В состав экспедиции входили четверо: майор Европейского флота, подполковник Североамериканского флота, Дин И и Сицзы.
Сквозь иллюминатор Дин И смотрел на удаляющиеся корабли. «Квант», находящийся в углу построения, по-прежнему казался большим, но форму корпуса уже его ближайшего соседа, «Облака», было трудно рассмотреть. А дальше корабли ничем не отличались от точек, разбросанных по космосу. Дин И знал, что флот сформировал прямоугольную сетку, сто кораблей в длину и двадцать в ширину; а еще пятнадцать маневрировали поблизости. Он начал считать в длину, добрался до тридцати, а остальные просто не смог увидеть, хотя они располагались от него всего в шестистах километрах. Ученый посмотрел вверх, вдоль короткой вертикальной стороны массива, и обнаружил ту же картину. Те корабли вдалеке, которые он еще мог видеть, представлялись в тусклом свете Солнца лишь мутными пятнышками, неразличимыми на фоне звезд. Увидеть весь строй невооруженным глазом можно будет только тогда, когда все они включат двигатели.
Объединенный флот представлялся ему матрицей сто на двадцать, развернувшейся в космосе. Дин И вообразил еще одну матрицу и перемножил их, складывая произведения элементов рядов и столбцов. Получилась третья матрица, еще больше, — но, по сути, единственной важной константой была микроскопическая точка: Капля. Физику никогда не нравилась асимметрия в математике, поэтому попытка отвлечься не удалась.
Когда перегрузка сошла на нет, он завязал разговор с Сицзы, сидящей рядом.
— Дочка, а ты, случаем, не из Ханчжоу?
Сицзы неотрывно смотрела вперед, наверное, пытаясь увидеть «Богомол». Но до него были сотни километров. Наконец она пришла в себя и покачала головой:
— Нет, профессор Дин. Я родилась в космосе. Даже не знаю, почему мое имя напоминает вам о Ханчжоу[43]. Но я там была. Там хорошо.
— Там и в мое время было хорошо. Но сейчас Западное озеро стало Исчезающим озером и находится посреди пустыни… Сегодня везде пустыня; но даже такой мир напоминает мне о юге и об эпохе грациозных, как текущая вода, женщин.
Дин И взглянул на Сицзы, чей изящный силуэт вырисовывался в мягком свете далекого Солнца, льющемся в кабину сквозь стекло иллюминатора.
— Дочка, я смотрю на тебя и вспоминаю ту, кого я однажды любил. Как и ты, она носила звание майора. Пониже тебя ростом, но такая же красивая…
— В то время, наверное, вы нравились многим девушкам, — ответила Сицзы, оборачиваясь к ученому.
— Я редко беспокоил тех девушек, которые мне нравились. Я тогда был под влиянием Гете: «Коли я люблю тебя, что тебе за дело?»
Сицзы хихикнула.
— Эх, если бы только я так же подходил и к физике! Величайшее огорчение моей жизни в том, что нас ослепили софоны. Но можно высказаться и более позитивным образом: «Если мы изучаем природу, то что природе за дело?» Может статься, однажды человечество — или кто-то еще — разберется в научных законах до того досконально, что сможет повлиять не только на самих себя, но и на всю Вселенную. Они научатся придавать звездным системам любую форму, как кондитер месит тесто. Впрочем, что с того… Даже тогда физические законы не изменятся. Природа останется с нами навсегда, неизменная и вечно молодая, как воспоминание о прошлой любви…
Он указал на Млечный Путь, светящийся в иллюминаторе:
— Когда думаю я об этом, я забываю все тревоги.
Сицзы не ответила, и настала полная тишина. Вскоре в иллюминаторах показался «Богомол» — пока лишь светлой точкой в двухстах километрах по курсу. Челнок развернулся двигателем вперед и начал сбрасывать скорость.
Теперь участники экспедиции смотрели назад, на флот, зависший в восьмистах километрах от них. Тяжелые боевые корабли превратились в едва заметные точки. Флот удавалось распознать на фоне космоса лишь по регулярной структуре построения. Весь массив кораблей казался сеткой, наброшенной на Млечный Путь и выделяющейся своей математической структурой среди хаоса звезд. Размер кораблей на таком удалении уже не поражал воображение; но вместо того подавляла мощь строя. Множество людей и во флоте, и на далекой Земле следили за видеотрансляцией и на наглядном примере понимали, о чем только что говорил Дин И.
Челнок достиг «Богомола» и прекратил торможение. На высокой скорости сближения пассажирам показалось, будто «Богомол» вынырнул из ниоткуда.
Незамедлительно осуществили стыковку. В отсеках беспилотного «Богомола» царил вакуум. Четверо исследователей надели легкие скафандры и после заключительного напутствия командования поплыли через стыковочный узел внутрь «Богомола».
Капля висела точно в центре единственного сферического отсека «Богомола». Цвет зонда изменился по сравнению с фотографией — он стал бледнее и мягче, по-видимому, переняв цвет внутренних стен корабля. Капля полностью отражала свет, и потому своего собственного цвета не имела.
Кроме нее внутри отсека находились сложенная механическая рука, различное оборудование и несколько каменных обломков. Здесь, в столь неброском окружении, контраст между утонченностью и красотой Капли с одной стороны и грубостью металла и камня с другой становился еще ярче.
— Слезинка божьей матери, — прошептала Сицзы.
Ее слова со скоростью света полетели к флоту, а оттуда, спустя три часа, разнеслись по всей Земле. Как только Сицзы, подполковник и майор Европейского флота — самые обычные люди, волею случая оказавшиеся у руля на крутом повороте истории человечества — приблизились к Капле, у них возникло одно и то же ощущение. Чуждость далекого мира внезапно пропала, а взамен разгорелась жажда понимания.
Все углеродные формы жизни в этой огромной, холодной Вселенной ждет одна судьба. Возможно, потребуются миллиарды лет, но любовь одолеет и пространство, и время. Люди чувствовали любовь, излучаемую серебристой Каплей, и эта любовь могла одолеть вражду. На глаза Сицзы навернулись слезы, а через три часа вслед за ней зарыдали миллиарды землян.
Но Дин И оставался позади и хладнокровно наблюдал за происходящим.
— Я вижу здесь кое-что еще, — заявил он. — Что-то более тонкое. Я вижу реальность, в которой забываются как «Я», так и «Другие»; в которой, пытаясь объять Все, отрешаются от Всего.
— Мне никогда не осилить вашей философии, — рассмеялась Сицзы, утирая слезы.
— Профессор, у нас мало времени. — Подполковник жестом подозвал ученого к зонду.
Дин И медленно подплыл к Капле и рукой в перчатке коснулся ее холодной зеркальной поверхности. После него то же самое сделали трое офицеров.
— Она кажется такой хрупкой… Я боюсь ее разбить, — негромко произнесла Сицзы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});