(2) Если вышестоящий командующий пользуется своим правом в соответствии с абз. 1, то он представляет дела в служебном порядке верховному командованию вооруженных сил. Для тайной полевой полиции преступников следует именовать «пленными вооруженных сил».
(3) Верховное командование вооруженных сил определяет судебный статус преступников, которые подвергаются военному судебному процессу в соответствии с абз. 1. Оно может отказаться от компетенции судов вооруженных сил. Оно далее может отсрочить процесс на любое время.
Ради обеспечения государственной безопасности судебное разбирательство в Германии следует проводить при строжайшем исключении гласности. Иностранные свидетели могут быть допрошены во время суда лишь с согласия верховного командования вооруженных сил.
VI
Распоряжения о военно-судебной процедуре, содержащиеся в приказах начальника штаба верховного командования вооруженных сил от 13 сентября 1941 г. относительно положения в Норвегии (штаб оперативного руководства ОКВ) отд.«L» (IV/QU номер 002034/41 совершенно секретно — только для командования) и от 16 сентября 1941 г. относительно коммунистических повстанческих движений на оккупированных территориях (штаб оперативного руководства ОКВ ) отд.«L» (IV/QU номер 002060/41 совершенно секретно — только для командования), заменяются директивами и данным распоряжением об их выполнении.
VII
(1) Директивы вступают в силу через три недели после их подписания. Они должны применяться впредь на всех оккупированных территориях, за исключением Дании.
(2) Распоряжения, изданные для недавно оккупированных восточных территорий, директивами не затрагиваются.
(3) Для поступающих в суд дел действителен раздел I директив. Председатель суда и вышестоящий командующий могут в таких процессах соответственно применить раздел III данного распоряжения о выполнении. Если вышестоящий командующий распорядится, чтобы преступник был доставлен в Германию, то действует раздел IV. В отношении преступников, которые доставлены в Германию до вступления директив в силу, верховное командование вооруженных сил может действовать в соответствии с разделом IV, абз. 3.
Начальник штаба верховного командования вооруженных сил
Кейтель
II. Поскольку судебной деятельности СС и полиции подлежат преступления, указанные в разделе I, следует действовать в соответствии с этим.
Рейхсфюрер СС
за рейхсфюрера СС подписал группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС
Шарфе
С подлинным верно:
Хазенберг, служащий.
СС в действии, М., Прогресс, с.543—548.
Письмо имперского министра по делам оккупированных восточных территорий Розенберга начальнику штаба ОКВ Кейтелю об обращении с советскими военнопленными от 28 февраля 1942 г.
[Документ ПС-81, СССР-353]
Совершенно секретно
Начальнику штаба
верховного командования
вермахта
Берлин В-35
По вопросу: Военнопленные
Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий со дня основания придерживается той точки зрения, что большое число советских военнопленных является исключительно ценным материалом для пропаганды. Обращение с советскими военнопленными по ряду причин должно отличаться от отношения к военнопленным других национальностей:
1. Война на Востоке еще не закончена, и от обращения с военнопленными в значительной мере зависит желание сражающихся красноармейцев перейти на нашу сторону.
2. Германский рейх намеревается после окончания войны удерживать большую часть ранее занятой территории Советского Союза и развивать ее экономически в своих интересах. Это требует широкого участия населения.
3. Германия ведет борьбу против Советского Союза по идейным причинам. Большевизм должен быть повергнут и заменен чем-то лучшим. Поэтому военнопленные должны на собственном опыте убедиться, что национал-социализм хочет и в состоянии обеспечить им лучшее будущее. Они должны со временем вернуться на родину с чувством восхищения и глубокого уважения перед Германией и германскими порядками и таким образом стать пропагандистами дела Германии и национал-социализма.
Поставленная цель пока не достигнута. Напротив, судьба советских военнопленных в Германии, является трагедией огромного масштаба. Из 3,6 миллионов военнопленных в настоящее время только несколько сотен тысяч являются работоспособными. Большая часть их умерла от голода или погибла в результате суровых климатических условий, тысячи также умерли от сыпного тифа. Само собой разумеется, что снабжение такой массы военнопленных продуктами питания наталкивается на большие трудности. Однако при определенном понимании преследуемых германской политикой целей можно было бы избежать гибели людей в описанном масштабе. По имеющимся сведениям, например, на территории Советского Союза местное население вполне готово доставлять продовольствии военнопленным. Некоторые прозорливые начальники лагерей с успехом пошли по этому пути. Однако в большинстве случаев начальники лагерей запрещали гражданскому населению передавать заключенным пищу и предпочитали обрекать их на голодную смерть. И на переходах в лагеря гражданскому населению не разрешалось передавать продовольствие военнопленным. Больше того, во многих случаях, когда военнопленные не могли на марше идти вследствие истощения и голода, их расстреливали на глазах охваченного ужасом гражданского населения, и тела их оставались брошенными. Во многих лагерях пленным вообще не предоставляли никакого жилища. Они лежали под открытым небом во время дождя и снегопада. Им даже не давали инструментов, чтобы вырыть ямы и пещеры. Систематической санитарной обработки военнопленных и самих лагерей, по всей видимости, вообще не предусматривалось. Можно было слышать такие высказывания: «Чем больше пленных умрет, тем лучше для нас». Следствием такого обращения является теперь то, что в результате побегов и освобождения[155] военнопленных широко распространился сыпной тиф, как в самом вермахте, так и среди гражданского населения, даже на исконной территории рейха имелись жертвы. Следовало бы упомянуть расстрелы, которые временами проводились по соображениям, совершенно непонятным с политической точки зрения. Так, например, в различных лагерях расстреливались «азиаты», хотя именно жители относящихся к Азии областей Кавказа и Туркестана являются наиболее активно настроенной против угнетения со стороны русских и против большевизма частью населения Советского Союза[156]. Министерство по делам оккупированных восточных территорий неоднократно указывало на такие недоразумения. Но несмотря на это, например, еще в ноябре в одном лагере военнопленных под Николаевым появилось подразделение, которое намеревалось ликвидировать «азиатов».
Отношение к военнопленным, по-видимому, в большей своей части основано на совершенно неправильном представлении о народах Советского Союза. Встречается представление, что народы становятся все менее развитыми, чем дальше двигаться на Восток. Некоторые считают, что если уж поляки подверглись жестокому обращению, то обращение с украинцами, белорусами, русскими и, наконец, с «азиатами» должно быть еще более жестоким.
Очевидно, при обращении с военнопленными полностью упущено из вида, что Германия в оккупированных восточных территориях, в отличие от Запада (Франция, Бельгия, Нидерланды, Норвегия), столкнулась с населением, которое прошло через все ужасы большевизма и теперь счастливо из-за своего освобождения и добровольно отдается в распоряжение Германии[157]. Лучший подарок в этой требующей всех до последнего человека войне Германия не могла бы иметь. Но вместо того, чтобы взять этот подарок, с народами Востока обращаются пренебрежительно и хуже, чем с народами Запада, которые из своей вражды к Германии не делают тайны.
Принципиально ошибочно, что не делается никакого различия между собственно военнопленными и перебежчиками. Немецкая пропаганда, как известно, разбросала миллионы листовок за линией фронта с призывами к красноармейцам переходить на нашу сторону. Им недвусмысленно гарантировалось хорошее отношение и достаточное питание. Эти обещания не выполнялись. Перебежчик избивался так же, как военнопленный и обрекался на голодную смерть. Вполне понятным следствием такого неумного с политической точки зрения обращения явилось не только исчезновение желания к переходу на нашу сторону, но и даже смертельный страх попасть в плен. Было бы наивно полагать, что происходящее в лагерях могло бы остаться неизвестным советскому правительству. Как видно из циркулярной ноты Молотова, Советы имеют отличную информацию относительно упомянутых выше случаев и, вполне понятно, делают все, что в их силах, чтобы повлиять на советское население и красноармейцев. Можно, пожалуй, сказать без преувеличений, что ошибки в обращении с военнопленными явились причиной возрастания силы сопротивления Красной Армии и, тем самым, причиной смерти тысяч германских солдат.