Читать интересную книгу Из Тьмы. Арка 4 (СИ) - "Добродел"

— Верно, — отвечаю, запив чаем очередную печеньку. — Наш профиль — опасные для страны бунтовщики и предатели.

«А ещё просто неудобные для государства или его конкретных представителей фигуры. Или те, на кого поступил «левый» заказ», — дополнил внутренний голос.

— Что до вашего вопроса… — начинаю я, намеренно копируя несколько велеречивый стиль речи Кизаши. — Империя переполнена людьми, которым кажется, что они лучше всех знают, как правильно поступить и куда вести страну, дабы подарить счастье всем, даром и чтобы никто не ушёл обделённым, — на лицо наползает кривоватая усмешка, полная понятной лишь мне иронии. — Беда в том, что даже если все они искренни и действительно знают, что делают, «знатоков» всё равно слишком много, чтобы Империя выдержала все их острые эксперименты, не разорвавшись на истекающие кровью куски.

Делаю короткую паузу, ожидая возражений и комментариев. Но Кизаши молчит, всячески показывая своё внимание. Что ж, тогда продолжим.

— Сам народ? Это фиктивный субъект, состоящий по большей части из дремучего крестьянства. У него нет и не может быть собственных желаний сложнее примитивного «забрать у господ всю землю, всем раздать, а городским паразитам ничего не давать». Малозначимый факт, что «городские паразиты» снабжают деревню инструментами, удобрениями и прочими продуктами промышленного производства — можно и забыть. Это ведь проблема не сегодняшнего дня. Глядишь — само рассосётся. Как-нибудь. А если что не рассосётся — несложно найти или назначить «виноватых», которых можно под радостные возгласы растерзать на площади, ничего не изменив, но зато подняв всем настроение.

О том, что такие же «гении» сидят и в правительстве, опять же деликатно умалчиваю. Врагов нужно убивать, не предупреждая о своём намерении заранее.

— Никто ничего не знает, но все готовы драться за свою веру в то, что именно их путь единственно правильный и ведёт к светлому будущему… хотя бы для них, — с понятной только мне самоиронией усмехаюсь краешком губ. — Глядя с такого ракурса, разве смотрится подобный хаос лучше проблемной, но стабильности?

— Действительно. В бушующем шторме иллюзия спокойствия может показаться привлекательной, — кивнули мне. — Но если лавина или, продолжая нашу морскую тему, могучая волна начала двигаться — её уже не остановить. Единственный шанс выжить — двигаться впереди или на её гребне, — мужчина вздохнул и потянулся за чайником, дабы наполнить опустевшую чашку.

— Когда рушатся устои и рамки, всё, что еще вчера казалось незыблемым, сегодня становится не таким очевидным. Завтра же всё может вообще превратиться в пыль, в отживший своё анахронизм, который мешает спасительному скольжению вперед — и в своей косности неизбежно станет жертвой страшной волны. Бунтуют крестьяне, рабочие, солдаты, могущественные воины духа. Даже родовитые дворяне и высокопоставленные офицеры присоединяются к противникам нынешнего порядка! Никто из столичных или провинциальных властей не знает, как поступить в сложившейся ситуации. Они следуют проверенным рецептам прошлого, своего жизненного опыта и своих наблюдений. Но никто из них не имеет понятия о том, с чем имеет дело. Даже те, кто представляет революцию, как мне думается, этого не понимают. Мне кажется… нет, я уверен: первейшая обязанность имперской власти — разобраться и направить это движение в безопасную сторону. К сожалению, высокие кабинеты остаются глухи к моим статьям и книгам, — Кизаши кисло улыбнулся.

— Ха, поняла! — негромко рассмеявшись, наполняю свою чашку. — Вы это говорите, думая, что кто-то из вышестоящих прислушается уже к моим словам? Увы, но нет, — делаю глоток почти полностью отстывшего напитка. — Даже если я захочу пообщаться на эту тему со стариком Будо или — тем более! — министром Сайкю, это не закончится ничем хорошим. Лишь проблемами для меня, пропорциональными проявленному упорству. Я — сильный и перспективный, но всего лишь лейтенант. И… вы же знаете, кто моя сестра?

— Кровавая Акаме? — наполовину утвердительно уточнил мой собеседник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Именно! Самая знаменитая из революционных убийц, из-за которой все мои сомнительные слова могут и будут трактовать… превратно. Даже Император при первой нашей встрече спросил про сестру. Поэтому как телеграф, передающий ваши мысли наверх, я абсолютно бесполезна. Или даже вредна. Но думаю, там, — указываю пальцем в потолок, описывая небольшой круг, — и так знают, что и для чего делают.

— Вы себя недооцениваете. Ещё месяц назад ходили слухи о восходящей звезде Службы разведки. А после вашей победы над монстром ультимейт-класса о «второй Эсдес» узнал даже я — наши пленители очень горячо обсуждали это происшествие. Поверьте, госпожа Абэ: такие люди, как вы, никогда не остаются на задворках истории, особенно во время социальных потрясений. И ваш покорный слуга будет несказанно счастлив, если кто-то, подобный вам, в своих действиях станет учитывать болтовню подобных мне. Или даже просто задумается о темах, которые мы подняли за чашечкой чая, — мужчина улыбнулся.

— Пытаетесь завербовать? Вы же не имеете отношения к одной из разведок? — вроде бы в шутку спрашиваю я, при этом до предела обострив способности к эмпатии.

Попытка перетянуть меня на свою сторону от недавнего кандидата в рабы выглядела весьма сомнительно. Но профессия журналиста, как и торговца, очень хорошо сочетается с ремеслом шпиона.

— Ни малейшего! Не стану скрывать: подходили и от наших надзирающих органов, и от… иных сил. Но я ещё в детстве выбрал своё призвание: служить глазами и устами нашего общества — не зашоренными! И не собираюсь от этого призвания отступать! — с претензией на выспренность ответили мне.

И, что важнее — правдиво.

А вот я, наоборот, как раз пыталась провернуть нечто похожее на вербовку, используя эмпатию и деэмпатию для того, чтобы расположить собеседника к себе. Не факт, что такой контакт принесёт большую выгоду, но и просто поговорить с умным и не настроенным на конфликт обладателем иных взглядов бывает полезно. Да и выход на представителя честной, но не прореволюционной прессы — репортажи и очерки Кизаши, как он уверил, регулярно издаются в издательских домах и типографиях Столицы — может пригодиться.

— Что же, я запомню ваши слова. Но всё-таки останусь при своих, — слабо качаю головой. — Нашу родину сотрясают смуты и войны с колониями и соседями. Даже те, кто пока сохраняет нейтралитет, следят за событиями с хищным интересом. Если воспользоваться вашей аналогией, то нынешнее положение дел — это буря, а Империя — корабль, — вспомнила я сравнение любимое многими земными политиками-националистами.

Никогда не нравилась эта лицемерная риторика, но для нынешней маски сойдёт, тем более Онест продвигает нечто похожее.

— Может быть, корабль Империи устарел, оброс ракушками, имеет течи и в целом стал довольно некомфортным местом для большей части экипажа и пассажиров. Но он всё равно обеспечивает наше существование в недружественном мире. И чтобы дать ему капитальный ремонт, его сначала нужно завести в тихую гавань и поставить в док. А радикальные реформаторы и революционеры предлагают нам сломать и сжечь «прогнивший» лайнер и на пепелище строить новый. В открытом море, посреди шторма.

Делаю небольшую паузу, чтобы бросить в рот очередную сладость и выпить тёплого чая. Кизаши не стал прерывать тишину своими репликами, предпочтя последовать моему примеру.

— Вы можете сказать, что корабль Империи — не есть экипаж её государства, — продолжаю ненадолго прерванную мысль. — Но попытка поменять офицерский состав (плохой или хороший — не мне судить) немногим лучше первого варианта. Ведь вокруг не только бушует стихия, но и у подножия капитанского мостика идет драка тех «умников», которые считают, что знают, как лучше строить новый корабль. Перед этим собираясь сломать старый. Который, напомню, хранит нас в море. Если уступить место рядом с Императором этим… деятелям, они неизбежно продолжат и свою подрывную активность, и не прекратят драку, которая будет идти уже подле штурвала. Что, как вы понимаете, не закончится ничем хорошим. И так как моё призвание — защищать Империю… ту самую, чьи люди спасли нас с ребятами от голода, жизни на улице или иного незавидного будущего, а после сделали теми, кто мы есть… что ж. Я, помня это, всеми силами буду препятствовать негативному течению событий.