— Это нечестно, — возразил Эхомба. — Мне не меньше других нравится повеселиться. И я делал это не один раз в твоем присутствии.
— Ну да, ну да. Я ведь не говорю, что у тебя нет чувства юмора. Просто у тебя обычно такое настроение, что воздух вокруг пахнет кислятиной.
— Тогда отвернись и не нюхай! — Заметив, что все посетители смотрят на них, Эхомба понизил голос. — Дело в том, что, когда я не говорю, я всегда думаю.
Симна улыбался сидевшей в отдалении женщине, одетой в элегантное, ниспадающее свободными складками платье с тонкой кружевной отделкой. Она улыбнулась в ответ, но вдруг, как бы спохватившись, отвернулась с надменным выражением, успев, впрочем, еще раз исподтишка бросить взгляд в направлении северянина. Тот послал ей вторую ослепительную ухмылку.
— В этом-то и заключается твоя беда, Этиоль. Вот я когда не говорю, то и не думаю. Так жить куда легче. Попробуй как-нибудь. — Он сделал изрядный глоток из своей кружки.
— Пробовал, — уныло ответил Эхомба. — Похоже, у меня ничего не получается.
Симна понимающе кивнул:
— В сущности, мы оба должны ему завидовать. — Он ткнул кружкой в сторону черного кота. Мускулистый хищник лежал, привалившись спиной к стене, и крепко спал. — Кошки не просто умеют расслабляться, но довели это до уровня искусства.
Внезапно смех и журчание разговоров, наполнявшие таверну, замерли. В переднюю дверь разом шагнули несколько человек. Хозяин, который был готов противостоять Эхомбе и его друзьям, не сделал даже попытки преградить им дорогу. Напротив, он поспешно отступил в сторону, поклонившись несколько раз с почтительным испугом. Остальные посетители, узнав пришедших, возобновили беседу неестественно тихими голосами.
Эти мужчины и женщины были одеты в просторные желто-белые униформы, фуражки с высокой тульей и желтые кожаные сапоги. При них были рапиры и кремневые пистолеты, назначение которых более светскому Симне пришлось разъяснять пораженному Эхомбе. Тот никогда раньше не встречался с огнестрельным оружием, хотя коробейники, порой забредавшие в страну наумкибов, рассказывали, будто видели такие штуки в южных городах Аскакос и Уолаб.
Предводителем вошедших был дюжий тип с торчащими в стороны усами и коротко остриженными рыжими волосами. Когда отряд вслед за ним ввалился в таверну, Эхомба с удивлением заметил, что среди одетых в униформу людей две немолодые женщины с мрачными лицами.
Пришедшие остановились около стола путешественников. Руки они как бы невзначай держали у рукоятей пистолетов и эфесов.
— Вы! — провозгласил вожак.
— Мы? — вопросительно осведомился Симна.
— Да. Вы арестованы и должны немедленно проследовать с нами.
— Арестованы? — Явно сбитый с толку Симна нахмурился. — Ради Гобулы, за что? Вы кто такие?
Такое признание вопиющего невежества вызвало приглушенный смех среди людей в форме. Их командир, однако, сурово их осадил. Он даже не улыбнулся.
— Вы, как видно, чужестранцы, поэтому неудивительно, что не знаете. Мы — Слуги Блюстителей Правильного Мышления, и вы арестованы за неподобающие раздумья.
— Неподобающие раздумья? — Лицо Эхомбы скривилось. — Что это?
— Раздумья, не соответствующие либо противоречащие тем, которые утверждены в качестве общего образа мыслей в Тетсприахе.
— Знаете, — пробормотал Эхомба, — поскольку мы только что прибыли в вашу страну, то не имели возможности узнать, что представляют собой утвержденные раздумья, а что нет.
— Ага, истинная правда, — поддержал Симна. — Как вы можете арестовывать нас за нарушение какого-то предписания, о котором мы и знать не знаем?
— Я всего лишь выполняю приказы. Мне велено доставить вас к приходскому священнику. — Пальцы командира передвинулись ближе к рапире, а стоявшие позади напряглись.
Симна сжал челюсти, и рука его стала подрагивать, но Эхомба движением ладони успокоил приятеля.
— Разумеется, мы пойдем с вами.
Северянин изумленно уставился на товарища:
— Пойдем?
— Нам не нужны неприятности. К тому же мне хотелось бы узнать, кто это читал наши мысли и каким образом.
— А мне не хотелось бы.
— Тогда оставайся. — Эхомба разбудил Алиту, чье непредвиденное и грозное появление мгновенно стерло самодовольные улыбки с лиц полицейских. Выслушав объяснения Эхомбы, огромный кот неторопливо вышел из-за стола. Полицейские попятились, но, повинуясь сигналу командира, оружия не обнажили.
— Я рад, что вы решили сотрудничать. — Офицер кивнул в сторону кота и благодарно улыбнулся. — Очень рад.
— Мы только что прибыли и не хотели бы причинять никаких беспокойств. — Эхомба направился к двери. — Давайте сходим к этому священнику и посмотрим, чего от нас хотят.
Симна немного помешкал, вполголоса прорычал что-то непристойное, потом подхватил свою котомку и поплелся рядом с другом.
— Тебе лучше знать, что ты делаешь, — шепотом проговорил он, когда полиция выводила их на улицу. — Но мне тюрьмы не нравятся.
Пастух едва взглянул на своего спутника. Его гораздо больше интересовало то, что их окружает, и люди, которые на них глазели, нежели жалобы северянина. Граждане, населявшие герцогство, сплошь являлись людьми; никаких других человекообразных не было видно. Ни умных обезьян, ни орангутангов, ни шимпанзе или бонобосов. С его точки зрения, это значительно обедняло город, производящий прекрасное впечатление во всех других отношениях.
С важным видом вышагивая впереди, полицейский офицер вел их по улицам мимо магазинов и ресторанов, жилых домов и мастерских, пока, пройдя через тщательно вымощенную площадь, не остановился перед высокой деревянной дверью большого каменного здания. Его украшали искусно сделанные скульптуры мужчин и женщин, державших всякого рода предметы с выгравированными письменами. Тут были таблицы и свитки, каменные плиты и толстые переплетенные книги. Торжественный вид статуи подразумевал древнюю мудрость и сосредоточение многовековых знаний.
Помимо этого, различные ученые изображения украшали здание в виде фестонов: химические аппараты и механизмы, чье назначение было Эхомбе неведомо, математические знаки и символы, человеческие фигурки, возводящие мосты, башни и иные сооружения — словом, все указывало на уважение к знаниям и эрудиции. Местным певчим птицам и попугаям такое обилие скульптур предоставляло поистине райские возможности для устройства гнезд.
Симна был явно озадачен.
— В такой тюрьме мне бывать не доводилось.
— У тебя в этой области особо серьезные познания? — сухо осведомился Эхомба.
— Ага, именно! — весело отозвался северянин. — Одна из граней моего обширного жизненного опыта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});