Читать интересную книгу Томчин - Иван Петров

   А Монголия? Это я. А еще -- тот веселый молодой парень в синем халате, что-то шепчущий на ухо своему гнедому. С саблей в потертых ножнах -- наверно, еще дедов клинок. Или вон тот, усатый, с поразительно красивым актерским лицом. Героическим. Местный Тихонов. Увидел бы на Земле -- сказал бы, что школьный учитель...

   Наконец, к середине весны императорский двор в изгнании смог выработать хоть что-то, кроме обычного... Он выработал план для прорыва кольца блокады вокруг столицы Цинь -- города Жунду. Экономненький такой планчик, это не по четыреста тысяч войск за раз в никуда бросать. В первую очередь планировалась доставка продуктов, обозы с провиантом вверили генералу Ли Ину и для их прикрытия выделили сорок тысяч солдат. Еще два корпуса отправили для непосредственного участия в прорыве. Войска областей Чжуншань и Чжэньдин под командованием генерала Юн Си насчитывают около девяноста тысяч, а сборный корпус из Дамина и прочих юго-западных регионов составляет всего двадцать девять тысяч солдат. Командует им генерал Ухури Циншоу. Все эти воинства должны были соединиться у столицы и прорвать блокаду. Почему "прорвать" -- не понятно. В лучшем случае -- смогли бы соединиться.

   Сначала хотел повелеть пропустить обоз, но, вспомнив, чем кончается мой гуманизм, приказал атаковать. Чем быстрее прекратится это все -- тем лучше. Думаю, летом прекратится, кончится блокада. Генерал Ли Ин, прикрывающий обоз, был смертельно пьян во время нашей атаки. Смертельно -- надо понимать буквально. Убили его. Почему пьянице поручают такое дело? Элита такая. Сама себя элитой определила и пьет дальше. Сопровождение обоза уничтожили. Два других корпуса развернутым строем бежали к местам прежней дислокации. Наши их не преследовали, разве что -- китайцы, кто хотел.

   Случались и накладки. Перебежавший к нам в начале года военачальник из Цзинчжоу в провинции Ляоси -- Чжан Цин, получил под свое командование десять бригад, сразу сформированных в провинции, и приказ двигаться на юг. Не монгол, порядков наших не знает, в Китае вельможи на паланкинах передвигаются, а у нас галопом верхом. Промедлил с выходом и был казнен. Вельможа -- это работа, здесь тебе не Китай. У казненного остался младший брат, Чжан Чжи, и он -- обиделся. Брат предателя, сам предатель, а туда же, обижаться решил, уважения захотел. Вельможей назначим, а уважение -- зарабатывать надо.

   Взбунтовался Чжан Чжи, захватил фамильную резиденцию Цзинчжоу и еще несколько городов в Ляоси. Послали корпус такого же свеженазначенного Уэра, отвоевали все города, заперли Чжан Чжи в Цзинчжоу. Некогда, потом добьем. Действительно, некогда.

   В начале лета китайцы из корпуса Минганя взяли свою бывшую столицу. Сама сдалась, узнав о судьбе обоза. А пропустил бы?.. В предчувствии неминуемого голода и прочих прелестей войны столичный свет охватила привычная паника. Свеженазначенный комендант Ваньян Фусин доказал всем, что он настоящий Ваньян, и покончил жизнь самоубийством. К несчастью, на наш век Ваньянов еще хватит, не последний. Его преемник поступил проще -- сбежал из города со всей семьей. А мы никому не мешали: из города можно, в город нельзя. У кого здоровье плохое и диета противопоказана -- встал и вышел. Если монголов не боишься. Генерал пропаганде не верил, сам для народа сочинял, поэтому встал и вышел через стену со всей семьей -- и ничего! Ушли куда-то.

   Столица, по сути, включает в себя четыре города, разгороженных стенами, так что - не все гладко, бои внутри были. Большой город, даже гигантский парк разбит недалеко от летнего императорского дворца. Императору летом гулять в тишине и одиночестве. Подожгли большой императорский дворец -- наши или местные китайцы, не разобрать. Мухали держал внешнее оцепление за стеной, чтобы разбегающиеся горожане не разворовали казну. Забыл: выходить -- можно, а выносить -- нельзя. Что и сгорело -- не пропало, красть не давали. Жертвы были, но после взятия столицы обошлось без эпидемии, хоть и лето, жара. Не так уж много погибло. Потом в город вошли войска Мухали. Архай и Шиги занялись описью, у них свои кадры. А Мухали поддержал отряды наших канцелярских и обозных крыс надежным мужским плечом.

   Когда они приехали ко мне с отчетом, обогнав растянувшиеся обозы, мы поговорили вчетвером: Шиги, Архай, я и Хадай, бывший казначей императора. Двое очень удивились такой встрече.

   После штурма Хадай предложил взятку Архаю и Шиги, выкуп за свою жизнь. Шиги отказался, дрожащий Хадай получил пинок под зад и полетел на свободу.

   Через два часа Архай заблевал мне всю юрту, а через час все вернул. Вопрос: кто удивился встрече, если это не Хадай? Второй вопрос: почему Архай заблевал мне всю юрту, если я его пальцем не тронул? А Шиги я сразу отпустил -- молодец, брат.

   ...Где-то через месяц после сдачи Жунду привели ко мне посольство хорезмшаха Мухаммада. Странное такое посольство бродило по недавно взятой столице империи Цинь, явно не знали, что делать, чесали затылки. Ну, прямо приезжие таджики на столичном вокзале, которых работодатель не встретил. Когда мои молодцы заинтересовались непонятными гастарбайтерами (может, купцы заблудились), те сразу во всем признались. Посольство они. Ко мне из Гургани приехали. А в Жунду попали, потому что не местные. Но точно, ехали ко мне, а не в Цинь. Подарки привезли, а на словах ничего передавать не велено. Подарки с благодарностью принял. Дрянь подарки. Загрузил ответными -- та же дрянь, только местная, у них за экзотику пройдет. А на словах велел передавать привет от меня хорезмшаху и предупредить его, что свое посольство высылаю, караван с богатыми дарами скоро выйдет. С тем и отправил незадачливых послов назад, приказав сопроводить до границы и передать там нашим людям из рук в руки. Те уже дальше сопроводят, до самого Гургани, но не заметно, издалека.

   И стал готовить свой ход.

   Составил послание в духе наших русских застолий. Ты хозяин Запада, я хозяин Востока, ты уважаемый человек, и я уважаемый. Мы оба уважаемые люди, будем дружить и обмениваться караванами, развивать торговые и прочие внешнеэкономические связи, а воевать не будем, чего нам драться -- на потеху всякой мелкоте? Пусть лучше хорезмшах нас культуркой побалует, соскучились мы по ней, а мы в ответ -- нашей, местной экзотики в перьях вышлем. Подумал, и, вспомнив об особенностях азиатской психологии, добавил пассаж -- о несомненности наших военных успехов, воинственности, многочисленности и непобедимости монгольского народа. В заключение -- назвал хорезмшаха своим самым дорогим сыном. Все правильно, так и надо говорить с отморозком при встрече в глухой подворотне ночью. При удачно построенном разговоре он сам убежит.

   Придавив "дорогим сыном", решил в подарках не жаться, компенсировать этот намек на порку -- при случае и за дело. Подарки подобрал действительно царские: золотые слитки, безделушки из яшмы и слоновой кости, ткани из шерсти белых верблюдов, которые делают только в Си Ся. Шелка и всякую товарную номенклатуру -- для создания объемности. Мехов подкинул: соболей, бобров и прочего. И в заключение отвалил золотой самородок -- полметра на метр размерами, в специальном фургоне с усиленными осями. Двум богатырям не поднять. Слиток чуть больше спичечного коробка весит килограмм. А в этом самородке где-то с полтонны. Правда, там кварцевых вкраплений много, не чистое золото. Если бы мне это подарили, я был бы доволен. А у Мухаммада лямка отвиснет.

   В качестве послов для поддержания имиджа страны направил трех подданных самого Мухаммада, постоянно проживающих у нас в Монголии и облеченных моим личным доверием. Махмуд из Гургани, Али-Ходжа из Бухары и Юсуф из Отрара. Эти не подведут, в обычаях не запутаются, мое послание донесут, скандала не допустят. Надежные люди. Проинструктированы, что отвечать при тайном личном допросе после официальной встречи с Мухаммадом. Сличение их показаний не даст ему ничего. Не впервой.

   Незадолго до хорезмийских послов довелось познакомиться с интересным человеком. Знакомство состоялось у меня в юрте, куда доставили пойманного в столице императорского советника. Звали его Елюй Чуцай, тезка нашего царя Елюя -- императора киданей. Как выяснилось, не только тезка, но и прямой потомок последнего настоящего императора из народа киданей, сохранивший верность угнетателям и поработителям своего народа -- до последнего. Такой вот выверт сознания. Интеллигент, книжник и лекарь, что он мог насоветовать своему обожаемому повелителю? Оказалось, он еще и астролог, и на бараньей лопатке гадает.

   Меня он натолкнул на мысль о создании культурной оппозиции в нашей стране. Возражать мне у нас не просто опасно, а никто даже не пытается. Я выслушиваю всех, но мое решение -- истина в последней инстанции. Причина в том, что любая попытка оспорить мое решение будет воспринята в нашем монгольском военизированном обществе как попытка свержения старого, беззубого самца новым, молодым и созревшим для власти обезьяном. Как бы мне ни хотелось найти другое сравнение, но в этом вопросе наш народ не совершенен и пока напоминает стадо бабуинов. И он отнюдь не одинок в этом. Доминирующий самец. Доминирующая самка. Ну, и так далее, я не зоопсихолог. У Киплинга хорошо сказано: "Акела промахнулся". И цели свержения те же. Других в этом мире еще долго не будет.