уныние не внезапное открытие того, что Джон Д также может быть гомосексуалистом. Его больше впечатлила отстраненность Джона и отдаленность его жизни в Швейцарии. В конце концов его отцом должен быть не Дэнни, а Невил! Доктор размышлял о том, почему Джон никогда и ничего не говорил ему о своих интимных делах.

Инстинктивно, как будто это была не девочка, а его любимый Джон Д, доктор стал ее гладить. Впоследствии он понял, что Мадху повела себя так, как ее научили В ответ она тоже стала его гладить в какой-то подхалимской манере. Это его шокировало. Фарук отшатнулся, когда девочка стала целовать его в горло.

— Пожалуйста, не надо… — остановил он Мадху. В это время к нему обратился миссионер, вдохновленный радостью мальчика-калеки.

— Вы только взгляните на него! Держу пари, он попытается пройти по крылу самолета, если ему скажут, что это безопасно! — воскликнул фанатик.

— О да, думаю, он это сделает, — ответил Дарувал-ла, который не мог отвести взгляд от лица Мадху. Страх и замешательство девочки-проститутки были как бы отражением его собственных чувств.

— Что вы хотите? — шепотом спросила его девочка.

— Нет, нет. Это вовсе не то, о чем ты думаешь… Мне хочется, чтобы тебе удалось скрыться, — ответил ей доктор.

Эти абстрактные слова для нее ничего не значили, поэтому Мадху не ответила, а продолжала смотреть на него. В ее взгляде доверие все еще переплеталось с замешательством. Неестественная краснота еще раз появилась в испачканных уголках ее рта — Мадху опять стала жевать паан. В том месте, где она поцеловала Фарука, виднелось красно-бурое пятно, словно от укуса вампира. Доктор дотронулся до этой отметины и его пальцы стали красными. Иезуит увидел, как Дарувалла уставился на свою руку.

— Вы обрезались? — спросил миссионер.

— Нет, все в порядке, — сказал Дарувалла, однако это не соответствовало действительности. Фарук вынужден был признаться самому себе в том, что о желаниях он знал меньше будущего священника. Видимо, чувствуя его замешательство, Мадху еще раз прижалась к его груди.

— Что вы хотите? — снова прошептала она. Доктора устрашило то, что это был сексуальный вопрос.

— Я хочу, чтобы ты была ребенком, потому что ты на самом деле ребенок. Пожалуйста, веди себя, как девочка, — сказал Фарук.

Мадху с такой готовностью улыбнулась, что Дарувалла поверил — она его поняла. Как шаловливый ребенок, она пальчиками прошлась по его бедру, однако затем совсем не по-детски твердо опустила свою маленькую ладонь на его пенис, нисколько не промахнувшись, поскольку точно знала, где он находится. Сквозь легкую материю летних брюк доктор почувствовал тепло руки девочки.

— Я постараюсь выполнить ваше желание, любое ваше желание, — прошептала девочка-проститутка.

Инстинктивно доктор отбросил ее руку.

— Прекрати это! — вскипел он.

— Я хочу сидеть с Ганешей, — чуть помолчав, сказала девочка.

Фарук разрешил ей поменяться местами с Мартином Миллсом.

— Я все время размышляю об одной проблеме. Вы сказали, что нам заказаны на ночь две комнаты. Только две? — шепотом спросил доктора Мартин Миллс.

— Думаю, мы можем заказать еще… — начал доктор, чувствуя, что ноги его дрожат.

— Нет, нет. Я думаю не об этом, я имел в виду, вы предполагаете разместить детей в одной комнате, а мы будем спать во второй? — снова спросил Мартин.

— Да, — ответил Дарувалла, безуспешно пытаясь унять дрожь в ногах.

— Понимаете, ну, я знаю, вы подумаете, что это глупо, однако с моей стороны было бы благоразумно не разрешить им спать вместе. Я имею в виду, не в одной комнате. В конце концов мы можем лишь догадываться относительно намерений девочки, — продолжал миссионер.

— Относительно каких намерений? — переспросил доктор. Он смог унять дрожь одной ноги, однако другая все еще тряслась.

— Я имею в виду ее сексуальный опыт. Мы должны предположить, что у нее были такого рода контакты. Я говорю о том, что, быть может, Мадху захочет успокоить Ганешу в половом плане. Вы понимаете, что я имею в виду? — спросил иезуит.

— Вы попали в самую точку, — только и сказал в ответ доктор. Он очень хорошо понял то, что подразумевал миссионер.

— Ну, тогда предположим, что мальчик ляжет со мной в одной комнате, а вы с Мадху — в другой. Понимаете, вряд ли бы отец-ректор одобрил, если бы кто-то в моем положении провел ночь в одной комнате с девочкой. Это противоречит принятым мной обетам, — объяснил Мартин.

— О да, ваши обеты… — ответил Фарук. В конце концов другая его нога тоже успокоилась.

— Вы же не думаете, что я предполагаю, будто Мадху предрасположен а… только потому, что бедная девочка была… тем, чем она была. Не настолько же я глуп, — сказал иезуит доктору.

Фарук чувствовал, что его пенис все еще находится в возбужденном состоянии, хотя Мадху лишь чуть тронула его.

— Нет, думаю, вы поступаете мудро, когда проявляете небольшое беспокойство относительно ее… намерений, — произнес Дарувалла. Он говорил медленно, поскольку пытался вспомнить популярный псалом. — Как он звучит, этот двадцать третий псалом? — спросил доктор будущего священника. — Да, хотя я иду по долине, где нависает тень смерти…

— Я не буду бояться зла…

— Да, именно так. Я не буду бояться зла, — повторил доктор Дарувалла.

Фарук предположил, что самолет уже пролетел штат Махараштра и летит нлд штатом Гуджарат. Земля под ними в мареве послеполуденной жары выглядела плоской и безводной. Небо казалось таким же коричневым, как и земля.

«"Рулетка лимузинов" или „Бегство из Махараштры“, — перебирал в уме сценарист, не зная, какое название ему выбрать. — Все зависит от того, что произойдет дальше. Все определит конец истории».

22. ИСКУШЕНИЕ ДОКТОРА ДАРУВАЛЛЫ

По пути в Джунагад

В аэропорту Раджкот проверялась работа громкоговорителей.

— Один, два, три, четыре, пять. Пять, четыре, три, два, один, — меланхолично считал голос, словно не веря, что эти громкоговорители будут работать и что они вообще потребуются в случае необходимости.

Потом этот же пересчет повторили. «Может быть, диктор проверял не систему громкоговорителей, а свою способность считать», — подумал Дарувалла.